В то время, когда на юбилее московского актера упроченное тостом явилось общественное мнение, начавшее карать всех преступников; когда грозные комиссии из Петербурга поскакали на юг ловить, обличать и казнить комиссариатских злодеев; когда во всех городах задавали с речами обеды севастопольским героям и им же, с оторванными руками и ногами, подавали трынки, встречая их на мостах и дорогах; в то время, когда ораторские таланты так быстро развились в народе, что один целовальник везде и при всяком случае писал и печатал и наизусть сказывал на обедах речи, столь сильные, что блюстители порядка должны были вообще принять укротительные меры против красноречия целовальника; когда в самом аглицком клубе отвели особую комнату для обсуждения общественных дел; когда появились журналы под самыми разнообразными знаменами, — журналы, развивающие европейские начала на европейской почве, но с русским миросозерцанием, и журналы, исключительно на русской почве, развивающие русские начала, однако с европейским миросозерцанием; когда появилось вдруг столько журналов, что, казалось, все названия были исчерпаны: и «Вестник», и «Слово», и «Беседа», и «Наблюдатель», и «Звезда», и «Орел» и много других, и, несмотря на то, все являлись еще новые и новые названия; в то время, когда появились плеяды писателей, мыслителей, доказывавших, что наука бывает народна и не бывает народна и бывает ненародная и т. д., и плеяды писателей, художников, описывающих рощу и восход солнца, и грозу, и любовь
русской девицы, и лень одного чиновника, и дурное поведение многих чиновников; в то время, когда со всех сторон появились вопросы (как называли в пятьдесят шестом году все те стечения обстоятельств, в которых никто не мог добиться толку), явились вопросы кадетских корпусов, университетов, цензуры, изустного судопроизводства, финансовый, банковый, полицейский, эманципационный и много других; все старались отыскивать еще новые вопросы, все пытались разрешать их; писали, читали, говорили проекты, все хотели исправить, уничтожить, переменить, и все россияне, как один человек, находились в неописанном восторге.
Неточные совпадения
Вокруг этой кучки тотчас же образовался круг любопытных и подобострастных перед богатством людей: начальник станции в красной фуражке, жандарм, всегда присутствующая летом при прибытии поездов худощавая
девица в
русском костюме с бусами, телеграфист и пассажиры: мужчины и женщины.
На другой день, ровно в двенадцать часов, гробовщик и его дочери вышли из калитки новокупленного дома и отправились к соседу. Не стану описывать ни
русского кафтана Адриана Прохорова, ни европейского наряда Акулины и Дарьи, отступая в сем случае от обычая, принятого нынешними романистами. Полагаю, однако ж, не излишним заметить, что обе
девицы надели желтые шляпки и красные башмаки, что бывало у них только в торжественные случаи.
По диванам и козеткам довольно обширной квартиры Райнера расселились: 1) студент Лукьян Прорвич, молодой человек, недовольный университетскими порядками и желавший утверждения в обществе коммунистических начал, безбрачия и вообще естественной жизни; 2) Неофит Кусицын, студент, окончивший курс, — маленький, вострорыленький, гнусливый человек, лишенный средств совладать с своим самолюбием, также поставивший себе обязанностью написать свое имя в ряду первых поборников естественной жизни; 3) Феофан Котырло, то, что поляки характеристично называют wielke nic, [Букв.: великое ничто (польск.).] — человек, не умеющий ничего понимать иначе, как понимает Кусицын, а впрочем, тоже коммунист и естественник; 4) лекарь Сулима, человек без занятий и без определенного направления, но с непреодолимым влечением к бездействию и покою; лицом черен, глаза словно две маслины; 5) Никон Ревякин, уволенный из духовного ведомства иподиакон, умеющий везде пристроиваться на чужой счет и почитаемый неповрежденным типом широкой
русской натуры; искателен и не прочь действовать исподтишка против лучшего из своих благодетелей; 6) Емельян Бочаров, толстый белокурый студент, способный на все и ничего не делающий; из всех его способностей более других разрабатывается им способность противоречить себе на каждом шагу и не считаться деньгами, и 7) Авдотья Григорьевна Быстрова, двадцатилетняя
девица, не знающая, что ей делать, но полная презрения к обыкновенному труду.
