Неточные совпадения
Откормив Леночку в меру пышной
русской красавицы, она берегла ее дома до осьмнадцати лет и тогда только решила выдать замуж за
поручика Красавина, человека смирного и тоже достаточного.
Надо признаться, что ему везло-таки счастье, так что он, уж и не говоря об интересной болезни своей, от которой лечился в Швейцарии (ну можно ли лечиться от идиотизма, представьте себе это?!!), мог бы доказать собою верность
русской пословицы: «Известному разряду людей — счастье!» Рассудите сами: оставшись еще грудным ребенком по смерти отца, говорят,
поручика, умершего под судом за внезапное исчезновение в картишках всей ротной суммы, а может быть, и за пересыпанную с излишком дачу розог подчиненному (старое-то время помните, господа!), наш барон взят был из милости на воспитание одним из очень богатых
русских помещиков.
Этот Зегржт был, вероятно, самым старым
поручиком во всей
русской армии, несмотря на безукоризненную службу и на участие в турецкой кампании.
— Понимаю-с! — подхватил
поручик. — Если вас он убьет, я его вызову! Не смей он оскорблять чести
русских офицеров!
В прекрасный зимний день ему вздумалось прокатиться в санях по Невскому; за Аничковым мостом его нагнали большие сани тройкой, поравнялись с ним, хотели обогнать, — вы знаете сердце
русского:
поручик закричал кучеру: «Пошел!» — «Пошел!» — закричал львиным голосом высокий, статный мужчина, закутанный в медвежью шубу и сидевший в других санях.
— Клянусь вам богом, ребята! — продолжал Рославлев, — я и мой товарищ — мы оба
русские. Он гусарской ротмистр Зарецкой, а я гвардии
поручик Рославлев.
Вот и конец моей истории с часами. Что еще сказать вам? Пять лет спустя Давыд женился на своей Черногубке, а в 1812 году, в чине артиллерийского
поручика, погиб славной смертью в день Бородинской битвы, защищая Шевардинский редут [Шевардинский редут — одно из главных укреплений в системе
русских позиций в великой битве при Бородине (24–26 августа 1812 года). Вокруг Шевардинского редута 24 августа развернулось кровопролитное сражение.].
— Ничего так не выдает еврея, как акцент, — продолжала Сусанна, весело глядя на
поручика. — Как бы он ни корчил из себя
русского или француза, но попросите его сказать слово пух, и он скажет вам: пэххх… А я выговариваю правильно: пух! пух! пух!
До этой минуты либеральному
поручику приходилось толковать о
русском народе только в приятных гостиных, да и толковать-то не иначе как с чужих слов, с чужих мыслей.
— Я полагаю, — говорил один бравый
поручик в конноартиллерийской форме, — я полагаю, что в
русском обществе необходимо должны составиться свои центры действия, которые провопоставят силе правительства силу общественного заговора.
Поручик, юный годами и опытностью, хотя и знал, что у
русских мужиков есть обычай встречать с хлебом и солью, однако полагал, что это делается не более как для проформы, вроде того, как подчиненные являются иногда к начальству с ничего не значащими и ничего не выражающими рапортами; а теперь, в настоящих обстоятельствах, присутствие этого стола с этими стариками показалось ему даже, в некотором смысле, дерзостью: помилуйте, тут люди намереваются одной собственной особой, одним своим появлением задать этому мужичью доброго трепету, а тут вдруг, вовсе уж и без малейших признаков какого бы то ни было страха, выходят прямо перед ним, лицом к лицу, два какие-то человека, да еще со своими поднесениями!
— Не пойдут! — настойчиво убеждал
поручик. — Я сам солдат, говорю вам, я знаю!.. Не пойдут, если будут убеждены, что выход
русских войск из Польши необходим, и если — conditio sine qua non [Непременное условие (лат.).] — сила правительства будет равняться нулю.
— Вы говорите о нас, о
русском молодом поколении, — обратился он к
поручику. — Неужели вы думаете, что мы не понимаем, не чувствуем сами все эти упреки, которые высказывают России? Но что же мы можем сделать? Ведь все это хорошие слова, мы и сами их хорошо умеем говорить, но вы скажите нам, чтó делать? Если тут нужно дело, укажите его!
Федор Иванович. Будем рассуждать мирно. Слушай, Юлечка. Я прошел сквозь огонь, воду и медные трубы… Мне уж тридцать пять лет, а у меня никакого звания, кроме как
поручик сербской службы и унтер-офицер
русского запаса. Болтаюсь между небом и землей… Нужно мне образ жизни переменить, и знаешь… понимаешь, у меня теперь в голове такая фантазия, что если я женюсь, то в моей жизни произойдет круговорот… Выходи за меня, а? Лучшей мне не надо…
С востока приходили все новые известия о крупных успехах японцев и о лихих разведках
русских сотников и
поручиков.
Эти стихи, в переводе, великого
русского писателя-поэта
поручика Тенгинского пехотного полка Михаила Юрьевича Лермонтова, убитого в 1841 году, участника сражений, — человека воинской доблести, с истинно-русской душой.
Стр. 441. Штаб-ротмистр — офицерский чин в
русской армии (легкая конница), промежуточный между
поручиком и капитаном.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один
русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье
поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.