Неточные совпадения
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог
разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что
было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне
было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой
была некогда и, верно,
будет когда-нибудь опять.
Их лиц за шляпками я не
разглядел, но они одеты
были по строгим правилам лучшего вкуса: ничего лишнего.
Он
был среднего роста; стройный, тонкий стан его и широкие плечи доказывали крепкое сложение, способное переносить все трудности кочевой жизни и перемены климатов, не побежденное ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными; пыльный бархатный сюртучок его, застегнутый только на две нижние пуговицы, позволял
разглядеть ослепительно чистое белье, изобличавшее привычки порядочного человека; его запачканные перчатки казались нарочно сшитыми по его маленькой аристократической руке, и когда он снял одну перчатку, то я
был удивлен худобой его бледных пальцев.
— Невыгодно! да через три года я
буду получать двадцать тысяч годового дохода с этого именья. Вот оно как невыгодно! В пятнадцати верстах. Безделица! А земля-то какова?
разглядите землю! Всё поемные места. Да я засею льну, да тысяч на пять одного льну отпущу; репой засею — на репе выручу тысячи четыре. А вон смотрите — по косогору рожь поднялась; ведь это все падаль. Он хлеба не сеял — я это знаю. Да этому именью полтораста тысяч, а не сорок.
— Стойте, стойте! Дайте мне
разглядеть вас хорошенько, — продолжал он, поворачивая их, — какие же длинные на вас свитки! [Верхняя одежда у южных россиян. (Прим. Н.В. Гоголя.)] Экие свитки! Таких свиток еще и на свете не
было. А побеги который-нибудь из вас! я посмотрю, не шлепнется ли он на землю, запутавшися в полы.
Сколько можно
было разглядеть сквозь мигавшие ресницы, человек этот
был уже немолодой, плотный и с густою, светлою, почти белою бородой…
Разглядеть нельзя
было, но Раскольникову показалось, что тот и в этот раз улыбнулся своею холодно-ненавистною и торжествующею улыбкой.
Осторожно отвел он рукою салоп и увидал, что тут стоит стул, а на стуле в уголку сидит старушонка, вся скрючившись и наклонив голову, так что он никак не мог
разглядеть лица, но это
была она.
Он тяжело перевел дыхание, — но странно, сон как будто все еще продолжался: дверь его
была отворена настежь, и на пороге стоял совсем незнакомый ему человек и пристально его
разглядывал.
Городовой мигом все понял и сообразил. Толстый господин
был, конечно, понятен, оставалась девочка. Служивый нагнулся над нею
разглядеть поближе, и искреннее сострадание изобразилось в его чертах.
Он знал, впрочем, что нехорошо
разглядывает, что, может
быть,
есть что-нибудь в глаза бросающееся, чего он не замечает.
— Нет, я, я более всех виновата! — говорила Дунечка, обнимая и целуя мать, — я польстилась на его деньги, но, клянусь, брат, я и не воображала, чтоб это
был такой недостойный человек! Если б я
разглядела его раньше, я бы ни на что не польстилась! Не вини меня, брат!
Как ни
был простоват Андрей Семенович, но все-таки начал понемногу
разглядывать, что Петр Петрович его надувает и втайне презирает и что «не такой совсем этот человек».
Купол собора, который ни с какой точки не обрисовывается лучше, как смотря на него отсюда, с моста, не доходя шагов двадцать до часовни, так и сиял, и сквозь чистый воздух можно
было отчетливо
разглядеть даже каждое его украшение.
— Неужели уж так плохо? Да ты, брат, нашего брата перещеголял, — прибавил он, глядя на лохмотья Раскольникова. — Да садись же, устал небось! — и когда тот повалился на клеенчатый турецкий диван, который
был еще хуже его собственного, Разумихин
разглядел вдруг, что гость его болен.
Стена с тремя окнами, выходившая на канаву, перерезывала комнату как-то вкось, отчего один угол, ужасно острый, убегал куда-то вглубь, так что его, при слабом освещении, даже и
разглядеть нельзя
было хорошенько; другой же угол
был уже слишком безобразно тупой.
Туробоев отошел в сторону, Лютов, вытянув шею, внимательно
разглядывал мужика, широкоплечего, в пышной шапке сивых волос, в красной рубахе без пояса; полторы ноги его
были одеты синими штанами. В одной руке он держал нож, в другой — деревянный ковшик и, говоря, застругивал ножом выщербленный край ковша, поглядывая на господ снизу вверх светлыми глазами. Лицо у него
было деловитое, даже мрачное, голос звучал безнадежно, а когда он перестал говорить, брови его угрюмо нахмурились.
Иноков
был зловеще одет в черную, суконную рубаху, подпоясанную широким ремнем, черные брюки его заправлены в сапоги; он очень похудел и,
разглядывая всех сердитыми глазами, часто, вместе с Робинзоном, подходил к столу с водками. И всегда за ними боком, точно краб, шел редактор. Клим дважды слышал, как он говорил фельетонисту вполголоса...