Сидя на краю кровати, она и другая
девица, Зоя, высокая, красивая девушка, с круглыми бровями, с серыми глазами навыкате, с самым типичным белым, добрым лицом
русской проститутки, играют в карты, в «шестьдесят шесть».
А все эти
девицы, эти дочери простого, незатейливого, великого
русского народа как смотрят на эстетику?
— Как же-с!.. Геройского духу была
девица!.. И нас ведь, знаете, не столько огнем и мечом морили, сколько тифом; такое прекрасное было содержание и помещение… ну, и другие сестры милосердия не очень охотились в тифозные солдатские палатки; она первая вызвалась: «Буду, говорит, служить
русскому солдату», — и в три дня, после того как пить дала, заразилась и жизнь покончила!..
Оспоривайте
русское происхождение Микулы Селяниновича! но сохраните
девиц, глядящих на большую дорогу, по которой имеют обыкновение приезжать кавалеры, и дам, выходящих на борьбу с адюльтером!
Очевидно, что всех понятий, как бы они ни были ограниченны, этими двумя фразами никак не выразишь, и бедные
девицы вновь осуждены прибегнуть к этому дубовому
русскому языку, на котором не выразишь никакого тонкого чувства.
Я даже с гордостью сознаюсь, что когда на театре автор выводит на первый план
русского мужичка и рекомендует ему отхватать вприсядку или же, собрав на сцену достаточное число опрятно одетых
девиц в телогреях, заставляет их оглашать воздух звуками
русской песни, я чувствую, что в сердце моем делается внезапный прилив, а глаза застилаются туманом, хотя, конечно, в камаринской нет ничего унылого.
И не дальше как через месяц все семейство Тюрбо познало свет истинной веры, и сам Тюрбо, при материальной помощи
русского вельможи, стоял во главе пансиона для благородных
девиц, номинальной директрисой которого значилась его жена.
Невеста — чудо красоты и ума, жених — правда, белый, розовый, нежный (что именно не нравилось Софье Николавне), но простенький, недальний, по мнению всех, деревенский дворянчик; невеста — бойка, жива, жених — робок и вял; невеста, по-тогдашнему образованная, чуть не ученая
девица, начитанная, понимавшая все высшие интересы, жених — совершенный невежда, ничего не читавший, кроме двух-трех глупейших романов, вроде «Любовного Вертограда», — или «Аристея и Телазии», да
Русского песенника, жених, интересы которого не простирались далее ловли перепелов на дудки и соколиной охоты; невеста остроумна, ловка, блистательна в светском обществе, жених — не умеет сказать двух слов, неловок, застенчив, смешон, жалок, умеет только краснеть, кланяться и жаться в угол или к дверям, подалее от светских говорунов, которых просто боялся, хотя поистине многих из них был гораздо умнее; невеста — с твердым, надменным, неуступчивым характером, жених — слабый, смирный, безответный, которого всякий мог загонять.
Моя покойница матушка была швейцарка…
девица… очень бедная… в экономках служила у одного
русского помещика.
— Глубоко ценя ваши просвещенные труды и заботы о воспитании
русских недостаточного состояния
девиц, я тем более спешу сообщить вам, что начальница покровительствуемого вами училища,
девица Жиглинская, по дошедшим о ней сведениям, самого вредного направления и даже предосудительного, в смысле нравственности, поведения, чему явным доказательством может служить ее настоящее печальное состояние.
А ты проси мать, чтобы она взяла тебе жену из Ельца, откуда мы сами с ней родом Там в купечестве мужчины гуляки, но невесты есть настоящие
девицы: не щепотницы, а скромные — на офицеров не смотрят, а в платочке молиться ходят и старым
русским крестом крестятся.
Итак тамбовская красотка
Ценить умела уж усы //.......... //..........
Что ж? знание ее сгубило!
Один улан, повеса милый
(Я вместе часто с ним бывал),
В трактире номер занимал
Окно в окно с ее уборной.
Он был мужчина в тридцать лет;
Штабротмистр, строен как корнет;
Взор пылкий, ус довольно черный:
Короче, идеал
девиц,
Одно из славных
русских лиц.
