Неточные совпадения
Самгин прибавил и тут же
решил устроить Марине маленькую сцену, чтоб на будущее время обеспечить себя от поручений такого
рода. Но затем он здраво подумал...
«Наверное — очень легко доступна, —
решил он, присматриваясь к ее задумчиво нахмуренному лицу. — С распущенными волосами и лицо и вся она — красивее. Напоминает какую-то картину. Портрет одалиски, рабыни… Что-то в этом
роде».
И Анисья, в свою очередь, поглядев однажды только, как Агафья Матвеевна царствует в кухне, как соколиными очами, без бровей, видит каждое неловкое движение неповоротливой Акулины; как гремит приказаниями вынуть, поставить, подогреть, посолить, как на рынке одним взглядом и много-много прикосновением пальца безошибочно
решает, сколько курице месяцев от
роду, давно ли уснула рыба, когда сорвана с гряд петрушка или салат, — она с удивлением и почтительною боязнью возвела на нее глаза и
решила, что она, Анисья, миновала свое назначение, что поприще ее — не кухня Обломова, где торопливость ее, вечно бьющаяся, нервическая лихорадочность движений устремлена только на то, чтоб подхватить на лету уроненную Захаром тарелку или стакан, и где опытность ее и тонкость соображений подавляются мрачною завистью и грубым высокомерием мужа.
— Постой, ты смешиваешь понятия; надо разделить по
родам и категориям: «удобнее и покойнее», с одной стороны, и «веселее и счастливее» — с другой. Теперь и
решай!
Мы шутя делали предположения: не пираты ли это, которые подосланы своею шайкою выведать, какого
рода судно идет, сколько на нем людей и оружия, чтоб потом
решить, напасть на него или нет.
Но в этой кучке случился Федор Павлович, и он мигом выскочил и
решил, что можно счесть за женщину, даже очень, и что тут даже нечто особого
рода пикантное, и проч., и проч.
Тогда я твердо
решил более не вмешиваться в дела такого
рода, чтобы нам обоим, как он выразился, не было худо.
Хотя князь был и дурачок, — лакей уж это
решил, — но все-таки генеральскому камердинеру показалось наконец неприличным продолжать долее разговор от себя с посетителем, несмотря на то, что князь ему почему-то нравился, в своем
роде, конечно. Но с другой точки зрения он возбуждал в нем решительное и грубое негодование.
— Нет, это пустое, отец, —
решила баушка Лукерья. — Сам-то Акинфий Назарыч, пожалуй бы, и ничего, да старуха Маремьяна не дозволит… Настоящая медведица и крепко своей старой веры держится. Ничего из этого не выйдет, а Феню надо воротить… Главное дело, она из своего православного закону вышла, а наши
роды испокон века православные. Жиденький еще умок у Фени, вот она и вверилась…
«Жить каждому в своем домике», —
решила Женни, не заходя далеко и не спрашивая, как бы это отучить
род людской от чересчур корыстных притязаний и дать друг другу собственные домики.
Я очень хорошо помню, что сердце мое сжалось от какого-то неприятнейшего ощущения и я сам не мог
решить, какого
рода было это ощущение.
— Никогда и никому не позволяйте унижать звание пехотинца и гордитесь им. Пехота — самый универсальный
род оружия. Она передвигается подобно кавалерии, стреляет подобно артиллерии, роет окопы подобно инженерным войскам и, подобно им, строит мосты и понтоны, и
решает участь боя главным образом мужество и стойкость пехоты. Прощайте!
Он не только ко мне прибегал, но неоднократно описывал всё это ей самой в красноречивейших письмах и признавался ей, за своею полною подписью, что не далее как, например, вчера он рассказывал постороннему лицу, что она держит его из тщеславия, завидует его учености и талантам; ненавидит его и боится только выказать свою ненависть явно, в страхе, чтоб он не ушел от нее и тем не повредил ее литературной репутации; что вследствие этого он себя презирает и решился погибнуть насильственною смертью, а от нее ждет последнего слова, которое всё
решит, и пр., и пр., всё в этом
роде.
Еще с месяц после этой сцены Катрин жила в губернском городе, обдумывая и
решая, как и где ей жить? Первоначально она предполагала уехать в которую-нибудь из столиц с тем, чтобы там жуировать и даже кутить; но Катрин вскоре сознала, что она не склонна к подобному
роду жизни, так как все-таки носила еще пока в душе некоторые нравственные понятия. В результате такого соображения она позвала к себе однажды Тулузова и сказала ему ласковым и фамильярным тоном...
