Неточные совпадения
Сняв венцы с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна тем новым сиянием счастия, которое было на ее лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он
улыбнулся своим добрым
ртом и тихо сказал: «поцелуйте жену, и вы поцелуйте мужа» и взял у них из рук свечи.
— О, нет! — как будто с трудом понимая, — сказал Вронский. — Если вам всё равно, то будемте ходить. В вагонах такая духота. Письмо? Нет, благодарю вас; для того чтоб умереть, не нужно рекомендаций. Нешто к Туркам… — сказал он,
улыбнувшись одним
ртом. Глаза продолжали иметь сердито-страдающее выражение.
Он в белой рубашке сидел верхом на стуле, хмурился глазами и
улыбался ртом.
— Ах, что ты со мной сделала! — сказал папа,
улыбаясь и приставив руку ко
рту с той стороны, с которой сидела Мими. (Когда он это делал, я всегда слушал с напряженным вниманием, ожидая чего-нибудь смешного.) — Зачем ты мне напомнила об его ногах? я посмотрел и теперь ничего есть не буду.
Все, кроме Елены. Буйно причесанные рыжие волосы, бойкие, острые глаза, яркий наряд выделял Елену, как чужую птицу, случайно залетевшую на обыкновенный птичий двор. Неслышно пощелкивая пальцами,
улыбаясь и подмигивая, она шепотом рассказывала что-то бородатому толстому человеку, а он, слушая, вздувался от усилий сдержать смех, лицо его туго налилось кровью, и
рот свой, спрятанный в бороде, он прикрывал салфеткой. Почти голый череп его блестел так, как будто смех пробивался сквозь кость и кожу.
Царь, маленький, меньше губернатора, голубовато-серый, мягко подскакивал на краешке сидения экипажа, одной рукой упирался в колено, а другую механически поднимал к фуражке, равномерно кивал головой направо, налево и
улыбался, глядя в бесчисленные кругло открытые, зубастые
рты, в красные от натуги лица. Он был очень молодой, чистенький, с красивым, мягким лицом, а
улыбался — виновато.
От волнения он удваивал начальные слога некоторых слов. Кутузов смотрел на него
улыбаясь и вежливо пускал дым из угла
рта в сторону патрона, патрон отмахивался ладонью; лицо у него было безнадежное, он гладил подбородок карандашом и смотрел на синий череп, качавшийся пред ним. Поярков неистово кричал...
Кутузов зашипел, грозя ему пальцем, потому что Спивак начал играть Моцарта. Осторожно подошел Туробоев и присел на ручку дивана,
улыбнувшись Климу. Вблизи он казался старше своего возраста, странно белая кожа его лица как бы припудрена, под глазами синеватые тени, углы
рта устало опущены. Когда Спивак кончил играть, Туробоев сказал...
Кричали ура четверым монголам, одетым в парчу, идольски неподвижным; сидя в ландо, они косенькими глазками смотрели друг на друга; один из них, с вывороченными ноздрями, с незакрытым
ртом, белозубый,
улыбался мертвой улыбкой, желтое лицо его казалось медным.
Она тоже как будто
улыбалась, тонкогубый
рот ее, разрезав серые щеки, стал длиннее, голос мягче. Снимая пальто с плеч Дронова, она заговорила...
Женщина
улыбнулась, ковыряя песок концом зонтика.
Улыбалась она своеобразно: перед тем, как разомкнуть крепко сжатые губы небольшого
рта, она сжимала их еще крепче, так, что в углах
рта появлялись лучистые морщинки. Улыбка казалась вынужденной, жестковатой и резко изменяла ее лицо, каких много.
«Будьте вы прокляты!» — думает, вероятно, он, и чиновники то же, конечно, думают; только переводчик Кичибе ничего не думает: ему все равно, возьмут ли Японию, нет ли, он продолжает
улыбаться, показывать свои фортепиано изо
рту, хикает и перед губернатором, и перед нами.
Мы шли по полям, засеянным разными овощами. Фермы рассеяны саженях во ста пятидесяти или двухстах друг от друга. Заглядывали в домы; «Чинь-чинь», — говорили мы жителям: они
улыбались и просили войти. Из дверей одной фермы выглянул китаец, седой, в очках с огромными круглыми стеклами, державшихся только на носу. В руках у него была книга. Отец Аввакум взял у него книгу, снял с его носа очки, надел на свой и стал читать вслух по-китайски, как по-русски. Китаец и
рот разинул. Книга была — Конфуций.
