Неточные совпадения
Из заросли поднялся корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был виден ясно, как облака. Разбрасывая веселье, он пылал, как вино,
роза, кровь, уста, алый бархат и пунцовый огонь. Корабль
шел прямо к Ассоль. Крылья пены трепетали под мощным напором его киля; уже встав, девушка прижала руки к груди, как чудная игра света перешла в зыбь; взошло солнце, и яркая полнота утра сдернула покровы с всего, что еще нежилось, потягиваясь на сонной земле.
— Просто
роза весенняя! И как это к тебе
идет, если б ты знал; Ромео десяти вершков росту! Да как ты вымылся сегодня, ногти ведь отчистил, а? Когда это бывало? Да ей-богу же, ты напомадился! Нагнись-ка!
Таисья шагала высоко подняв голову, сердито нахмурясь, и видно было, что ей неудобно
идти шаг в шаг с маленькой
Розой и старухой, она все порывалась вперед или, отставая, толкала мужчин.
Надеть ли поэзию, как праздничный кафтан, на современную идею или по-прежнему скитаться с ней в родимых полях и лесах, смотреть на луну, нюхать
розы, слушать соловьев или, наконец,
идти с нею сюда, под эти жаркие небеса? Научите.
Мы
пошли назад; индиец принялся опять вопить по книге, а другие два уселись на пятки слушать; четвертый вынес нам из ниши
роз на блюде. Мы заглянули по соседству и в малайскую мечеть. «Это я и в Казани видел», — сказал один из моих товарищей, посмотрев на голые стены.
По лестнице величественно поднимались две группы: впереди всех
шла легкими шажками Алла в бальном платье цвета чайной
розы, с голыми руками и пикантным декольте. За ней Иван Яковлич с улыбкой счастливого отца семейства вел Агриппину Филипьевну, которая была сегодня необыкновенно величественна. Шествие замыкали Хиония Алексеевна и Виктор Николаич.
— Ах, mon ange! — воскликнула Хиония Алексеевна, прикладываясь своими синими сухими губами к розовым щекам девушки. — Je suis charmee! [Я восхищена! (фр.)] Вы, Nadine, сегодня прелестны, как
роза!.. Как
идет к вам это полотняное платье… Вы походите на Маргариту в «Фаусте», когда она выходит в сад. Помните эту сцену?
А Гумбольдту хотелось потолковать о наблюдениях над магнитной стрелкой, сличить свои метеорологические заметки на Урале с московскими — вместо этого ректор
пошел ему показывать что-то сплетенное из высочайших волос Петра I…; насилу Эренберг и
Розе нашли случай кой-что рассказать о своих открытиях.
Жизнь кузины
шла не по
розам. Матери она лишилась ребенком. Отец был отчаянный игрок и, как все игроки по крови, — десять раз был беден, десять раз был богат и кончил все-таки тем, что окончательно разорился. Les beaux restes [Остатки (фр.).] своего достояния он посвятил конскому заводу, на который обратил все свои помыслы и страсти. Сын его, уланский юнкер, единственный брат кузины, очень добрый юноша,
шел прямым путем к гибели: девятнадцати лет он уже был более страстный игрок, нежели отец.
Матвей ждал Дыму, но Дыма с ирландцем долго не
шел. Матвей сел у окна, глядя, как по улице снует народ, ползут огромные, как дома, фургоны, летят поезда. На небе, поднявшись над крышами, показалась звезда.
Роза, девушка, дочь Борка, покрыла стол в соседней комнате белою скатертью и поставила на нем свечи в чистых подсвечниках и два хлеба прикрыла белыми полотенцами.
Вся эта немногосложная и ничтожная по содержанию сцена произошла на расстоянии каких-нибудь двух минут, но мне показалось, что это была сама вечность, что я уже не я, что все люди превратились в каких-то жалких букашек, что общая зала «
Розы» ужасная мерзость, что со мной под руку
идет все прошедшее, настоящее и будущее, что пол под ногами немного колеблется, что пахнет какими-то удивительными духами, что ножки Шуры отбивают пульс моего собственного сердца.