«Косвенное… и невольное мое участие в этом безумии
будет истолковано как прямое», — подумал Самгин,
разглядывая черную сеть на облаках и погружаясь в состояние дремоты.
Пролежав в комнате Клима четверо суток, на пятые Макаров начал просить, чтоб его отвезли домой. Эти дни, полные тяжелых и тревожных впечатлений, Клим прожил очень трудно. В первый же день утром, зайдя к больному, он застал там Лидию, — глаза у нее
были красные, нехорошо блестели,
разглядывая серое, измученное лицо Макарова с провалившимися глазами; губы его, потемнев, сухо шептали что-то, иногда он вскрикивал и скрипел зубами, оскаливая их.
Потом
пили кофе. В голове Самгина еще гудел железный шум поезда, холодный треск пролеток извозчиков, многообразный шум огромного города, в глазах мелькали ртутные капли дождя. Он
разглядывал желтоватое лицо чужой женщины, мутно-зеленые глаза ее и думал...
Все это
было не страшно, но, когда крик и свист примолкли, стало страшней. Кто-то заговорил певуче, как бы читая псалтырь над покойником, и этот голос, укрощая шум, создал тишину, от которой и стало страшно. Десятки глаз
разглядывали полицейского, сидевшего на лошади, как существо необыкновенное, невиданное. Молодой парень, без шапки, черноволосый, сорвал шашку с городового, вытащил клинок из ножен и, деловито переломив его на колене, бросил под ноги лошади.
Иногда он заглядывал в столовую, и Самгин чувствовал на себе его острый взгляд. Когда он, подойдя к столу,
пил остывший чай, Самгин
разглядел в кармане его пиджака ручку револьвера, и это ему показалось смешным. Закусив, он вышел в большую комнату, ожидая видеть там новых людей, но люди
были все те же, прибавился только один, с забинтованной рукой на перевязи из мохнатого полотенца.
«Вероятно — приказчик», — соображал Самгин,
разглядывая разношерстное воинство так же, как другие обыватели — домовладельцы, фельдшер и мозольный оператор Винокуров, отставной штабс-капитан Затесов — горбоносый высокий старик, глухой инженер Дрогунов — владелец прекрасной голубиной охоты.
Было странно, что на улице мало студентов и вообще мелких людей, которые, квартируя в домиках этой улицы, лудили самовары, заливали резиновые галоши, чинили велосипеды и вообще добывали кусок хлеба грошовым трудом.
Самгин взглянул направо, налево, людей нигде не
было, ходили три курицы, сидела на траве шершавая собака, внимательно
разглядывая что-то под носом у себя.
Шагая по тепленьким, озорниковато запутанным переулкам, он обдумывал, что скажет Лидии, как
будет вести себя, беседуя с нею;
разглядывал пестрые, уютные домики с ласковыми окнами, с цветами на подоконниках. Над заборами поднимались к солнцу ветви деревьев, в воздухе чувствовался тонкий, сладковатый запах только что раскрывшихся почек.
«Долго он
будет говорить?» — подумал Клим, искоса
разглядывая Дронова.
«Это, конечно, мистическая чепуха, — думал Самгин,
разглядывая Марину исподлобья, сквозь стекла очков. — Не может
быть, чтоб она верила в это».
— Какой-то талант у тебя должен
быть, — сказала она, задумчиво
разглядывая его.
— Перестань, а то глупостей наговоришь, стыдно
будет, — предупредила она,
разглядывая крест. — Я не сержусь, понимаю: интересно! Девушка в театрах
петь готовилась, эстетикой баловалась и — вдруг выскочила замуж за какого-то купца, торгует церковной утварью. Тут, пожалуй, даже смешное
есть…
Дойдя до конца проспекта, он увидал, что выход ко дворцу прегражден двумя рядами мелких солдат. Толпа придвинула Самгина вплоть к солдатам, он остановился с края фронта, внимательно
разглядывая пехотинцев, очень захудалых, несчастненьких.
Было их, вероятно, меньше двух сотен, левый фланг упирался в стену здания на углу Невского, правый — в решетку сквера. Что они могли сделать против нескольких тысяч людей, стоявших на всем протяжении от Невского до Исакиевской площади?
Однажды Самгин стоял в Кремле,
разглядывая хаотическое нагромождение домов города, празднично освещенных солнцем зимнего полудня. Легкий мороз озорниковато пощипывал уши, колючее сверканье снежинок ослепляло глаза; крыши, заботливо окутанные толстыми слоями серебряного пуха, придавали городу вид уютный; можно
было думать, что под этими крышами в светлом тепле дружно живут очень милые люди.
— Как потрясен, — сказал человек с французской бородкой и, должно
быть, поняв, что говорить не следовало, повернулся к окну, уперся лбом в стекло,
разглядывая тьму, густо закрывшую окна.
