Неточные совпадения
— Господин Кольберт, — начал объяснять за него Плавин, — собственно, хочет посвятить себя
русской музыке, а потому вот и просил меня познакомить его с людьми, знающими
русскую жизнь и, главным образом, с
русскими писателями, которые посоветовали бы ему, какой именно сюжет выбрать для
оперы.
— Думаю! — отвечал Вихров и потом, видя перед собою жалкую фигуру Кольберта, он не утерпел и прибавил: — Но что вам за охота
оперу писать?.. Попробовали бы сначала себя в небольших романсах
русских.
Затем они подробно изложили мне план работ. Прежде всего они приступили к исследованию Парижа по сю сторону Сены, разделив ее на две равные половины. Вставши рано утром, каждый отправляется в свою сторону и наблюдает, а около двух часов они сходятся в
русском ресторане и уже совместно наблюдают за стеною Комической
Оперы. Потом опять расходятся и поздно ночью, возвратись домой, проверяют друг друга.
"
Русский ресторан"помещается недалеко от Итальянского бульвара, против Комической
Оперы, и замечателен, по преимуществу, тем, что выходит окнами на обширный и притом совершенно открытый писсуар.
Если вы нынешнюю уездную барышню спросите, любит ли она музыку, она скажет: «да» и сыграет вам две — три польки; другая, пожалуй, пропоет из «Нормы» [«Норма» —
опера итальянского композитора Винченцо Беллини (1801—1835).], но если вы попросите спеть и сыграть какую-нибудь
русскую песню или романс, не совсем новый, но который вам нравился бы по своей задушевности, на это вам сделают гримасу и встанут из-за рояля.
Половину первой страницы заняли объявления театров: «Частный оперный театр» в доме Лианозова, в Газетном переулке; «Новый театр Корша»; «Общедоступный театр Щербинского», носивший название Пушкинского, в доме барона Гинзбурга на Тверской; «Театр
русской комической
оперы и оперетки» Сетова в доме Бронникова, на Театральной площади.
В театре давали
оперу Верди, довольно пошлую, сказать по совести, но уже успевшую облететь все европейские сцены,
оперу, хорошо известную нам,
русским, — Травиату.
Париж, освещенный полдневным солнцем, блистал белизною своих зданий. К театру Большой
Оперы подходили с противоположных сторон два человека и, сойдясь у переднего фаса, они оба произнесли на
русском языке довольно радостные восклицания.
Опера-фарс «Орфей в аду», поставленная на
русской петербургской сцене зимою, предшествовавшею открытию в столице здания суда, представляла общественное мнение одетым в ливрею, дающую ему вид часовой будки у генеральского подъезда; но близок час, когда дирекция театров должна будет сшить для актрисы Стрельской, изображающей «общественное мнение», новую одежду.
— Ну, зато уж
опера русская! — заводила, покачивая головою, булочница Шперлинг.
— Да,
опера того… нехороша была, не теперь-с, а была! — отвечал с соболезнованием Фридрих Фридрихович, — но певцы хорошие все-таки всегда были. Итальянцы там, конечно, итальянцами; но да-с, а я ведь за всех этих итальянцев не отдам вам нашего
русского Осипа Афанасьевича. Да-ас! не отдам! Осипа Афанасьевича не отдам!
Опера явилась еще в 1828 году, была хорошо принята публикой и довольно долго оставалась на сцене; цыганская песня «Мы живем среди полей», весьма удачно написанная Загоскиным и положенная на музыку Верстовским, особенно нравилась и долго держалась, да и теперь еще держится в числе любимых песен московских цыган и
русских песельников.
Дилетаев пришел в ужас, когда рассмотрел их репертуар: музыканты играли всего только две французские кадрили, мазурку Хлопицкого, симфонию из «Калифа Багдадского» [«Калиф Багдадский» —
опера французского композитора Франсуа Адриена Буальдье (1775—1834).] и какую-то старую увертюру из «Русалки» […увертюру из «Русалки» —
оперы С.И.Давыдова (1777—1825) и Ф.Кауера (1751—1831).] да несколько
русских песен.