— Ты
иди сейчас с Анной Петровной гулять в парк, — советовал я, — а я тем временем все устрою. Ты потом найдешь нас в «
Розе»…
— Не перебивай, пожалуйста… Она
шла гулять, и мы отправились вместе. Она быстро привыкла ко мне и очень мило болтала все время. Представь себе, что она давно уже наблюдает нас и составила представление о русском студенте, как о чем-то ужасном. Она знает о наших путешествиях в «
Розу», знает, что пьяный Карл Иваныч спит у нас, знает, что мы большие неряхи и вообще что не умеем жить.
— Постой, эврика… — думал вслух Пепко. — Видел давеча вывеску: ресторан «
Роза»? Очевидно, сама судьба позаботилась о нас…
Идем. Я жажду…
Розе розу посвящаю,
Розе розу я дарю,
Розу розой украшаю,
Чтобы
шла так к алтарю.
Идет пестрый, нарядный караван волхвов и царей, над ним, на серебряных нитях, качаются ангелы с ветвями пальм и
розами в руках.
Вот их перечень: 1) идиллия «Вечер 1780 г., ноября 8» (кн. I, ст. V); 2) две эпиграммы (ibid., ст. XXV); 3) «Гонор и Сальмира» (кн. II, ст. V); 4) «Послание к г. Чудихину» (ibid., ст. IX); 5) «Стихи, присланные от неизвестного» (ibid., ст. XII); 6) «Городская жизнь, подражание немецкому» (ibid., ст. XIV); 7) эпиграммы — 3 (кн. III, ст. V); 8) «Ода на злато» (ibid., ст. XI); 9) «Новые чудеса» (кн. IV, ст. I); 10) «Тирсис и
роза» (ibid., ст. IV); 11) «Ответ на вопрос: что есть пиит» (ibid., ст. VII); 12) «Дружеская песня» (ibid., ст. VIII); 13) эпиграммы — 4 (одна Дмитриева) (ibid., ст. IX); 14) басня «Неравен путь к возвышению» (кн. VI, ст. X); 15) «Сон» (ibid., ст. XIV); 16) басня «Зазнавшаяся мартышка» (кн. VII, ст. IV); 17) «Хор на аллегорическое изображение России садом» (ibid., ст. XVI); 18) «Стихи к самому себе» (ibid., ст, XVII); 19) «На отъезд любовницы» (ibid, ст. XVIII); 20) басня «Заслуги свои часто измеряем несправедливо» (кн. VII, ст. VII); 21) «
Слава» (кн. IX, ст. I); 22) эпиграммы — 3 (кн. IX, ст. III); 23) «На сочинения Финтакова», эпиграмма (ibid., ст. VII); 24) «Ее величеству Екатерине II» (кн. X, ст. I); 25) мадригал (ibid., ст. III) 26) «Стихи, присланные из Владимира» (ibid., ст. XVI); 27) эпитафия, присланная из Владимира (Р. И. Воронцову, отцу княгини Дашковой, ibid., ст. XVII); 28) «Притча» (кн. XI, ст. XII); 29) «Превращение форели» (ibid.
…Так
идут державным шагом,
Позади — голодный пес,
Впереди — с кровавым флагом,
И за вьюгой, невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из
роз —
Впереди — Исус Христос.
Три дня во рту маковой росинки не было!» Если
идет веселая компания в подпитии, вали на оригинальность: «Господа, вы срываете
розы жизни, мне же достаются тернии.
Прилично б было мне молчать о том,
Но я привык
идти против приличий,
И, говоря всеобщим языком,
Не жду похвал. — Поэт породы птичей,
Любовник
роз, над розовым кустом
Урчит и свищет меж листов душистых.
Об чем? Какая цель тех звуков чистых? —
Прошу хоть раз спросить у соловья.
Он вам ответит песнью… Так и я
Пишу, что мыслю, мыслю что придется,
И потому мой стих так плавно льется.
Роза небесная!
Иду к тебе!
— Хорошо, голубчик, очень хорошо. И
розы расцвели. Вот в понедельник мы
пойдем туда вместе. Доктор позволит тебе выйти.
