Неточные совпадения
Не только люди
русские,
Сама
природа русскаяПокорствовала нам.
По обеим сторонам дороги торчали голые, черные камни; кой-где из-под снега выглядывали кустарники, но ни один сухой листок не шевелился, и весело было слышать среди этого мертвого сна
природы фырканье усталой почтовой тройки и неровное побрякивание
русского колокольчика.
Александр Петрович имел дар слышать
природу русского человека и знал язык, которым нужно говорить с ним.
Где же тот, кто бы на родном языке
русской души нашей умел бы нам сказать это всемогущее слово: вперед? кто, зная все силы, и свойства, и всю глубину нашей
природы, одним чародейным мановеньем мог бы устремить на высокую жизнь
русского человека? Какими словами, какой любовью заплатил бы ему благодарный
русский человек. Но веки проходят за веками; полмиллиона сидней, увальней и байбаков дремлют непробудно, и редко рождается на Руси муж, умеющий произносить его, это всемогущее слово.
Подымутся
русские движения… и увидят, как глубоко заронилось в славянскую
природу то, что скользнуло только по
природе других народов…
Она с простотою и добродушием Гомера, с тою же животрепещущею верностью подробностей и рельефностью картин влагала в детскую память и воображение Илиаду
русской жизни, созданную нашими гомеридами тех туманных времен, когда человек еще не ладил с опасностями и тайнами
природы и жизни, когда он трепетал и перед оборотнем, и перед лешим, и у Алеши Поповича искал защиты от окружавших его бед, когда и в воздухе, и в воде, и в лесу, и в поле царствовали чудеса.
— Мне не нравится в славянофильстве учение о национальной исключительности, — заметил Привалов. —
Русский человек, как мне кажется, по своей славянской
природе, чужд такого духа, а наоборот, он всегда страдал излишней наклонностью к сближению с другими народами и к слепому подражанию чужим обычаям… Да это и понятно, если взять нашу историю, которая есть длинный путь ассимиляции десятков других народностей. Навязывать народу то, чего у него нет, — и бесцельно и несправедливо.
Такая правда есть в
природе русского человека.
Русский народ не хочет быть мужественным строителем, его
природа определяется как женственная, пассивная и покорная в делах государственных, он всегда ждет жениха, мужа, властелина.
Природа русского народа сознается, как аскетическая, отрекающаяся от земных дел и земных благ.
Русский империализм, которому так много естественно дано, не походит на империализм английский или германский, он совсем особенный, более противоречивый по своей
природе.
Французы, замкнутые в своей культуре, сказали бы, что они находятся в стадии высокой культуры (цивилизации),
русские же еще не вышли из стадии «
природы», то есть варварства.
В
русском православии можно различить три течения, которые могут переплетаться: традиционное монашески-аскетическое, связанное с «Добротолюбием» космоцентрическое, узревающее божественные энергии в тварном мире, обращенное к преображению мира, с ним связана софиология, и антропоцентрическое, историософское, эсхатологическое, обращенное к активности человека в
природе и обществе.
Это значит, что
русский народ по метафизической своей
природе и по своему призванию в мире есть народ конца.
Нужно помнить, что
природа русского человека очень поляризованная.
Один из самых глубоких
русских поэтов, Тютчев, в своих стихах выражает метафизически-космическую тему, и он же предвидит мировую революцию. За внешним покровом космоса он видит шевелящийся хаос. Он поэт ночной души
природы...
Русские же, менее чувственные по
природе, представляют себе совсем иное — ценность чувства, не зависящего от социального закона, свободу и правдивость.
В чем же
природа этого отвлеченного рационализма, к которому всегда относилась критически
русская философия?
Правда,
природа там печальна и сурова, но сурова она по-русски, здесь же она улыбается и грустит, должно быть, по-аински, и вызывает в
русской душе неопределенное настроение.
Природа устала с собой воевать —
День ясный, морозный и тихий.