Он
был выше Марины на полголовы, и
было видно, что серые глаза его
разглядывают лицо девушки с любопытством. Одной рукой он поглаживал бороду, в другой, опущенной вдоль тела, дымилась папироса. Ярость Марины становилась все гуще, заметней.
«Напрасно я рассердился на него, — думал Самгин,
разглядывая Дронова. — Он — хам, но он — искренний. Это его искренность на каком-то уровне становится хамством. И — он
был пьян… тогда…»
Она молчала, только опять сделала какое-то нервное движение, которого нельзя
было разглядеть в темноте, лишь слышно
было, как шаркнуло ее шелковое платье.
Если он хотел жить по-своему, то
есть лежать молча, дремать или ходить по комнате, Алексеева как будто не
было тут: он тоже молчал, дремал или смотрел в книгу,
разглядывал с ленивой зевотой до слез картинки и вещицы.
Одевалась она просто, если
разглядеть подробно все, что на ней
было надето, но казалась великолепно одетой. И материя ее платья как будто
была особенная, и ботинки не так сидят на ней, как на других.
— Довольно мне одной минуты
было, чтоб
разглядеть, что это один из тех chevaliers d’industrie, [рыцарей наживы, проходимцев (фр.).] которые сотнями бегут с голода из Италии, чтобы поживиться…
— Наутро, — продолжала Софья со вздохом, — я ждала, пока позовут меня к maman, но меня долго не звали. Наконец за мной пришла ma tante, Надежда Васильевна, и сухо сказала, чтобы я шла к maman. У меня сердце сильно билось, и я сначала даже не
разглядела, что
было и кто
был у maman в комнате. Там
было темно, портьеры и шторы спущены, maman казалась утомлена; подло нее сидели тетушка, mon oncle, prince Serge, и папа…
Как он ни
разглядывал ее, как ни пытал, с какой стороны ни заходил, а все видел пока только, что Марфенька
была свежая, белокурая, здоровая, склонная к полноте девушка, живая и веселая.
Осталось за мной. Я тотчас же вынул деньги, заплатил, схватил альбом и ушел в угол комнаты; там вынул его из футляра и лихорадочно, наскоро, стал
разглядывать: не считая футляра, это
была самая дрянная вещь в мире — альбомчик в размер листа почтовой бумаги малого формата, тоненький, с золотым истершимся обрезом, точь-в-точь такой, как заводились в старину у только что вышедших из института девиц. Тушью и красками нарисованы
были храмы на горе, амуры, пруд с плавающими лебедями;
были стишки...
Но,
разглядев две наши отворенные двери, проворно притворила свою, оставив щелку и из нее прислушиваясь на лестницу до тех пор, пока не замолкли совсем шаги убежавшей вниз Оли. Я вернулся к моему окну. Все затихло. Случай пустой, а может
быть, и смешной, и я перестал об нем думать.
Стебельков прыгнул
было за ними, но приостановился, подняв палец, улыбаясь и соображая; на этот раз в улыбке его я
разглядел что-то чрезвычайно скверное, темное и зловещее.
Кто-то схватился за ручку двери и приотворил ее настолько, что можно
было разглядеть в коридоре какого-то высокого ростом мужчину, очевидно тоже и меня увидавшего и даже меня уже рассматривавшего, но не входившего еще в комнату, а продолжавшего, через весь коридор и держась за ручку, разговаривать с хозяйкой.
Версилов как бы боялся за мои отношения к Макару Ивановичу, то
есть не доверял ни моему уму, ни такту, а потому чрезвычайно
был доволен потом, когда
разглядел, что и я умею иногда понять, как надо отнестись к человеку совершенно иных понятий и воззрений, одним словом, умею
быть, когда надо, и уступчивым и широким.
Подошел и я — и не понимаю, почему мне этот молодой человек тоже как бы понравился; может
быть, слишком ярким нарушением общепринятых и оказенившихся приличий, — словом, я не
разглядел дурака; однако с ним сошелся тогда же на ты и, выходя из вагона, узнал от него, что он вечером, часу в девятом, придет на Тверской бульвар.
Еще
было достаточно светло для того, чтоб меня
разглядеть, бледного и дрожащего…
Катерина Николаевна стремительно встала с места, вся покраснела и — плюнула ему в лицо. Затем быстро направилась
было к двери. Вот тут-то дурак Ламберт и выхватил револьвер. Он слепо, как ограниченный дурак, верил в эффект документа, то
есть — главное — не
разглядел, с кем имеет дело, именно потому, как я сказал уже, что считал всех с такими же подлыми чувствами, как и он сам. Он с первого слова раздражил ее грубостью, тогда как она, может
быть, и не уклонилась бы войти в денежную сделку.
— Вы, кажется, тоже
были, — оборотился он с третьей фразы к важному гостю, приняв того за кого-то из своих, но, тотчас же
разглядев, крикнул...