Ей хотелось быть и в Эрмитаже, и в музеях, и в Публичной библиотеке, и в Академии художеств, и в
опере, и в
русском театре, и во французском, и на клубных семейных вечерах, и послушать, как читают российские литераторы на публичных чтениях, и поглядеть на этих российских литераторов, каковы-то они суть в натуре, по наружности; словом, желаниям Татьяны Николаевны не было конца, и кидалась она на все это с жадной любознательностью новичка, который наконец-то дорвался до столь желанного и долгожданного предмета, о котором ему еще так давно и так много мечталось.
Одно из них было так называемая «салонная миссия» (missia salonowa), в силу которой Меркурий обязан был постоянно вертеться во всевозможных салонах, незаметно и ловко, между болтовней об
опере и вчерашнем рауте, пропагандировать и так и сяк свою «великую идею», подчас поражать умы сердобольных барынь повествованиями о
русских ужасах и варварствах, о страданиях несчастной, угнетенной Польши, возбуждать салонное и особенно дамское сочувствие польскому делу, подчас же ловко втирать очки доверчивому и умеренно-либеральному сановнику насчет консервативности западного «дворáнства» и скрытно-революционных элементов «хлопства», которое только и можно удерживать в повиновении посредством воинских экзекуций.
Водил он приятельство со своим товарищем по Парижской консерватории певцом Гассье, который незадолго перед тем пропел целый оперный сезон в Москве, когда там была еще императорская Итальянская
опера. Этот южанин, живший в гражданском браке с красивой англичанкой, отличался большим добродушием и с юмором рассказывал мне о своих успехах в Москве, передразнивая, как московские студенты из райка выкрикивали его имя с
русским произношением.
Наследство-Плетнев-Вейнберг-Камень Виногоров-Дружининский кружок-Дружинин-Писемский-Тургенев-Маркевич-Литературные сферы-Два лагеря-"'Библиотека для чтения''-Две мои пьесы-Александринка-Самойлов-Каратыгин-Бурдин-Порядки Александринки-Русская опера-Французская труппа-Анненков-Неклюдов-нравы пишущей братии-Михайлов-Плетнев
И только в 1908 году Париж услыхал его"Бориса"в
русском исполнении, с Шаляпиным, и французская критика восхищалась его
оперой, признала его создателем небывалого рода реально-народной музыки.
В женском клубе, на торжествах в замке Софийского острова, на парадном спектакле, где композитор Сметана сам дирижировал своей
оперой"Проданная невеста", — всюду нам,
русским, оказывали большое внимание.
Это было как раз то время, когда Тургенев, уйдя от усиленной работы
русского бытописателя, отдавался забавам дилетантского сотрудничества с г-жой Виардо, сочинял для ее маленьких
опер французский текст и сам выступал на сцене. Но это происходило не в те дни конца летнего сезона, когда я попал впервые в Баден.
Увеселения были распределены по дням: в воскресенье назначался бал во дворце, в понедельник — французская комедия, во вторник — отдых, в среду —
русская комедия, в четверг — трагедия или французская
опера, причем в этот день гости могли являться в масках, чтобы из театра прямо ехать в вольный маскарад.
Государыня страстно любила празднества. При дворе бывали постоянно банкеты, куртаги, балы, маскарады, комедии французская и
русская, итальянская
опера и прочее. Все они делились на разные категории. Каждый раз определялось, в каком именно быть костюме: в робах, шлафорах или самарах — для дам, в цветном или богатом платье — для мужчин.
Мужской персонал также пополнился, и увеличенная труппа вскоре могла дать на
русском языке первую
оперу, «Цеваль и Прокрис» Сумарокова, музыка Арайя, а декорации и сюжет создал Валерьяни, получивший пышный титул «первого исторического живописца, перспективы профессора и театральной архитектуры, инженера при императорском российском дворе».