Неточные совпадения
— Если свет не одобряет этого, то мне всё равно, — сказал Вронский, — но если
родные мои хотят быть в родственных отношениях со мною, то они должны быть в таких же отношениях с моею
женой.
Всё это были
родные и друзья
жены Левина.
Вернувшись в начале июня в деревню, он вернулся и к своим обычным занятиям. Хозяйство сельское, отношения с мужиками и соседями, домашнее хозяйство, дела сестры и брата, которые были у него на руках, отношения с
женою,
родными, заботы о ребенке, новая пчелиная охота, которою он увлекся с нынешней весны, занимали всё его время.
Даже до мелочей Сергей Иванович находил в ней всё то, чего он желал от
жены: она была бедна и одинока, так что она не приведет с собой кучу
родных и их влияние в дом мужа, как его он видел на Кити, а будет всем обязана мужу, чего он тоже всегда желал для своей будущей семейной жизни.
Место это он получил чрез мужа сестры Анны, Алексея Александровича Каренина, занимавшего одно из важнейших мест в министерстве, к которому принадлежало присутствие; но если бы Каренин не назначил своего шурина на это место, то чрез сотню других лиц, братьев, сестер,
родных, двоюродных, дядей, теток, Стива Облонский получил бы это место или другое подобное, тысяч в шесть жалованья, которые ему были нужны, так как дела его, несмотря на достаточное состояние
жены, были расстроены.
Хозяина не было; встретила их
жена,
родная сестра Платонова, белокурая, белоликая, с прямо русским выраженьем, так же красавица, но так же полусонная, как он.
В пустыне, где один Евгений
Мог оценить его дары,
Господ соседственных селений
Ему не нравились пиры;
Бежал он их беседы шумной,
Их разговор благоразумный
О сенокосе, о вине,
О псарне, о своей
родне,
Конечно, не блистал ни чувством,
Ни поэтическим огнем,
Ни остротою, ни умом,
Ни общежития искусством;
Но разговор их милых
женГораздо меньше был умен.
«Так ты женат! не знал я ране!
Давно ли?» — «Около двух лет». —
«На ком?» — «На Лариной». — «Татьяне!»
«Ты ей знаком?» — «Я им сосед». —
«О, так пойдем же». Князь подходит
К своей
жене и ей подводит
Родню и друга своего.
Княгиня смотрит на него…
И что ей душу ни смутило,
Как сильно ни была она
Удивлена, поражена,
Но ей ничто не изменило:
В ней сохранился тот же тон,
Был так же тих ее поклон.
— Эк ведь вам Алена-то Ивановна страху задала! — затараторила
жена торговца, бойкая бабенка. — Посмотрю я на вас, совсем-то вы как ребенок малый. И сестра она вам не
родная, а сведенная, а вот какую волю взяла.
— Почтенные такие, — сказала бабушка, — лет по восьмидесяти мужу и
жене. И не слыхать их в городе: тихо у них, и мухи не летают. Сидят да шепчутся, да угождают друг другу. Вот пример всякому: прожили век, как будто проспали. Ни детей у них, ни
родных! Дремлют да живут!
— Да, не был я у вас давно, у меня
жена… уехала в Москву… повидаться с
родными, — тихо сказал он, глядя вниз, — так я и не мог…
Но я знал от Марьи Ивановны,
жены Николая Семеновича, у которого я прожил столько лет, когда ходил в гимназию, — и которая была
родной племянницей, воспитанницей и любимицей Андроникова, что Крафту даже «поручено» передать мне нечто.
Завтрак снова является на столе, после завтрака кофе. Иван Петрович приехал на три дня с
женой, с детьми, и с гувернером, и с гувернанткой, с нянькой, с двумя кучерами и с двумя лакеями. Их привезли восемь лошадей: все это поступило на трехдневное содержание хозяина. Иван Петрович дальний
родня ему по
жене: не приехать же ему за пятьдесят верст — только пообедать! После объятий начался подробный рассказ о трудностях и опасностях этого полуторасуточного переезда.
Тот, мужик, убил в минуту раздражения, и он разлучен с
женою, с семьей, с
родными, закован в кандалы и с бритой головой идет в каторгу, а этот сидит в прекрасной комнате на гауптвахте, ест хороший обед, пьет хорошее вино, читает книги и нынче-завтра будет выпущен и будет жить попрежнему, только сделавшись особенно интересным.
Он в этих случаях был необыкновенно внимателен к
жене, ласкал детей и, улучив удобную минуту, опять исчезал в свою
родную стихию.
Образ
родной земли не есть только образ матери, это также образ невесты и
жены, которую человек оплодотворяет своим логосом, своим мужественным светоносным и оформляющим началом, и образ дитяти.
Григорий взял младенца, принес в дом, посадил
жену и положил его к ней на колени, к самой ее груди: «Божье дитя-сирота — всем
родня, а нам с тобой подавно.
Я не прерывал его. Тогда он рассказал мне, что прошлой ночью он видел тяжелый сон: он видел старую, развалившуюся юрту и в ней свою семью в страшной бедности.
