Неточные совпадения
После помазания больному стало вдруг гораздо лучше. Он не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался, целовал
руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он был, как ни очевидно было при взгляде на него, что он не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и том же счастливом и робком, как бы не ошибиться, возбуждении.
После обеда он провел полчаса с гостями и, опять с улыбкой пожав
руку жене, вышел и уехал в совет.
Вернувшись домой
после трех бессонных ночей, Вронский, не раздеваясь, лег ничком на диван, сложив
руки и положив на них голову. Голова его была тяжела. Представления, воспоминания и мысли самые странные с чрезвычайною быстротой и ясностью сменялись одна другою: то это было лекарство, которое он наливал больной и перелил через ложку, то белые
руки акушерки, то странное положение Алексея Александровича на полу пред кроватью.
— Во-первых, я его ничего не просил передавать тебе, во-вторых, я никогда не говорю неправды. А главное, я хотел остаться и остался, — сказал он хмурясь. — Анна, зачем, зачем? — сказал он
после минуты молчания, перегибаясь к ней, и открыл
руку, надеясь, что она положит в нее свою.
После нескольких слов приготовления графиня Лидия Ивановна, тяжело дыша и краснея, передала в
руки Алексея Александровича полученное ею письмо.
— Ах, нет! Ну, прости, прости меня, если я огорчил тебя, — сконфуженно улыбаясь, заговорил Степан Аркадьич, протягивая
руку, — но я всё-таки, как
посол, только передавал свое поручение.
После внимательного осмотра и постукиванья растерянной и ошеломленной от стыда больной знаменитый доктор, старательно вымыв свои
руки, стоял в гостиной и говорил с князем.
«И стыд и позор Алексея Александровича, и Сережи, и мой ужасный стыд — всё спасается смертью. Умереть — и он будет раскаиваться, будет жалеть, будет любить, будет страдать за меня». С остановившеюся улыбкой сострадания к себе она сидела на кресле, снимая и надевая кольца с левой
руки, живо с разных сторон представляя себе его чувства
после ее смерти.
Ребенка вынули на одной
руке из ванны, окатили водой, окутали простыней, вытерли и
после пронзительного крика подали матери.
— Да,
после. Но мне нужно было тебя видеть, — сказал Левин, с ненавистью вглядываясь в
руку Гриневича.
И действительно, Левин никогда не пивал такого напитка, как эта теплая вода с плавающею зеленью и ржавым от жестяной брусницы вкусом. И тотчас
после этого наступала блаженная медленная прогулка с
рукой на косе, во время которой можно было отереть ливший пот, вздохнуть полною грудью и оглядеть всю тянущуюся вереницу косцов и то, что делалось вокруг, в лесу и в поле.
Я подошел к окну и посмотрел в щель ставня: бледный, он лежал на полу, держа в правой
руке пистолет; окровавленная шашка лежала возле него. Выразительные глаза его страшно вращались кругом; порою он вздрагивал и хватал себя за голову, как будто неясно припоминая вчерашнее. Я не прочел большой решимости в этом беспокойном взгляде и сказал майору, что напрасно он не велит выломать дверь и броситься туда казакам, потому что лучше это сделать теперь, нежели
после, когда он совсем опомнится.
Я имел несчастие сказать ей, что цвет лица возвратится
после свадьбы; тогда она со слезами благодарности предложила мне
руку своей дочери и все свое состояние — пятьдесят душ, кажется.
Я с трепетом ждал ответа Грушницкого; холодная злость овладела мною при мысли, что если б не случай, то я мог бы сделаться посмешищем этих дураков. Если б Грушницкий не согласился, я бросился б ему на шею. Но
после некоторого молчания он встал с своего места, протянул
руку капитану и сказал очень важно: «Хорошо, я согласен».
