Неточные совпадения
Весь следующий
день Самгин прожил одиноко все в том же бодром настроении, снисходительно
размышляя о Дронове и его знакомых.
Отправляясь на следующий
день к Гагиным, я не спрашивал себя, влюблен ли я в Асю, но я много
размышлял о ней, ее судьба меня занимала, я радовался неожиданному нашему сближению. Я чувствовал, что только с вчерашнего
дня я узнал ее; до тех пор она отворачивалась от меня. И вот, когда она раскрылась, наконец, передо мною, каким пленительным светом озарился ее образ, как он был нов для меня, какие тайные обаяния стыдливо в нем сквозили…
Я застал обоих в гостиной, и, странное
дело! — оттого ли, что я ночью и утром много
размышлял о России, — Ася показалась мне совершенно русской девушкой, да, простою девушкой, чуть не горничной.
Но не все думать
о старине, не все думать
о завтрашнем
дне. Если беспрестанно буду глядеть на небо, не смотря на то, что под ногами, то скоро споткнусь и упаду в грязь…
размышлял я. Как ни тужи, а Новагорода по-прежнему не населишь. Что бог даст вперед. Теперь пора ужинать. Пойду к Карпу Дементьичу.
Какие этой порой бывают ночи прелестные, нельзя рассказать тому, кто не видал их или, видевши, не чувствовал крепкого, могучего и обаятельного их влияния. В эти ночи, когда под ногою хрустит беленькая слюда, раскинутая по черным талинам, нельзя
размышлять ни
о грозном часе последнего расчета с жизнью, ни
о ловком обходе подводных камней моря житейского. Даже сама досужая старушка-нужда забывается легким сном, и не слышно ее ворчливых соображений насчет завтрашнего
дня.
Когда я
размышлял о том, как я поступил в этом
деле, мне вдруг пришла страшная мысль, что я поступил как трус.
Годунов, посланный вперед приготовить государю торжественный прием, исполнив свое поручение, сидел у себя в брусяной избе, облокотясь на дубовый стол, подперши рукою голову. Он
размышлял о случившемся в эти последние
дни,
о казни, от которой удалось ему уклониться,
о загадочном нраве грозного царя и
о способах сохранить его милость, не участвуя в
делах опричнины, как вошедший слуга доложил, что у крыльца дожидается князь Никита Романович Серебряный.
Но, странное
дело! он ни столько
размышлял об этих средствах и путях, как
о том, действительно ли, несомненно ли состоялось решение, на котором он так упорно настаивал?
Отправив письмо, я весь тот
день уже не выходил из дому и все
размышлял о том, что должно было происходить там, у Ратчей.
Не думайте, что все эти
дни, проведенные дома в четырех стенах, я
размышлял только
о своем плане.
Случилось это летом, в знойный
день.
По мостовой широкими клубами
Вилася пыль. От труб высоких тень
Ложилася на крышах полосами,
И пар с камней струился. Сон и лень
Вполне Симбирском овладели; даже
Катилась Волга медленней и глаже.
В саду, в беседке темной и сырой,
Лежал полураздетый наш герой
И
размышлял о тайне съединенья
Двух душ, — предмет достойный размышленья.
Вне дома
о. Игнатию приходилось говорить много: с причтом и с прихожанами, при исполнении треб, и иногда с знакомыми, где он играл в преферанс; но, когда он возвращался домой, он думал, что весь
день молчал. Это происходило оттого, что ни с кем из людей
о. Игнатий не мог говорить
о том главном и самом для него важном,
о чем он
размышлял каждую ночь: отчего умерла Вера?
«Вот и казнь! — подумала она. — Вот и начинается казнь! Над чем бы я прежде не остановилась ни одного мгновения, над тем я теперь
размышляю даже тогда, когда
дело идет
о спасении человека…»
И он
размышлял о том, что хорошо бы, ввиду близкой смерти, ради души, прекратить эту праздность, которая так незаметно и бесследно поглощает
дни за
днями, годы за годами; придумать бы для себя какой-нибудь подвиг, например, пойти бы пешком куда-нибудь далеко-далеко, отказаться бы от мяса, как этот молодой человек.
Так проводил Ермий
дни, а вечером, когда сваливал пеклый жар и лицо Ермия освежала прохлада, он, окончив свои молитвы и размышления
о боге, думал иногда и
о людях. Он
размышлял о том: как за эти тридцать лет зло в свете должно было умножиться и как под покровом ханжества и пустосвятства, заменяющего настоящее учение своими выдумками, теперь наверно иссякла уже в людях всякая истинная добродетель и осталась одна форма без содержания.
И я предался разнородным мечтаньям, стал любоваться собою, как я буду жить достойною жизнью: буду рано утром вставать, а не то что теперь — только утром ложиться; не буду свистать, а стану петь псалмы; буду
днем работать в своем винограднике, а вечером сяду у своего ручья под своей пальмой и стану
размышлять о своей душе да выглядывать путника.
Ему некогда было, однако,
размышлять о том, хорошо или дурно он поступил, взяв к себе музыканта. Одеваясь, он мысленно распределил свой
день: взял бумаги, отдал необходимые приказания дома и торопясь надел шинель и калоши. Проходя мимо столовой, он заглянул в дверь. Альберт, уткнув лицо в подушку и раскидавшись, в грязной, изорванной рубахе, мертвым сном спал на сафьянном диване, куда его, бесчувственного, положили вчера вечером. Что-то не хорошо — невольно казалось Делесову.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8-м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под-голову. Он приятно
размышлял о том, что на-днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда-то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
Несколько
дней пред отъездом Ростова, в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебною степенностью,
размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.