Жена и дети зябли от холода и были голодны. Они просили его принести им дрова и прислать теплой одежды, обуви, какой-нибудь еды и спичек. То, что он сжигал, он посылал в загробный мир своим
родным, которые, по представлению Дерсу, на том свете жили так же, как и на этом.
— Здравствуй, Алеша. Мои все тебе кланяются, здравствуйте, Лопухов: давно мы с вами не виделись. Что вы тут говорите про
жену? Все у вас
жены виноваты, — сказала возвратившаяся от
родных дама лет 17, хорошенькая и бойкая блондинка.
Что же касается до мужниной
родни, то ее хоть и много было, но покойный майор никогда не жил с нею в ладах и даже, умирая, предостерегал от нее
жену.
Два раза (об этом дальше) матушке удалось убедить его съездить к нам на лето в деревню; но, проживши в Малиновце не больше двух месяцев, он уже начинал скучать и отпрашиваться в Москву, хотя в это время года одиночество его усугублялось тем, что все
родные разъезжались по деревням, и его посещал только отставной генерал Любягин, родственник по
жене (единственный генерал в нашей семье), да чиновник опекунского совета Клюквин, который занимался его немногосложными делами и один из всех окружающих знал в точности, сколько хранится у него капитала в ломбарде.
Дед не любил долго собираться: грамоту зашил в шапку; вывел коня; чмокнул
жену и двух своих, как сам он называл, поросенков, из которых один был
родной отец хоть бы и нашего брата; и поднял такую за собою пыль, как будто бы пятнадцать хлопцев задумали посереди улицы играть в кашу.
Галактион искренне был рад гостю, потому что не так тошно дома. За чаем он наблюдал
жену, которая все время молчала, как зарезанная. Тут было все: и ненависть к нему и презрение к деревенской
родне.
Мне идти к
родному батюшке!.. — у жениха вдруг упало сердце, точно он делал что-то нехорошее и кого-то обманывал, у него даже мелькнула мысль, что ведь можно еще отказаться, время не ушло, а впереди целая жизнь с нелюбимой
женой.
Увы! предсказанье его не сбылось!
Увидеться с бедной
женоюИ с первенцем сыном отцу довелось
Не здесь — не под кровлей
родною!
Всё кончится ладно,
родная;
Жена муженька проводила одна,
А встретит, ребенка качая...
Знали об этом все соседи, женина
родня, вся Тайбола, и ни одна душа не заступилась еще за несчастную бабу, потому что между мужем и
женой один Бог судья.
Но с другой стороны, ведь вся Тайбола знает, что Кожин изводит
жену насмерть, и волостные знают, и вся
родня, а его дело сторона.
— А ты не хрюкай на
родню. У Родиона Потапыча первая-то
жена, Марфа Тимофеевна,
родной сестрой приходилась твоей матери, Лукерье Тимофеевне. Значит, в свойстве и выходит. Ловко Лукерья Тимофеевна прижала Родиона Потапыча. Утихомирила разом, а то совсем Яшку собрался драть в волости. Люблю…
Отношения с жениной
родней тоже были довольно натянуты, и Зыков делал исключение только для одной тещи, в которой, кажется, уважал подругу своей
жены по каторге.
— Кожин меня за воротами ждет, Степан Романыч… Очертел он окончательно и дурак дураком. Я с ним теперь отваживаюсь вторые сутки… А Фене я сродственник: моя-то
жена родная — ейная сестра, значит, Татьяна. Ну, значит, я и пришел объявиться, потому как дело это особенное. Дома ревут у Фени, Кожин грозится зарезать тебя, а я с емя со всеми отваживаюсь… Вот какое дельце, Степан Романыч. Силушки моей не стало…
Таким образом, Марья торжествовала. Она обещала привезти Наташку и привезла. Кишкин, по обыкновению, разыграл комедию: накинулся на Марью же и долго ворчал, что у него не богадельня и что всей Марьиной
родни до Москвы не перевешать. Скоро этак-то ему придется и Тараса Мыльникова кормить, и Петра Васильича. На Наташку он не обращал теперь никакого внимания и даже как будто сердился. В этой комедии ничего не понимал один Семеныч и ужасно конфузился каждый раз, когда
жена цеплялась зуб за зуб с хозяином.
— Перестань убиваться-то, — ласково уговаривал
жену Акинфий Назарыч. — Москва слезам не верит… Хорошая-то
родня по хорошим, а наше уж такое с тобой счастье.
Мыльников хотя и хвастался своими благодеяниями
родне, а сам никуда и глаз не показывал. Дома он повертывался гостем, чтобы сунуть
жене трешницу.
Переезд с Самосадки совершился очень быстро, — Петр Елисеич ужасно торопился, точно боялся, что эта новая должность убежит от него. Устраиваться в Крутяше помогали Ефим Андреич и Таисья. Нюрочка здесь в первый раз познакомилась с Парасковьей Ивановной и каждый день уходила к ней. Старушка с первого раза привязалась к девочке, как к
родной. Раз Ефим Андреич, вернувшись с рудника, нашел
жену в слезах. Она открыла свое тайное горе только после усиленных просьб.
