Неточные совпадения
Мы не успели
рассмотреть его хорошенько. Он пошел вперед, и мы за ним. По анфиладе рассажено было менее чиновников, нежели в первый раз. Мы толпой вошли в приемную залу. По этим мирным галереям не раздавалось, может быть, никогда такого шума и движения. Здесь, в белых бумажных чулках, скользили доселе, точно
тени, незаметно от самих себя, японские чиновники, пробираясь иногда ползком; а теперь вот уже в другой раз раздаются такие крепкие шаги!
Эта сторона была вся в черной
тени, а на другую падал ярко-бледный свет, и казалось, на ней можно было
рассмотреть каждую травку. Выемка уходила вниз, как темная пропасть; на дне ее слабо блестели отполированные рельсы. Далеко за выемкой белели среди поля правильные ряды остроконечных палаток.
Рассмотрев внимательно свое положение в эту долгую ночь, пока город спал, а невдалеке сновали
тени полицейского Келли и приезжего сыщика, он пришел к заключению, что от судьбы не уйдешь, судьба же представлялась ему, человеку без языка и без паспорта, в виде неизбежной тюрьмы…
В скучном отвращении он стал
рассматривать медный глаз собаки и следить, как она ловит
тени мух. С реки доносился звонкий, раздражающий крик и визг ребятишек.
В ожидании денег, о чем написал своему поверенному Лерху, я утолял жажду движения вечерами у Стерса да прогулками в гавань, где под
тенью огромных корм, нависших над набережной,
рассматривал волнующие слова, знаки Несбывшегося: «Сидней» — «Лондон» — «Амстердам» — «Тулон»…
Дойдя до густой березовой рощи, которую перерезывала узкая проселочная дорога, он остановился и, казалось, с большим вниманием стал
рассматривать едва заметное полуобгоревшее строение, коего развалины виднелись на высоком холме, верстах в пяти от рощи, в
тени которой он тогда находился.
Трудно описать то ощущение, какое переживаешь каждый раз в боевых местах: это не страх, а какое-то животное чувство придавленности. Думаешь только о собственном спасении и забываешь о других. Разбитая барка промелькнула мимо нас, как
тень. Я едва
рассмотрел бледное, как полотно, женское лицо и снимавшего лапти бурлака.
Я повернул вспять,
рассматривая стенные отверстия, за которыми, как и прежде, можно было различить опускающиеся в
тень ступени.
Я подумал… Нет, я ничего не подумал. Но это было странное появление, и,
рассматривая неизвестных, я на один миг отлетел в любимую страну битв, героев, кладов, где проходят, как
тени, гигантские паруса и слышен крик — песня — шепот: «Тайна — очарование! Тайна — очарование!» «Неужели началось?» — спрашивал я себя; мои колени дрожали.
Перед Вадимом было волнующееся море голов, и он с возвышения свободно мог
рассматривать каждую; тут мелькали уродливые лица, как странные китайские
тени, которые поражали слиянием скотского с человеческим, уродливые черты, которых отвратительность определить невозможно было, но при взгляде на них рождались горькие мысли; тут являлись старые головы, исчерченные морщинами, красные, хранящие столько смешанных следов страстей унизительных и благородных, что сообразить их было бы трудней, чем исчислить; и между ними кое-где сиял молодой взор, и показывались щеки, полные, раскрашенные здоровьем, как цветы между серыми камнями.
Я поспешил поскорее одеться и вышел на крыльцо. При слабом месячном освещении можно было
рассмотреть только две повозки, около которых медленно шевелились человеческие
тени. Фонарь, с которым появился Федя около экипажей, освещал слишком небольшое пространство, из которого выставлялись головы тяжело дышавших лошадей и спины двух кучеров.
Гарвей, не торопясь, спрятал документ. Он сам
рассматривал чуждое кривым улыбкам изображение женщины.
Тень высокомерного удивления лежала между его бровей, сдвинутых, как две угольные барки в маленькой, тесной гавани.
Он шлялся по промыслу,
рассматривая людей. Вон, в
тени барака, на бочке сидит Сережка и, тренькая на балалайке, поет, строя смешные рожи...
Раз, отдыхом и
тенью освежены,
Друзья купель
рассматривали ту
И чудный столб с изгибами дракона.
За стеклянной дверью видны две
тени… Аптекарша припускает огня в лампе и спешит к двери, чтобы отпереть, и ей уже не скучно, и не досадно, и не хочется плакать, а только сильно стучит сердце. Входят толстяк доктор и тонкий Обтесов. Теперь уж их можно
рассмотреть. Толстобрюхий доктор смугл, бородат и неповоротлив. При каждом малейшем движении на нем трещит китель и на лице выступает пот. Офицер же розов, безус, женоподобен и гибок, как английский хлыст.
Одна
тень сгорбленная, длинная, далеко откинувшаяся на берег, могла спугнуть дерзких любопытных, пожелавших бы
рассмотреть мрачную физиономию неизвестного путника, для которой природа, видимо, была злой мачехой.
Одна
тень, сгорбленная, длинная, далеко откинувшаяся на берег, могла спугнуть дерзких любопытных, пожелавших бы
рассмотреть мрачную физиономию неизвестного путника, для которого природа, видимо, была злою мачехою.