— Христос воскресе! — сказала Матрена Павловна, склоняя голову и
улыбаясь, с такой интонацией, которая говорила, что нынче все равными, обтерев
рот свернутым мышкой платком, она потянулась к нему губами.
— Да, я самая, — сказала Лидия и, во весь
рот открывая ряд прекрасных зубов,
улыбнулась доброю, детскою улыбкой. — Это тетя очень хотела вас видеть. Тетя! — обратилась она в дверь приятным нежным голосом.
— Есть, — сказал добродушный купец,
улыбаясь во весь
рот. — Готовы!
Он несколько раз уже переходил чрез сени, отворял дверь к докторше и озабоченно оглядывал «пузырей», которые, по его приказанию, сидели за книжкой, и каждый раз, как он отворял дверь, молча
улыбались ему во весь
рот, ожидая, что вот он войдет и сделает что-нибудь прекрасное и забавное.
Карп
улыбнулся во весь
рот, издал неопределенный звук и вышел.
Малый
улыбнулся во весь
рот, кивнул головой, сходил в контору и принес исписанный листок.
Нужно ли рассказывать читателю, как посадили сановника на первом месте между штатским генералом и губернским предводителем, человеком с свободным и достойным выражением лица, совершенно соответствовавшим его накрахмаленной манишке, необъятному жилету и круглой табакерке с французским табаком, — как хозяин хлопотал, бегал, суетился, потчевал гостей, мимоходом
улыбался спине сановника и, стоя в углу, как школьник, наскоро перехватывал тарелочку супу или кусочек говядины, — как дворецкий подал рыбу в полтора аршина длины и с букетом во
рту, — как слуги, в ливреях, суровые на вид, угрюмо приставали к каждому дворянину то с малагой, то с дрей-мадерой и как почти все дворяне, особенно пожилые, словно нехотя покоряясь чувству долга, выпивали рюмку за рюмкой, — как, наконец, захлопали бутылки шампанского и начали провозглашаться заздравные тосты: все это, вероятно, слишком известно читателю.
Галактион взглянул на него, раскрыл
рот, чтобы сказать что-то, и выбежал из столовой. Доктор проводил его глазами,
улыбнулся и спокойно налил себе рюмку мадеры.
При последних словах послышалось хихиканье Фердыщенка, Лебедева, и даже генерал про себя как-то крякнул с большим неудовольствием. Птицын и Тоцкий не могли не
улыбнуться, но сдержались. Остальные просто разинули
рты от удивления.
— На два слова в кабинет, Вихров! — И они пошли. Белобрысый муж m-me Пиколовой тоже последовал за ними, как-то глупо
улыбаясь своим широким
ртом.
— Не хуже? — спросил,
улыбаясь всем
ртом от удовольствия, генерал.
Она с любопытством на меня посмотрела и как-то странно искривила
рот, как будто хотела недоверчиво
улыбнуться. Но позыв улыбки прошел и сменился тотчас же прежним суровым и загадочным выражением.
Старик поднял собаку на задние лапы и всунул ей в
рот свой древний, засаленный картуз, который он с таким тонким юмором назвал «чилиндрой». Держа картуз в зубах и жеманно переступая приседающими ногами, Арто подошел к террасе. В руках у болезненной дамы появился маленький перламутровый кошелек. Все окружающие сочувственно
улыбались.
Старуха у ворот Древнего Дома. Милый, заросший, с лучами-морщинами
рот. Вероятно, был заросшим все эти дни — и только сейчас раскрылся,
улыбнулся...
Петерсон чуть-чуть
улыбается одним углом
рта — что-то скверное, низменное, змеиное в улыбке.
Ромашову было противно опухшее лицо Веткина с остекленевшими глазами, был гадок запах, шедший из его
рта, прикосновение его мокрых губ и усов. Но он был всегда в этих случаях беззащитен и теперь только деланно и вяло
улыбался.
Он еще издали неестественно
улыбался своими синими, облипшими вокруг
рта губами.
Скрепя сердце, он опять едет к Донону, но уже без прежнего внутреннего ликования, которое заставляло, при входе его,
улыбаться во весь
рот дононовских татар.
— Может быть, так же недоверчиво
улыбнутся и моей ране, да еще скажут что-нибудь, — подумал штабс-капитан и решительно, несмотря на доводы барабанщика, пошел назад к
роте.
— Кто это «музыкант Саша»? А стихи ничего себе, звучные! —
улыбнулся В.Д. Левинский. Он всегда говорил как-то не открывая
рта. — Автор подписался псевдонимом «Я». Ни фамилии, ни адреса. Кто это такой, музыкант Саша? А стишок недурной!