Ну, сидим мы, а Спиридон мне рассказывает про все — и про
жену, и про
родню, и про деревню.
Утром Машеньку с Петей переводят к Басаргину: он с
женой переезжает сюда. Пишет в Тобольск, чтоб я скорее приехал; пишет к
родным Ивашева через одного их приятеля, который должен их приготовить к этой ужасной вести. Одним словом, 30 декабря вместо поминок Камиллы Петровны в тот самый час, как она скончалась, хоронят Ивашева, который сам для себя заказал обедню. [К. П. Ивашева умерла 30 декабря 1839 г. В. П. Ивашев умер 28 декабря 1840 г.]
…Сегодня известие: А. И. Давыдова получила разрешение ехать на родину. Летом со всей семьей будет в доме Бронникова. Таким образом, в Сибири из приехавших
жен остается одна Александра Васильевна. Ей тоже был вопрос вместе с нами. Я не знаю даже, куда она денется, если вздумают отпустить. Отвечала, что никого
родных не имеет, хотя я знаю, что у нее есть сестра и замужняя дочь.
— Бедный Дмитрий Петрович! — говорил Помада, ходя с Лизою перед ужином по палисаднику. — Каково ему это выносить! Каково это выносить, Лизавета Егоровна! Скандал! срам! сплетни!
Жена родная,
жена жалуется! Каково! ведь это надо иметь медный лоб, чтобы еще жить на свете.
Этот план очень огорчал Марью Михайловну Райнер и, несмотря на то, что крутой Ульрих, видя страдания
жены, год от году откладывал свое переселение, но тем не менее все это терзало Марью Михайловну. Она была далеко не прочь съездить в Швейцарию и познакомиться с
родными мужа, но совсем туда переселиться, с тем чтобы уже никогда более не видать России, она ни за что не хотела. Одна мысль об этом повергала ее в отчаяние. Марья Михайловна любила родину так горячо и просто.
— Смерть боится
жены, — прошептал Бахарев, — а сам отличных правил и горячий
родной.
Мансуров и мой отец горячились больше всех; отец мой только распоряжался и беспрестанно кричал: «Выравнивай клячи! нижние подборы веди плотнее! смотри, чтоб мотня шла посередке!» Мансуров же не довольствовался одними словами: он влез по колени в воду и, ухватя руками нижние подборы невода, тащил их, притискивая их к мелкому дну, для чего должен был, согнувшись в дугу, пятиться назад; он представлял таким образом пресмешную фигуру;
жена его,
родная сестра Ивана Николаича Булгакова, и
жена самого Булгакова, несмотря на свое рыбачье увлеченье, принялись громко хохотать.
— Нет, в самом деле, — подхватил Ихменев, разгорячая сам себя с злобною, упорною радостию, — как ты думаешь, Ваня, ведь, право, пойти! На что в Сибирь ехать! А лучше я вот завтра разоденусь, причешусь да приглажусь; Анна Андреевна манишку новую приготовит (к такому лицу уж нельзя иначе!), перчатки для полного бонтону купить да и пойти к его сиятельству: батюшка, ваше сиятельство, кормилец, отец
родной! Прости и помилуй, дай кусок хлеба, —
жена, дети маленькие!.. Так ли, Анна Андреевна? Этого ли хочешь?
В приемной их остановили на несколько минут просители: какой-то отставной штабс-капитан, в мундире и в треугольной еще шляпе с пером, приносивший жалобу на бежавшую от него
жену, которая вместе с тем похитила и двухспальную их брачную постель, сделанную на собственные его деньги; потом сморщенная, маленькая, с золотушными глазами, старушка, которая как увидела губернатора, так и повалилась ему в ноги, вопия против собственного
родного сына, прибившего ее флейтой по голове.
—
Жена сердится на тебя, — говорил он, — она привыкла считать тебя
родным; мы обедаем каждый день дома; заходи.
Только вечером, уже в восьмом часу, я застал его дома. К удивлению моему, у него сидели гости — Алексей Нилыч и еще один полузнакомый мне господин, некто Шигалев,
родной брат
жены Виргинского.
— Что же это за такое большое горе! — возразил Аггей Никитич. — Ченцов не сын
родной Егора Егорыча… Мало ли у кого племянники разводятся с
женами… Я, как сужу по себе…
— Князь, — сказал Морозов, — это моя хозяйка, Елена Дмитриевна! Люби и жалуй ее. Ведь ты, Никита Романыч, нам, почитай,
родной. Твой отец и я, мы были словно братья, так и
жена моя тебе не чужая. Кланяйся, Елена, проси боярина! Кушай, князь, не брезгай нашей хлебом-солью! Чем богаты, тем и рады! Вот романея, вот венгерское, вот мед малиновый, сама хозяйка на ягодах сытила!
Из толпы, стоявшей вокруг, слышались вопли
жен, матерей, детей,
родных истязуемого и всех тех, которые были отобраны для наказания.
Теперь ее гонят отсюда, а тогда она твоя
жена, моя
родная племянница, — не прогонят.