Нашел, — но льзя ль не заблуждаться
Нам, слабым смертным, в сем пути,
Где сам рассудок спотыкаться
И должен вслед страстям
идти;
Где нам ученые невежды,
Как мгла у путников, тмят вежды?
Везде соблазн и лесть живет,
Пашей всех роскошь угнетает. —
Где ж добродетель обитает?
Где
роза без шипов растет?
И томление все безысходней,
И
идут за часами часы,
И колючие
розы сегодня
Опустились под тягой росы.
Как
розы юные прелестны!
И как прелестна красота!
Но что же есть она? мечта,
Темнеет цвет ее небесный,
Минута — и прекрасной нет!
Вздохнув, любовник прочь
идет.
*
И пушки бьют,
И колокола плачут.
Вы, конечно, понимаете,
Что это значит?
Много было
роз,
Много было маков.
Схоронили Петра,
Тяжело оплакав.
И с того ль, что там
Всякий сволок был,
Кто всерьез рыдал,
А кто глаза слюнил.
Но с того вот дня
Да на двести лет
Дуракам-царям
Прямо счету нет.
И все двести лет
Шел подземный гуд:
«Мы придем, придем!
Мы возьмем свой труд.
Мы сгребем дворян
Да по плеши им,
На фонарных столбах
Перевешаем...
Я сидел у окна в переполненном зале.
Где-то пели смычки о любви.
Я
послал тебе чёрную
розу в бокале
Золотого, как небо, аи.
Над неприступной крутизною
Повис туманный небосклон;
Tам гор зубчатою стеною
От юга север отделён.
Там ночь и снег; там, враг веселья,
Седой зимы сердитый бог
Играет вьюгой и метелью,
Ярясь, уста примкнул к ущелью
И воет в их гранитный рог.
Но здесь благоухают
розы,
Бессильно вихрем снеговым
Сюда он
шлёт свои угрозы,
Цветущий берег невредим.
Над ним весна младая веет,
И лавр, Дианою храним,
В лучах полудня зеленеет
Над морем вечно голубым.
— Слушай, ты! — крикнул он своим грубым голосом, — не глупи! Домой ты не
пойдешь, a останешься у меня, в моей труппе, благо она не велика, как сама видишь. Я научу тебя всяким штукам, а ты мне поможешь зарабатывать деньги, как Петька,
Роза и Андрей. Вот тебе мое последнее слово.
— Эй, ты, лежебока! Вставай сию минуту и ставь самовар. Мне надо
идти с хозяином повторить к вечеру мои упражнения, a Андрюшка опять болен и не может встать с постели! — говоря это,
Роза раскачивала изо всех сил Тасю за плечи.
Из залы неслись звуки лезгинки. Я видела из моего темного угла, как мелькали алые рукава бешметов: это Бэлла плясала свой национальный танец с князем Израилом. Но я не
пошла туда, откуда неслись призывные и веселые звуки чиунгури и звенящие колокольчики бубна. Я осталась на балконе, пытливо вглядываясь в кусты пурпуровых
роз, казавшихся совсем черными при бледном сиянии месяца.
Иван Алексеич студентом и еще не так давно, в «эпоху» Лоскутного, частенько захаживал сюда с компанией. Он не бывал тут больше двух лет. Но ничто, кажется, не изменилось. Даже красный полинялый сундук, обитый жестью, стоял все на том же месте. И другой, поменьше, — в лавке рядом, с боками в букетах из
роз и цветных завитушек. И так же неудобно
идти по покатому полу, все так же натыкаешься на ящики, рогожи, доски.
Вы обезумели и
идете не по той дороге. Ложь принимаете вы за правду и безобразие за красоту. Вы удивились бы, если бы вследствие каких-нибудь обстоятельств на яблонях и апельсинных деревьях вместо плодов вдруг выросли лягушки и ящерицы или
розы стали издавать запах вспотевшей лошади; так я удивляюсь вам, променявшим небо на землю. Я не хочу понимать вас.
Из розанистых чаев мы особенно рекомендуем „Богдыханская
роза“ 2 р. и „Глаза китаянки“ 1 р. 80 к.» За ценами
пойдет петитом о развеске и пересылке чая.