— Где нам, необразованным старикам, за вами гоняться!.. Вы молодежь светская, гордая: еще пока здесь, под черкесскими пулями, так вы туда-сюда… а
после встретишься, так стыдитесь и
руку протянуть нашему брату.
Мы вышли вместе с Грушницким; на улице он взял меня под
руку и
после долгого молчания сказал...
«Нет, если бы мне теперь,
после этих страшных опытов, десять миллионов! — подумал Хлобуев. — Э, теперь бы я не так: опытом узнаешь цену всякой копейки». И потом, минуту подумавши, спросил себя внутренне: «Точно ли бы теперь умней распорядился?» И, махнувши
рукой, прибавил: «Кой черт! я думаю, так же бы растратил, как и прежде», — и вышел из лавки, сгорая желанием знать, что объявит ему Муразов.
Запустить так имение, которое могло бы приносить по малой мере пятьдесят тысяч годового доходу!» И, не будучи в силах удержать справедливого негодования, повторял он: «Решительно скотина!» Не раз посреди таких прогулок приходило ему на мысль сделаться когда-нибудь самому, — то есть, разумеется, не теперь, но
после, когда обделается главное дело и будут средства в
руках, — сделаться самому мирным владельцем подобного поместья.
— Слышишь, Фетинья! — сказала хозяйка, обратясь к женщине, выходившей на крыльцо со свечою, которая успела уже притащить перину и, взбивши ее с обоих боков
руками, напустила целый потоп перьев по всей комнате. — Ты возьми ихний-то кафтан вместе с исподним и прежде просуши их перед огнем, как делывали покойнику барину, а
после перетри и выколоти хорошенько.
Слезши с козел, он стал перед бричкою, подперся в бока обеими
руками, в то время как барин барахтался в грязи, силясь оттуда вылезть, и сказал
после некоторого размышления: «Вишь ты, и перекинулась!»
Воспользовавшись ее отсутствием, Чичиков обратился к Собакевичу, который, лежа в креслах, только покряхтывал
после такого сытного обеда и издавал ртом какие-то невнятные звуки, крестясь и закрывая поминутно его
рукою.
Дамы ухватились за
руки, поцеловались и вскрикнули, как вскрикивают институтки, встретившиеся вскоре
после выпуска, когда маменьки еще не успели объяснить им, что отец у одной беднее и ниже чином, нежели у другой.
Милка, которая, как я
после узнал, с самого того дня, в который занемогла maman, не переставала жалобно выть, весело бросилась к отцу — прыгала на него, взвизгивала, лизала его
руки; но он оттолкнул ее и прошел в гостиную, оттуда в диванную, из которой дверь вела прямо в спальню.
— Да, мой друг, — продолжала бабушка
после минутного молчания, взяв в
руки один из двух платков, чтобы утереть показавшуюся слезу, — я часто думаю, что он не может ни ценить, ни понимать ее и что, несмотря на всю ее доброту, любовь к нему и старание скрыть свое горе — я очень хорошо знаю это, — она не может быть с ним счастлива; и помяните мое слово, если он не…
После обеда я в самом веселом расположении духа, припрыгивая, отправился в залу, как вдруг из-за двери выскочила Наталья Савишна с скатертью в
руке, поймала меня и, несмотря на отчаянное сопротивление с моей стороны, начала тереть меня мокрым по лицу, приговаривая: «Не пачкай скатертей, не пачкай скатертей!» Меня так это обидело, что я разревелся от злости.
Все собрались в кружок, и
после третьего боя показались наконец старшины: кошевой с палицей в
руке — знаком своего достоинства, судья с войсковою печатью, писарь с чернильницею и есаул с жезлом.
— Ай, славная монета! Ай, добрая монета! — говорил он, вертя один червонец в
руках и пробуя на зубах. — Я думаю, тот человек, у которого пан обобрал такие хорошие червонцы, и часу не прожил на свете, пошел тот же час в реку, да и утонул там
после таких славных червонцев.