— Покуда — живи! — сказала она, — вот тебе угол в конторе, пить-есть будешь с моего стола, а на прочее — не погневайся, голубчик! Разносолов у меня от
роду не бывало, а для тебя и подавно заводить не стану. Вот братья ужо приедут: какое положение они промежду себя для тебя присоветуют — так я с тобой и поступлю. Сама на душу греха брать не хочу, как братья
решат — так тому и быть!
— Не мне, последнему из граждан нижегородских, — отвечал Минин, — быть судьею между именитых бояр и воевод; довольно и того, что вы не погнушались допустить меня, простого человека, в ваш боярский совет и дозволили говорить наряду с вами, высокими сановниками царства Русского. Нет, бояре! пусть посредником в споре нашем будет равный с вами
родом и саном знаменитым, пусть
решит, идти ли нам к Москве или нет, посланник и друг пана Гонсевского.
Князь всполошился первый; он тотчас
решил, что надо непременно ехать и везти Ирину, что непростительно упускать случай видеть своих государей, что для столбовых дворян в этом заключается даже своего
рода обязанность.
— Это, положим, верно, — бойка она — не в меру… Но это — пустое дело! Всякая ржавчина очищается, ежели руки приложить… А крестный твой — умный старик… Житье его было спокойное, сидячее, ну, он, сидя на одном-то месте, и думал обо всем… его, брат, стоит послушать, он во всяком житейском деле изнанку видит… Он у нас — ристократ — от матушки Екатерины! Много о себе понимает… И как
род его искоренился в Тарасе, то он и
решил — тебя на место Тараса поставить, чувствуешь?
Ясное дело, что,
решая задачу, как наивыгоднейшим образом воспользоваться данными, сплавщик является не ремесленником, а своего
рода художником, который должен обладать известного
рода творчеством.
Трудно было бы
решить, к какому ордену архитектуры принадлежало это чудное здание: все
роды, древние и новейшие, были в нем перемешаны, как языки при вавилонском столпотворении, Низенькие и толстые колонны, похожие на египетские, поддерживали греческой фронтон; четырехугольные готические башни, прилепленные ко всем углам дома, прорезаны были широкими итальянскими окнами; а из средины кровли подымалась высокая каланча, которую Ижорской называл своим бельведером.
Перед обедом Лиза пришла к нему и, всё придумывая, что бы могло быть причиною его неудовольствия, стала говорить ему, что она боится, что ему неприятно, что ее хотят везти в Москву родить, и что она
решила, что останется здесь. И ни за что не поедет в Москву. Он знал, как она боялась и самих
родов и того, чтобы не родить [не]хорошего ребенка, и потому не мог не умилиться, видя, как легко она всем жертвовала из любви к нему.
— Ваше превосходительство, — опять выступила и ему одному вслух заговорила Байцурова, у нас что с трубами свадьба, что и без труб свадьба: дело попом петое, и жена мужу нерушимый кус. Не наша воля на то была, а ее да божья, что видим теперь ее здесь властной госпожой, а не невольною бранкою. Здесь холопы не доказчики, а жены нашего
рода на мужей не пόслухи. Она все дело
решила, и она, ваше превосходительство, ждет, что вы под руку ее к столу сведете.
Так куда же было пану Кнышевскому подумать тягаться с батенькою, так уважаемым и чтимым не только всею полковою старшиною, но и самим ясновельможным паном полковником? Где бы и как он ни повел дело, все бы дошло до рассудительности пана полковника, который один
решал все и всякого
рода дела. Мог ли выиграть ничтожный дьячок против батеньки, который был"пан на всю губу"? И потому он и бросил все дело, униженно прося батеньку, чтобы уже ни один паныч не ходил к нему в школу.
Но сколько ни спорили горемычные, ничего не могли
решить (чувство справедливости было в них сильно), и потому положили с общего голоса предоставить все судьбе и бросить жребий — способ, как известно, решающий в деревнях всякого
рода недоразумения.
Досекина в те дни не было с нами, его земский на неделю под арест посадил. Алексей и Ваня
решили помогать Никину, пришлось тогда вступиться в дело мне; достал я девице паспорт, указал в губернии людей, которые не откажут приютить её до
родов. Никин её выкрал, а Алёша отвёз в город; там её после
родов пристроили кормилицей к хорошим людям.