«Хорош великий князь Московский! — говорил Шишков. — Увидав красивую
девицу в Успенском соборе, невзвидел святых мощей и забыл о них. Можно ли написать такую дичь о
русском великом князе, жившем за четыреста лет до нас?» Не менее сердили его слова Дмитрия, который в оправдание своей любви говорит Брянскому...
В старинных
русских городах до сих пор хранится обычай «невест смотреть». Для того взрослых
девиц одевают в лучшие платья и отправляются с ними в известный день на условленное место. Молодые люди приходят на выставку девушек, высматривают суженую. В новом Петербурге такие смотрины бывают на гулянье в Летнем саду, в старых городах — на крестных ходах. Так и в Казани водится.
И что видеть и слышать ему довелось:
И тот суд, и о Боге ученье,
И в сиянье мужик, и
девицы без кос —
Все приводит его к заключенью:
«Много разных бывает на свете чудес!
Я не знаю, что значит какой-то прогресс,
Но до здравого
русского веча
Вам еще, государи, далече...
Впечатление всего этого дома было какое-то двойственное — ни
русская семья, ни совсем парижская. Хозяйка оставалась все-таки московской экс-львицей 40-х годов, старшая дочь —
девица без определенной физиономии, уже плоховато владевшая
русским языком, а меньшая — и совсем французская избалованная девочка.
Что ж касалось до желания видеть невесту, то Иван Васильевич объявил, что обычаи
русские не дозволяют прежде времени показывать
девиц женихам или сватам.
Но басурману без околичностей получить
девицу русскую, дочь боярскую, нельзя было и думать.
Потомок Карла Скавронского, латыша крестьянина, родного брата императрицы Екатерины I, в
девицах Марты Скавронской, имел в гербе три розы, напоминавшие о трех сестрах Скавронских, «жаворонок», по-латышски — «skawronek», так как от этого слова произошла их фамилия, и двуглавые
русские орлы, в данном случае, не только по правилам геральдики, свидетельствовавшие об особенном благоволении государя к поданному, но и заявившие о родстве Скавронских с императорским домом.
После Кунтша театр на Красной площади перешел в руки Отто Фюрста; представление у последнего чередовалось с
русскими представлениями:
русские давались по воскресеньям и вторникам, а немцы играли по понедельникам и четвергам; немецкие и
русские пьесы представлялись под управлением Фюрста. В труппе последнего женские роли впервые исполняли женщины:
девица фон-Велих и жена генерального директора Паггенканпфа, в
русских документах попросту переделанная в Поганкову.
Сама государыня была в восхищении от Мариорицы, поместила ее в ближайшей от себя комнате между своими гоф [Придворными (от нем. Hof — двор).] —
девицами, нарядила в полунациональную, полурусскую одежду, как можно богаче, и в учители
русского языка выбрала для нее служащего при С.-Петербургской академии де сиянс [Академии наук (фр. Académie des sciences).]
Полиция работала в течение нескольких месяцев, были исписаны груды бумаги, сообщены во все города России приметы «бежавшей из родительского дома, — как значилось в официальных бумагах тайного советника
девицы Зинаиды Владимировны Похвисневой, — 20 лет от роду»; вошли даже в сношение по этому поводу с
русскими посольствами за границей, но несмотря на все эти принятые меры, розыски были совершенно безуспешны.
В те времена замкнутой жизни женщины боярских родов, среди купечества вообще и особенно в Новгороде, стоявшем особняком среди городов
русских по своим постоянным сношениям с «иноземщиной», нравы были много свободнее и
девиц новгородских не прятали по теремам и под фатою.
Здесь поручили старших воспитанию
русской гувернантки,
девицы Фундукиной, вышедшей из казенного заведения кандидаткой 1-го разряда.
Ему еще при жизни своей хотелось весь противный ему старинный
русский быт заменить бытом народов западных, столь полюбившихся ему сперва на Москве, в Немецкой слободе, где пировал он с Лефортом и
девицами Моне, а потом за границей, где в то время господствовал полный абсолютизм.
Знаете, я отстал от
русских женщин и не совсем одобряю теперешний жанр наших
девиц.