Неточные совпадения
Но
юноша, вскоре после приезда, уже начал скучать, и так как он был единственный сын, то отец и мать, натурально, встревожились. Ни на что он не жаловался, но на службе старанья не проявил, жил особняком и не искал знакомств."Не ко двору он в родном городе, не любит своих
родителей!" — тужили старики. Пытали они рисовать перед ним соблазнительные перспективы — и всё задаром.
Этот город был свидетелем ваших младенческих игр; он любовался вами, когда вы, под руководством маститого вашего
родителя, неопытным
юношей робко вступили на поприще яичного производства, и потом с любовью следил, как в сердце вашем, всегда открытом для всего доброго, постепенно созревали семена благочестия и любви к постройке колоколен и церквей (при этих словах Захар Иваныч и Матрена Ивановна набожно перекрестились, а один из тайных советников потянулся к амфитриону и подставил ему свою голую и до скользкости выбритую щеку).
— А кто это сказал — тот дурак, — заметил возмужалым голосом некто Калатузов, молодой
юноша лет восемнадцати, которого нежные
родители бог весть для чего продержали до этого возраста дома и потом привезли для того, чтобы посадить рядом с нами во второй класс.
Он был родом из воронежских купцов, но, еще будучи
юношей, почувствовал «божественный ужас»: бросил прилавок, родительский дом и пошел впроголодь странствовать с бродячей труппой, пока через много лет не получил наследство после
родителей.
Ибо оно, милая тетенька, целых шесть лет ставило этого
юношу в пример, хвасталось им перед начальством, считало его красою заведения, приставало к его
родителям, не могут ли они еще другого такого
юношу сделать…
Я ничего не скажу, но молча — что будет лучше всякого красноречия — укажу вам на этого счастливого
юношу, вступающего в свою двадцать шестую весну, — на Владимира Семеновича, племянника Андрея Филипповича, который встал в свою очередь с места, который провозглашает в свою очередь тост и на которого устремлены слезящиеся очи
родителей царицы праздника, гордые очи Андрея Филипповича, стыдливые очи самой царицы праздника, восторженные очи гостей и даже прилично завистливые очи некоторых молодых сослуживцев этого блестящего
юноши.
Некоторое время
юноша колеблется между гражданской палатой и земским судом. В гражданской палате существуют крепостные дела («прекраснейшие, мой друг, эти места!» — говорят растроганные
родители), но там «зодчество» ограничивается только устройством и приумножением собственного благосостояния. В Земском суде менее шансов для зодчества имущественного, зато большой простор для зодчества исторического. Историческое зодчество прельщает
юношу своим размахом, своею красивостью.
И, задумчиво рассказав ему о том, как
юноша — сын богатых и важных
родителей — ушел от них и от своего счастья, а потом вернулся к ним, нищий и оборванный, жил на дворе у них вместе с собаками, не говоря им до смерти своей, кто он, — Мальва тихо спросила у Якова...
Воины, как перед тем
юноши, обступили Мафальду и жаждали ее объятий. Но так как они были грубые люди и не могли соблюдать очередь, как делали это учтивые и скромные
юноши того города, хорошо воспитанные их благочестивыми
родителями, то они разодрались, и пока один из них обнимал Мафальду, другие пускали в ход оружие, чтобы решить силой меча, кто должен насладиться несравненными прелестями Мафальды. И многие были ранены и убиты.
«Отец мой в двадцать лет уже был не невинным
юношей, а еще до поступления на военную службу, лет шестнадцати, был соединен
родителями, как думали тогда, для его здоровья, с дворовой девушкой.
Родители подмигнули и заметили, что из
юноши и Оли вышла бы недурная парочка.
Богатый, образованный
юноша естественно вырывался из своей среды и, случайно сойдясь с князем Виктором Гариным, попал в дом его
родителей, а через них в другие дома великосветского Петербурга.
У номадов и прирожденных авантюристов этот огонек превращается в пожирающее пламя, но у меня он, вероятно, только тлел, как и полагается у культурного
юноши, который отечеству на пользу и
родителям на утешение; и никуда я не поехал, пока не окончил всех полагавшихся мне курсов.
Наивность шестнадцатилетнего
юноши, приятная для
родителей, подчас до седых волос считающих своих детей малыми ребятами, едва ли может признаваться, особенно в мальчике, идеалом воспитания.
Он не задумывался над тем, что жена его была жива и от нее было у него две дочери и сын, семнадцатилетний
юноша, весь в мать, с красивым, честным, открытым лицом, не наследовавший, по счастью, ни одного из позорных свойств своего
родителя. Развестись с женой, даже умертвить ее — было так легко исполнимо и совершенно безнаказанно в те жестокие времена.