Но небо и деревья молчали. Честные убеждения не помогали, а здравый смысл подсказывал, что мучительный вопрос можно
решить не иначе, как глупо, и что сегодняшняя сцена с верховым не последняя в этом
роде. Что еще будет — страшно подумать!
Урожденная княжна Ознобишина, последний отпрыск знатного и богатого
рода, она раз навсегда
решила, что общество ее мужа и детей слишком «мескинно» [Пошло (от фр. mesquin).] и «брютально» [Грубо (от фр. brutal).], и потому равнодушно «иньорировала» [Игнорировала (от фр. ignorer).] его, развлекаясь визитами к архиереям и поддержанием знакомства с такими же, как и она сама, окаменелыми потомками
родов, уходящих в седую древность.
Пали про то вести в деревню Поромову, и бабы
решили, что Карпушке надо быть
роду боярского, оттого и даются ему науки боярские — значит, так уж это у него от рождения, кровь, значит, такая в нем.
Под старость ей стало тяжело нянчить хозяйских детей, и она захотела уйти «на покой», для чего и
решила уехать из города в то село, откуда была
родом и где у нее оставались еще какие-то родственники.
Увы!.. этот блестящий и в своем
роде — как и большая часть молодых служащих людей того времени — даже модно-современный адъютант, даже фразисто-либеральный в мире светских гостиных и кабинетов, который там так легко, так хладнокровно и так административно-либерально
решал иногда, при случае, все вопросы и затруднения по крестьянским делам — здесь, перед этою толпою решительно не знал, что ему делать!
Мифотворческий характер философии открытое выражение находит у Платона, который с соблазнительным для философов безразличием и как будто с преднамеренной беспорядочностью от вершин диалектического исследования переходит к мифу и даже самые основные свои идеи нередко выражает мифом, предоставляя комментаторам
решать вопрос, как следует относиться к такого
рода изложению, серьезно ли Платон говорит или шутит.
Герой рассказа — обычный для Достоевского одинокий человек, обычный дьяволов подвижник, отчасти даже человекобог, в некотором
роде достигший кирилловского идеала. Он
решил убить себя, и вот почему...
Мне нужно было привязаться к какому-нибудь астрономическому пункту. Ближайшим к реке Самарге был пункт на мысе Суфрен. Я
решил воспользоваться хорошей погодой и в тот же день после обеда отправился туда, чтобы переночевать на месте работ и на другое утро при восходе солнца произвести поправки хронометра. В помощь себе я взял китайца Чжан-Бао и двух удэхейцев: Вензи и Янгуя из
рода Каза. Я плохо рассчитал время и к устью реки Самарги прибыл поздно.
— Что ж делать? Мне бы не хотелось, но обстоятельства такого
рода, что я вынуждена поступить против моих желаний; я
решила обратиться к властям.
Этика не только должна его поставить, но
решить его, признав смысл этот в личности, а не в
роде.
Начальник дивизии ответил, что удивляется его письму: по закону, подобного
рода вопросы дивизионный врач
решает собственною властью, и ему лучше знать, нужны ли в госпитале сестры.
— Я
решил, жалея князя и охраняя честь его
рода от еще большого позора, передать все это вашему сиятельству, не зная, что ваше сиятельство, в силу не бывших до сих пор мне известными семейных отношений, не признаете его вашим родственников.
Ее, кроме того, тяготило — она сама не знала почему — возникновение в ней, после слов покойной подруги, подозрение против Кржижановского, к которому, как мы знаем, княжна питала
род восторженного обожания. Когда он оправдался, оправдался совершенно, — так, по крайней мере,
решила княжна, — точно какой-то камень свалился с ее сердца. Она могла снова прямо смотреть на него, спокойно, с удовольствием слушать его, не стараясь найти в его лице следы смущения, а в его тоне неискренние, фальшивые ноты.
— Ну, вот видите ли… По всей вероятности, она тогда же
решила отравиться, но так как ей, вероятно, вместе с собой не хотелось убивать и ребенка, то она отложила самоубийство до
родов.
И как он приказал — разумеется, так и было. Могло то же самое или что-нибудь в этом
роде случиться и сейчас: он все ведь был тот же сегодня, как и тогда, и ныне он тоже мог что-нибудь такое «лучше» всех нас знать и
решить все так, чтобы милость и истина встретились и правда и суд облобызались. Что же дивного, когда дело пошло не на то, чем мы руководимся, а на то, что он усмотрит.