Неточные совпадения
— Да вы его у нас, пожалуй, этак захвалите! Видите, уж он и руку к сердцу, и рот в ижицу, тотчас разлакомился. Не бессердечный-то, пожалуй, да плут, вот беда; да к тому же еще и пьян, весь развинтился, как и всякий несколько лет
пьяный человек, оттого у него всё и скрипит. Детей-то он любит, положим,
тетку покойницу уважал… Меня даже любит и ведь в завещании, ей-богу, мне часть оставил…
— Смотри,
тетка, ведь совсем робенка-то изведет ножищем-то. Да и сам-то, вишь,
пьяный какой!
Фома знал, что
тетка не пустит отца, и снова засыпал под шум их голосов. Когда ж Игнат являлся
пьяный днем — его огромные лапы тотчас хватали сына, и с
пьяным, счастливым смехом отец носил Фому по комнатам и спрашивал его...
Те же бутылки водки с единственной закуской — огурцом и черным хлебом, те же лица,
пьяные, зверские, забитые, молодые и старые, те же хриплые голоса, тот же визг избиваемых баб (по-здешнему «
теток»), сидящих частью в одиночку, частью гурьбой в заднем углу «залы», с своими «котами».
Я вышел на площадь. Красными точками сквозь туман мерцали фонари двух-трех запоздавших торговок съестными припасами. В нескольких шагах от двери валялся в грязи человек, тот самый, которого «убрали» по мановению хозяйской руки с пола трактира… Тихо было на площади, только сквозь кой-где разбитые окна «Каторги» глухо слышался гомон, покрывавшийся то октавой Лаврова, оравшего «многую лету», то визгом
пьяных «
теток...
Тетка вздрогнула и посмотрела туда, где кричали. Два лица: одно волосатое,
пьяное и ухмыляющееся, другое — пухлое, краснощекое и испуганное — ударили ее по глазам, как раньше ударил яркий свет… Она вспомнила, упала со стула и забилась на песке, потом вскочила и с радостным визгом бросилась к этим лицам. Раздался оглушительный рев, пронизанный насквозь свистками и пронзительным детским криком...
Он выбежал на улицу, погнался за кем-то; его поймали, повели под руки домой и пихнули его,
пьяного, красного от гнева, мокрого, в комнату, где
тетка уже раздевала Липу, и заперли.
— В таком случае,
тетка, пусти меня в избу, здесь угарно, да и
пьяный, — сказал я, вставая.
Матери,
тетки ушли, увели с собой ребятишек, отцы и мужья пиво да брагу кончают, с грустью, с печалью на сердце всех поздней с поля ушли молодицы, нельзя до утра им гулять, надобно
пьяного мужа встречать… Осталась одна холостежь.
Когда он выздоравливал, к нему приходили друзья и мягко упрекали его, давали советы и говорили о вреде водки. А те из друзей, кого он оскорбил
пьяный, переставали кланяться ему. Они понимали, что он не хотел им зла, но они не желали натыкаться на неприятность. Так, в борьбе с самим собой, неизвестностью и одиночеством протекали угарные, чадные ночи и строго карающие светлые дни. И часто в пустой квартире гулко отдавались шаги
тетки, и на кровати слышался шепот, похожий на вздох...