Загремел рояль; грустный вальс из залы полетел в настежь открытые окна, и все почему-то вспомнили, что за окнами теперь весна, майский вечер. Все почувствовали, что в воздухе пахнет молодой листвой тополя,
розами и сиренью. Рябович, в котором под влиянием музыки заговорил выпитый коньяк, покосился на окно, улыбнулся и стал следить за движениями женщин, и ему уже казалось, что запах
роз, тополя и сирени
идет не из сада, а от женских лиц и платьев.
— Где-то я буду при закате твоем?.. О! скорей, скорей из этого мира сует, где каждый миг для меня несносен! скорей к тебе, о моя
Роза, мой Фриц! — Когда ж услышал шум колес, приближавшийся к тюрьме, он прибавил: —
Слава богу, спешат!
Яркий румянец, разливающийся во всю щеку, особенно
идет к брюнеткам. Лицо блондинки прелестно только тогда, когда румянец на нем нежен, как лепестки еще не совсем распустившейся
розы.
„Это страх действует! это мечта!” — думает она и пилит, сколько сил достает. Уже кольцо едва держится в цепи. Она просит Паткуля рвануть его ногою. Он исполняет ее волю; но звено не ломается.
Роза опять за работу. У пленника пилка
идет успешнее: другая связь в окне распилена; бечевка через него заброшена; слышно, что ее поймали… что ее привязывают…
Роза собирает последние силы… вот пила то
пойдет, то остановится, как страхом задержанное дыханье… вот несколько движений — и…
Таковы шипы
роз, венками которых венчает людей
слава.
Встреча с Щелоковым и долгая полуночная беседа в"Альпийской
Розе", где он настоял на том, чтобы заплатить отдельно за свою порцию холодной солонины, — в связи с тем, что он
идет к Авиву, в его оптовый склад в Юшковом переулке, — настраивали его мысли в такую сторону, куда обыкновенно он их не пускал.
Четвертое отделение представляло «Обман»; на знаке была изображена маска, окруженная змеями, кроющимися в
розах, с надписью: «Пагубная прелесть». За знаком
шли цыгане, цыганки, поющие, пьющие и пляшущие, колдуны, ворожеи и несколько дьяволов. В конце следовал «Обман», в лице прожектеров и аферистов.
Паткуль уехал ко двору Петра. Проводив мнимого господина Фишерлинга, швейцарка
шла, рыдая, в свое отечество за угрюмым отцом своим и, казалось, готова была выплакать свое сердце. Ей назначено тайное свидание в Германии: любовь или жалость его назначили, мы не знаем, но известно только нам, что без того б
Роза осталась умереть на мызе, где похоронила свое спокойствие и счастие.
Когда
Роза, вместе с отцом, возвращалась с мызы Блументростовой в Швейцарию и когда узнала, что он ни за что не решается
идти в Дрезден, где любовником ее назначено ей было свидание, она бросила старика и понесла свои великие жертвы к ногам своего идола.
— Простите, сударыня, но цветы не входят в систему нашей тюрьмы. Я очень ценю ваше великодушное внимание, — целую ваши ручки, сударыня! — но от цветов я принужден отказаться.
Идя тернистым путем подвига и самоотречения, я не должен ласкать свой взгляд эфемерной и призрачной красотой этих очаровательных лилий и
роз. В нашей тюрьме все цветы гибнут, сударыня.
— Я служитель Зенона, но я не могу возвратиться, чтобы проводить тебя к нему, потому что я поспешаю соединиться с своими единоверцами — мы
идем справлять таинство Митры. Господин мой меня отпустил послужить моей вере и остался теперь один в своем доме. Обогни тот большой куст
роз, и ты увидишь дорожку, которая прямо приведет тебя к его дому. Зенон теперь один, он занят работой, но дверь в его мастерскую открыта.
Он
пошел к парникам. Крадучись, чтоб не увидал садовник, нарезал в розариуме огромный букет
роз. Черные, пунцовые, розовые, телесные, белые. Обрызганные росой. С прохладным запахом. Окно Исанки, наверно, осталось открытым. Он бросит ей в окно прощальный букет.