Снега под Нерчинском явились опять,
В санях покатили мы лихо…
О ссыльных рассказывал
русский ямщик
(Он знал по фамилии даже):
«На этих конях я возил их в рудник,
Да только в другом экипаже.
Должно быть, дорога легка им была:
Шутили, смешили друг дружку;
На завтрак ватрушку мне мать испекла,
Так я подарил им ватрушку,
Двугривенный дали — я брать не хотел:
— «Возьми, паренек, пригодится...
Фет очень верно выражает неопределенные впечатления
природы, и, однако ж, отсюда вовсе не следует, чтобы его стихи имели большое значение в
русской литературе.
— Так и так, завтра мы с тобою едем на их оружейную кунсткамеру смотреть. Там, — говорит, — такие
природы совершенства, что как посмотришь, то уже больше не будешь спорить, что мы,
русские, со своим значением никуда не годимся.
Рогнеда Романовна от
природы была очень правдива, и, может быть, она не лгала даже и в настоящем случае, но все-таки ей нельзя было во всем верить на слово, потому что она была женщина «политичная». — Давно известно, что в
русском обществе недостаток людей политических всегда щедро вознаграждался обилием людей политичных, и Рогнеда Романовна была одним из лучших экземпляров этого завода.
Погода была великолепная, точно сама
природа благоприятствовала успехам прогрессировавшего
русского горного дела.
Сначала я писал напыщенно-риторическим стилем а la Гоголь, потом старательно усвоил себе манеру красивых описаний а la Тургенев и только под конец понял, что к гоголевская
природа и тургеневская — обе не
русские, и под ними может смело подписаться всякая другая
природа, за очень немногими исключениями.
Они в европейской политике действительно довольно непонятливы, по своей бестолковости: потому и Наполеона ждут к себе; но зато от
природы сотворены, чтобы
русской политике подчиняться, и, сами того не сознавая, очень ее любят, право.
Смутно помнится после ужасов Кукуевки все то, что в другое время не забылось бы. Единственное, что поразило меня на веки вечные, так это столетний сад, какого я ни до, ни после никогда и нигде не видел, какого я и представить себе не мог. Одно можно сказать: если Тургенев, описывая
природу русских усадеб, был в этом неподражаемо велик — так это благодаря этому саду, в котором он вырос и которым он весь проникся.
Говорят, что все это можно отвратить, вытирая ее досуха всякий раз после уженья и вымазывая маслом; но я, верный моей
русской беспечной
природе, никогда этого не пробовал и много раз терял рыбу и удочку; я скажу об этом подробнее в статье о поводках.
Так, например, произвол хотели присвоить
русскому человеку как особенное, естественное качество его
природы — под названием «широты натуры»; плутовство и хитрость тоже хотели узаконить в
русском народе под названием сметливости и лукавства.
Долинский извещал в них, что Дорушке лучше, что Дорушка совсем почти выздоровела, а там говорил что-то о хорошей итальянской
природе, о
русских за границей, а о себе никогда ни слова.
В тот год, к которому относится мой рассказ, я приехал сюда осенью, запасшись той благодатной силой, которую льет в изнемогший состав человека украинское светлое небо — это чудное, всеобновляющее небо, под которое знакомая с ним душа так назойливо просится, под которое вечно что-то манит не избалованного
природой русского художника и откуда — увы! — также вечно гонят его на север ханжи, мораль и добродетель.
Я вполне понимаю потребность, ощущаемую
русским культурным человеком, — воспользоваться двумя-тремя летними месяцами, чтоб восстановить себя на лоне
природы, и не нахожу ее ни незаконной, ни достойной осмеяния.
И, как почти все талантливые
русские люди, он жил на средства, данные ему
природой, не стремясь усилить и развить их.
От
природы это был очень сильный и, главное, вполне оригинальный ум; по-своему о. Андроник был хитер, скуп, добр и простодушен — как в истинно
русском человеке, достоинства и недостатки в нем представляли самую пеструю картину, но он и не выставлял напоказ первых и не прятал последних, а всегда был нараспашку.
