Неточные совпадения
Они отошли в кусты. Им следовало бы теперь повернуть к лодке, но Грэй медлил,
рассматривая даль низкого берега, где над зеленью и песком лился утренний дым труб Каперны. В этом дыме он снова увидел
девушку.
Все спало с открытыми глазами, тайно
рассматривая проходящую
девушку.
Пульхерия Александровна взглянула на Соню и слегка прищурилась. Несмотря на все свое замешательство перед настойчивым и вызывающим взглядом Роди, она никак не могла отказать себе в этом удовольствии. Дунечка серьезно, пристально уставилась прямо в лицо бедной
девушки и с недоумением ее
рассматривала. Соня, услышав рекомендацию, подняла было глаза опять, но смутилась еще более прежнего.
Явилась настоятельная потребность ограничить Марину. Он долго, сосредоточенно
рассматривал ее, сравнивал с петербургской
девушкой и вдруг вспомнил героя Лескова Ахилла Десницына и его рев...
Девушка ответила не сразу. Она положила к себе на колени свою работу, разгладила ее руками и, слегка наклонив голову, стала
рассматривать ее с задумчивым видом. Трудно было разобрать, думала ли она о том, что ей следовало взять для вышивки канву покрупнее, или же обдумывала свой ответ.
Девушка улыбнулась. Они молча пошли по аллее, обратно к пруду. Набоб испытывал какое-то странное чувство смущения, хотя потихоньку и
рассматривал свою даму. При ярком дневном свете она ничего не проиграла, а только казалась проще и свежее, как картина, только что вышедшая из мастерской художника.
— Далась вам эта бородавка! Не грешите, дядюшка: можно ли сказать, что она похожа на этих светских чопорных марионеток? Вы
рассмотрите ее лицо: какая тихая, глубокая дума покоится на нем! Это — не только чувствующая, это мыслящая
девушка… глубокая натура…
На бечевке, протянутой от выступа печи до верхнего косяка двери, висела грубая посконная занавеска, скрывавшая правое окно и постель рыбаковой дочки; узковатость занавески позволяла, однако ж, различить полотенце, висевшее в изголовьях, и крошечное оловянное зеркальце, испещренное зелеными и красными пятнышками, одно из тех зеркальцев, которые продаются ходебщиками — «офенями» — и в которых можно только
рассматривать один глаз, или нос, или подбородок, но уж никак не все лицо; тут же выглядывал синий кованый сундучок, хранивший, вероятно, запонку, шелк-сырец, наперсток, сережки, коты, полотно, две новые понявы и другие части немногосложного приданого крестьянской
девушки.
Рыжая женщина задумчиво
рассматривала ладонь руки Ухтищева, держа ее в своих руках, а веселая
девушка стала грустной, наклонила низко голову и слушала песню, не шевелясь, как очарованная.
Теперь я
рассмотрел, что платья обеих
девушек были не совсем коротенькие, но на подъеме так, что все их полусапожки и даже с полвершка беленьких чулочек были открыты. Дождь на дворе не прекращался; ветер сердито рвал в каминной трубе и ударял в окна целыми потоками крупного ливня; а вдалеке где-то грянул гром и раскатился по небу.
Этa
девушка разглядывала меня каким-то невыносимым взглядом, что-то проницательно читающее видел я в синих глазах. С такой
девушкой я не мог — не умел — говорить. И молчал,
рассматривая портреты Герцена, Дарвина, Гарибальди.
Нам показалось досадно, и мы навели дядю на то, чтоб он стал
рассматривать альбом; а чтоб он не проглядел подписей, я указал ему имя известного русского живописца, подписанное по-французски, и сказал Казначееву вполголоса, но так, чтоб дядя слышал: «Какой позор! русский художник рисует для русской
девушки и не смеет или стыдится подписать свою фамилию русскими буквами, да и как исковеркал бедное свое имя!» Казначеев отвечал мне в том же тоне, и дядя воспламенился гневом: начал бранить Турсукову, рисовальщиков, общество и пробормотал: «Жаль, что нет чернильницы и пера; я переправил бы их имена по-русски».
За глаза меня, сударь, сговорили да помолвили на
девушке из макарьевского именья; я и не
рассмотрел хорошенько, накануне только свадьбы и в рожу-то увидал невесту.
— Что? — Близорукие глаза Наруковой сощурились более обыкновенного, стараясь
рассмотреть выражение лица ее помощницы. — Что вы хотите делать? Но это сущее безумие… Ради одной испорченной девчонки бросать насиженное место… бросать детей, к которым вы привыкли… нас, наконец… уж не говорю о себе… кто вас так любит… так ценит. Подумайте хорошенько, Елена Дмитриевна… Вы бедная
девушка без связей и знакомств… Куда вы пойдете? Где будете искать места?
Кто бы ни была
девушка, выпущенная Радзивилом на политическую сцену, но,
рассматривая все ее действия, читая переписку ее и показания, данные фельдмаршалу князю Голицыну в Петропавловской крепости, невольно приходишь к заключению, что не сама она вздумала сделаться самозванкой, но была вовлечена в обман и сама отчасти верила в загадочное свое происхождение.
Вместо мертвой
девушки, вместо призрака горийской красавицы я увидела трех сидевших на полу горцев, которые при свете ручного фонаря
рассматривали куски каких-то тканей. Они говорили тихим шепотом. Двоих из них я разглядела. У них были бородатые лица и рваные осетинские одежды. Третий сидел ко мне спиной и перебирал в руках крупные зерна великолепного жемчужного ожерелья. Тут же рядом лежали богатые, золотом расшитые седла, драгоценные уздечки и нарядные, камнями осыпанные дагестанские кинжалы.
А между тем темно-сладострастные картины и образы голых женщин уже тяжко волновали кровь. С острым, пронзающим тело чувством я
рассматривал в «Ниве» картинки, изображавшие турецкие зверства и обнаженных болгарских
девушек, извивающихся на седлах башибузуков. Но ни к одной живой женщине, а тем более к Маше, никакого сладострастного влечения не чувствовал.
Убедившись, что молодая
девушка только в обмороке, он, казалось, не допытывался умом его причины и спокойно стал
рассматривать лежащую.
Выйдя из дому, великая княгиня стала пристально
рассматривать то, что происходило там, и увидела, как некоторые выбирались и выносили окровавленных людей. В числе наиболее пострадавших была фрейлина великой княгини, княжна Гагарина. Она хотела выбраться из дому, как все другие, но только что успела перейти из своей комнаты в следующую, как печка стала рушиться, повалила экран и опрокинула ее на стоявшую там постель, на которую посыпались кирпичи. С ней была одна
девушка, и обе они очень пострадали.
Внимательно, вытянув шею,
рассмотрела его левую руку, лежавшую на груди: очень широкая в ладони, с крупными пальцами — на груди она производила впечатление тяжести, чего-то давящего больно; и осторожным движением
девушка сняла ее и положила вдоль туловища на кровати.