Он усердно тянул ее за юбку, в то время как сторонники домашних средств наперерыв давали служанке спасительные рецепты. Но девушка, сильно мучаясь, пошла с Грэем. Врач смягчил боль, наложив перевязку. Лишь
после того, как Бетси ушла, мальчик показал свою
руку.
— Благодарю! — Грэй сильно сжал
руку боцмана, но тот, сделав невероятное усилие, ответил таким пожатием, что капитан уступил.
После этого подошли все, сменяя друг друга застенчивой теплотой взгляда и бормоча поздравления. Никто не крикнул, не зашумел — нечто не совсем простое чувствовали матросы в отрывистых словах капитана. Пантен облегченно вздохнул и повеселел — его душевная тяжесть растаяла. Один корабельный плотник остался чем-то недоволен: вяло подержав
руку Грэя, он мрачно спросил...
Петр Петрович хихикал слушая, но без особого увлечения. Он даже мало и слушал. Он действительно что-то обдумывал другое, и даже Лебезятников, наконец, это заметил. Петр Петрович был даже в волнении, потирал
руки, задумывался. Все это Андрей Семенович
после сообразил и припомнил…
В нетерпении он взмахнул было опять топором, чтобы рубнуть по снурку тут же, по телу, сверху, но не посмел, и с трудом, испачкав
руки и топор,
после двухминутной возни, разрезал снурок, не касаясь топором тела, и снял; он не ошибся — кошелек.
Пришел вчера,
после вас, мы обедали, говорил-говорил, я только
руки расставил: ну, думаю… ах ты, господи!
—
После, — слабо проговорил он, — ступай! — и махнул
рукой.
От природы была она характера смешливого, веселого и миролюбивого, но от беспрерывных несчастий и неудач она до того яростно стала желать и требовать, чтобы все жили в мире и радости и не смели жить иначе, что самый легкий диссонанс в жизни, самая малейшая неудача стали приводить ее тотчас же чуть не в исступление, и она в один миг,
после самых ярких надежд и фантазий, начинала клясть судьбу, рвать и метать все, что ни попадало под
руку, и колотиться головой об стену.
Оба замолчали.
После внезапного, припадочного взрыва смеха Раскольников стал вдруг задумчив и грустен. Он облокотился на стол и подпер
рукой голову. Казалось, он совершенно забыл про Заметова. Молчание длилось довольно долго.
— Так? Вы говорите, так? Ну так
после этого вы… вы… — закричал он в восторге, — вы источник доброты, чистоты, разума и… совершенства! Дайте вашу
руку, дайте… вы тоже дайте вашу, я хочу поцеловать ваши
руки здесь, сейчас, на коленах!
— Он су-ма-сшедший, а не бесчувственный! Он помешанный! Неужели вы этого не видите? Вы бесчувственная
после этого!.. — горячо прошептал Разумихин над самым ее ухом, крепко стиснув ей
руку.
Вымылся он в это утро рачительно, — у Настасьи нашлось мыло, — вымыл волосы, шею и особенно
руки. Когда же дошло до вопроса: брить ли свою щетину иль нет (у Прасковьи Павловны имелись отличные бритвы, сохранившиеся еще
после покойного господина Зарницына), то вопрос с ожесточением даже был решен отрицательно: «Пусть так и остается! Ну как подумают, что я выбрился для… да непременно же подумают! Да ни за что же на свете!
Аркадий взглянул на нее и значительно наклонил голову. Гости уехали
после завтрака. Прощаясь с Базаровым, Одинцова протянула ему
руку и сказала...
— Ну, вот тебе беспереводный рубль, — сказала она. Бери его и поезжай в церковь.
После обедни мы, старики, зайдем к батюшке, отцу Василию, пить чай, а ты один, — совершенно один, — можешь идти на ярмарку и покупать все, что ты сам захочешь. Ты сторгуешь вещь, опустишь
руку в карман и выдашь свой рубль, а он опять очутится в твоем же кармане.