Словом, что у француза было естественно, чем он был по своей
природе, тем
русский хотел сделаться чрез подражание и, таким образом, считая правилом для себя то, что было только невольным движением подвижной
природы француза, разумеется, впадал в крайности и достоинство обращал в недостаток, а недостаток — в отвратительный порок.
Беспрестанно читаешь в
русских книгах и даже в некоторых журналах: то «белорусский край щедро наделен всеми дарами
природы»; то «в
русских деревнях между крестьянками сплошь да рядом встретишь таких красавиц, какие и в Италии чрезвычайно редки»; то «довольные сердца
русского народа так сильно бьются, что бой их заглушает звуки колоколов московских».
Так точно — не потому
русские до сих пор подражали Западу, что уж такая у славян
природа эклектическая; а просто потому, что к подражанию вел их весь ход
русской цивилизации.
Не говоря уже о характерах некоторых действующих лиц, большею частью хорошо выдержанных, разнообразных, прекрасно изобретенных, комических положениях, об искусной отделке подробностей, впрочем не всех, главнейшее достоинство сего романа состоит в живом, верном, драматическом изображении нравов, домашнего быта, местностей, особенностей и
природы царства
Русского.
В то время и живое изображение
природы было в диковину, а Пушкин так умел овладеть формой
русской народности, что до сих пор удовлетворяет в этом отношении даже вкусу весьма взыскательному.
Его по преимуществу
русская натура, его самородный талант слышны в каждом слове, когда он не надевает на себя личины несродной ему
природы.
— Вот, говорит, тружусь, главнейше — для мещанства, — не ответив, продолжал кривой, — для него, говорит, так как неописуемо обидели его и обошли всеми дарами
природы. Будет, говорит, показано мною, сколь
русский народ, мещане, злоплененное сословие, и вся судьба мещанской жизни.
Словом, всё самые настоящие родовитые и истинно
русские люди, а из меня вышла какая-то «игра
природы».
А какой-то черт шепчет на ухо: «Э, милый друг, все на свете возможно. Стерн, английский великий юморист, больше тебя понимал», и он сказал: «Tout est possible dans la nature» — все возможно в
природе. И
русская пословица говорит: «Из одного человека идет и горячий дух, и холодный». Все твои домашние дамы в своем роде прелестные существа и достойны твоего почтения, и другие их тоже не напрасно уважают, а в чем-нибудь таком, в чем они никому уступить не хотят, — и они не уступят, и они по-своему обработают.
Камчужная, ни её берега никаких особенных красот не представляли, но Половецкому все теперь казалось в каком-то особенном освещении, точно он видел эту бледную красками и линиями
русскую северную
природу в первый раз.
Касим Амин [Амин Касим (1865–1908) — египетский писатель; его книга"Новая женщина"переведена на
русский язык И. Ю. Крачковским в 1912 г.], прозванный «Лютером Востока», говорит в своей книге «Новая женщина»: «Происхождение разногласия между нами и западными объясняется тем, что они поняли
природу человека, уважают его личность».
Мы выставили самую грубую, то есть самую простую форму мнения о том, что, вследствие чего бы то ни было, мужик
русский имеет теперь низшую
природу, нежели прочие люди, принадлежащие к [привилегированным] классам.
«
Русский, — говорите вы, — лжет и крадет; постоянно крадет, постоянно лжет, и это совершенно невинно; это в его
природе».
Русский крестьянин, при своем отвращении от личной поземельной собственности, так верно подмеченном вами, при своей беззаботной и ленивой
природе, мало-помалу и незаметно запутался в сети немецкой бюрократии и помещичьей власти.
Он опередил свой век в истинном понимании значения романа, он предупредил Гоголя со всею новейшею натуральною школою — в простом безыскусственном изображении
природы и
русского быта.
Признак
русской широкой
природы —
Жажду выдвинуть личность свою —
Насыщает он в юные годы
Удальством в рукопашном бою,
Гомерической, дикой попойкой,
Приводящей в смятенье трактир,
Да игрой, да отчаянной тройкой.