— Алейкум селям, —
улыбаясь беззубым
ртом, проговорил старик, узнав Хаджи-Мурата, и, поднявшись на свои худые ноги, стал попадать ими в стоявшие подле трубы туфли с деревянными каблуками.
Марта смеялась тоненьким, радостным смехом, как смеются благонравные дети. Вершина рассказала все быстро и однообразно, словно высыпала, — как она всегда говорила, — и разом замолчала, сидела и
улыбалась краем
рта, и оттого все ее смуглое и сухое лицо пошло в складки, и черноватые от курева зубы слегка приоткрылись. Передонов подумал и вдруг захохотал. Он всегда не сразу отзывался на то, что казалось ему смешным, — медленны и тупы были его восприятия.
Он в первый раз назвал её так, пугливо оглянулся и поднял руку к лицу, как бы желая прикрыть
рот. Со стены, из рамы зеркала, на него смотрел большой, полный, бородатый человек, остриженный в кружок, в поддёвке и сиреневой рубахе. Красный, потный, он стоял среди комнаты и смущённо
улыбался мягкой, глуповатой улыбкой.
— Али я рассказала уж? — удивлённо спрашивала она и, помолчав некоторое время, снова
улыбаясь, открывала
рот...
Кожемякин, шагая тихонько, видел через плечо Вани Хряпова пёстрый венчик на лбу усопшего, жёлтые прядки волос, тёмные руки, сложенные на бугре чёрного сюртука. В гробу Хряпов стал благообразнее — красные, мокрые глаза крепко закрылись, ехидная улыбка погасла, клыки спрятались под усами, а провалившийся
рот как будто даже
улыбался другой улыбкой, добродушной и виноватой, точно говоря...
— Итак, вы все помните? — сказала она, нежно приоткрыв
рот и смотря с лукавством. — Даже то, что происходит на набережной? (Ботвель
улыбался, не понимая.) Правда, память — ужасная вещь! Согласны?
— Слышал ли ты, чтоб где-нибудь еще так пели? — спросила Изергиль, поднимая голову и
улыбаясь беззубым
ртом.
Щука это был полицеймейстер, окунь… был окунь, а мелочь
улыбалась, глядя в большой
рот востроносого полицеймейстера, и наперерыв старалась уловить его намерение сострить над окунем.
Китаев
улыбался своим беззубым
ртом. Зубов у него не было: половину в рекрутстве выбили да в драках по разным гаваням, а остатки Фофан доколотил. Однако отсутствие зубов не мешало Китаеву есть не только хлеб и мясо, но и орехи щелкать: челюсти у него давно закостенели и вполне заменяли зубы.
Старик и говорил так, как будто было очень холодно, с расстановками и не раскрывая как следует
рта; и губные согласные выговаривал он плохо, заикаясь на них, точно у него замерзли губы. Обращаясь к Егорушке, он ни разу не
улыбнулся и казался строгим.
Небольшой правильный
рот, резко обозначавшийся из-под русых, редких усов, когда он
улыбался, выражал спокойную уверенность в себе и несколько насмешливое равнодушие ко всему окружающему.
— Oui, oui,vous allez voir. Мсье Лужин, пожалуйста… Молодой путешественник поклонился, вышел и возвратился вскоре. Кельнер выступал за ним и,
улыбаясь во весь
рот, нес блюдо, на котором виднелся большой черный рак.
Ему дали место, он сел, вздохнул облегченно и, положив руки на острые колени, добродушно
улыбнулся беззубым
ртом.
Татьяна Власьевна удивлённо взглянула на него, открыла
рот, желая что-то сказать, но в это время Терентий почтительно
улыбнулся и заявил...
Но все-таки их заметили. Молодой парень первой шеренги,
улыбаясь беззубым губастым
ртом, гремит наручниками, тыча в бок скованного с ним соседа, тоже, как и он, с обритой наполовину головой...
Старик
улыбался, и обломки зубов во
рту его вызвали у Фомы острую мысль: «Многих, видно, ты загрыз…»
Яков Тарасович, маленький, сморщенный и костлявый, с черными обломками зубов во
рту, лысый и темный, как будто опаленный жаром жизни, прокоптевший в нем, весь трепетал в пылком возбуждении, осыпая дребезжащими, презрительными словами свою дочь — молодую, рослую и полную. Она смотрела на него виноватыми глазами, смущенно
улыбалась, и в сердце ее росло уважение к живому и стойкому в своих желаниях старику…