Я подошел к лавочке, где были ситцы и платки, и накупил всем нашим девушкам по платью, кому розовое, кому голубое, а старушкам по малиновому головному платку; и каждый раз, что я опускал
руку в карман, чтобы заплатить деньги, — мой неразменный рубль все был на своем месте. Потом я купил для ключницыной дочки, которая должна была выйти замуж, две сердоликовые запонки и, признаться, сробел; но бабушка по-прежнему смотрела хорошо, и мой рубль
после этой покупки благополучно оказался в моем кармане.
— Квартирохозяин мой, почтальон, учится играть на скрипке, потому что любит свою мамашу и не хочет огорчать ее женитьбой. «Жена все-таки чужой человек, — говорит он. — Разумеется — я женюсь, но уже
после того, как мамаша скончается». Каждую субботу он посещает публичный дом и затем баню. Играет уже пятый год, но только одни упражнения и уверен, что, не переиграв всех упражнений, пьесы играть «вредно для слуха и
руки».
Самгин закрыл лицо
руками. Кафли печи, нагреваясь все более, жгли спину, это уже было неприятно, но отойти от печи не было сил.
После ухода Анфимьевны тишина в комнатах стала тяжелей, гуще, как бы только для того, чтобы ясно был слышен голос Якова, — он струился из кухни вместе с каким-то едким, горьковатым запахом...
— Его побили, да? — спросила девочка, не шевелясь, не принимая протянутой
руки Дронова. Слова ее звучали разбито, так говорят девочки
после того, как наплачутся.
Даже и
после этого утверждения Клим не сразу узнал Томилина в пыльном сумраке лавки, набитой книгами. Сидя на низеньком, с подрезанными ножками стуле, философ протянул Самгину
руку, другой
рукой поднял с пола шляпу и сказал в глубину лавки кому-то невидимому...
То, что произошло
после этих слов, было легко, просто и заняло удивительно мало времени, как будто несколько секунд. Стоя у окна, Самгин с изумлением вспоминал, как он поднял девушку на
руки, а она, опрокидываясь спиной на постель, сжимала уши и виски его ладонями, говорила что-то и смотрела в глаза его ослепляющим взглядом.
Слезы текли скупо из его глаз, но все-таки он ослеп от них, снял очки и спрятал лицо в одеяло у ног Варвары. Он впервые плакал
после дней детства, и хотя это было постыдно, а — хорошо: под слезами обнажался человек, каким Самгин не знал себя, и росло новое чувство близости к этой знакомой и незнакомой женщине. Ее горячая
рука гладила затылок, шею ему, он слышал прерывистый шепот...
Блестела золотая парча, как ржаное поле в июльский вечер на закате солнца; полосы глазета напоминали о голубоватом снеге лунных ночей зимы, разноцветные материи — осеннюю расцветку лесов; поэтические сравнения эти явились у Клима
после того, как он побывал в отделе живописи, где «объясняющий господин», лобастый, длинноволосый и тощий, с развинченным телом, восторженно рассказывая публике о пейзаже Нестерова, Левитана, назвал Русь парчовой, ситцевой и наконец — «чудесно вышитой по бархату земному шелками разноцветными
рукою величайшего из художников — божьей
рукой».
Он сделал это на следующий день; тотчас же
после завтрака пошел к ней наверх и застал ее одетой к выходу в пальто, шляпке, с зонтиком в
руках, — мелкий дождь лизал стекла окон.
«Искусство и интеллект»; потом, сообразив, что это слишком широкая тема, приписал к слову «искусство» — «русское» и, наконец, еще более ограничил тему: «Гоголь, Достоевский, Толстой в их отношении к разуму».
После этого он стал перечитывать трех авторов с карандашом в
руке, и это было очень приятно, очень успокаивало и как бы поднимало над текущей действительностью куда-то по косой линии.