Неточные совпадения
Но матушка задумалась. Она мечтала, что приставит ко мне Павла, даст книгу в
руки, и ученье пойдет само собой, — и вдруг,
на первом же шагу, расчеты ее
рушились…
Итак, все ресурсы были исчерпаны вконец. Оставалось ждать долгую зиму, сидя без всякого дела.
На Кишкина напало то глухое молчаливое отчаяние, которое известно только деловым людям, когда все их планы
рушатся. В таком именно настроении возвращался Кишкин
на свое пепелище в Балчуговский завод, когда ему
на дороге попал пьяный Кожин, кричавший что-то издали и размахивавший
руками.
Пашка в семье Горбатого был младшим и поэтому пользовался большими льготами, особенно у матери. Снохи за это терпеть не могли баловня и при случае натравляли
на него старика, который никому в доме спуску не давал. Да и трудно было увернуться от родительской
руки, когда четыре семьи жались в двух избах. О выделе никто не смел и помышлять, да он был и немыслим: тогда
рухнуло бы все горбатовское благосостояние.
И с этими словами учитель отрадно разжал свои
руки, и целая груда человеческих костей
рухнула на дорожку, точно будто он вдруг весь сам выпотрошился.
Сидели они высоко,
на какой-то полке, точно два петуха, их окружал угрюмый, скучающий народ, а ещё выше их собралась молодёжь и кричала, топала, возилась. Дерево сидений скрипело, трещало, и Кожемякин со страхом ждал, что вот всё это развалится и
рухнет вниз, где правильными рядами расположились спокойные, солидные люди и, сверкая голыми до плеч
руками, женщины обмахивали свои красные лица.
Вздохнув во всю силу груди, Игнат
рухнул на колени и дрожащим голосом забормотал, крепко прижимая
руки к груди...
— Но не успел еще ответить ему Квицинский, как передняя пара стропил, яростно раскаченная железными
руками Харлова, накренилась, затрещала и
рухнула на двор — и вместе с нею, не будучи в силах удержаться,
рухнул сам Харлов и грузно треснулся оземь.
Все сомнения
рушились: Бахтиаров сидел
на диване рядом с Юлией, которая одною
рукой, опирающейся
на стол, поддерживала свою голову, а другою держала затянутую в перчатку
руку льва.
Произошло что-то невообразимое. Верхние навалились
на нижних, нижние
рухнули на пол и делали судорожные движения
руками и ногами, чтобы выбраться из этой кутерьмы. Те, кому это удавалось, в свою очередь, карабкались
на самый верх «мала-кучи». Некоторые хохотали, другие задыхались под тяжестью давивших их тел, ругались, как ломовые извозчики, плакали и в остервенении кусали и царапали первое, что им попадалось, — все равно, будь это
рука или нога, живот или лицо неизвестного врага.
Он вырвал растение, истерзал его, смял и, держа его в
руке, вернулся прежним путем в свою комнату. Старик спал. Больной, едва дойдя до постели,
рухнул на нее без чувств.
— Что я далась ему? Мало ли других баб
на селе? А он этакой рослый, здоровый, согнётся и бормочет, махая
рукой: «Коли страха нету больше — всё кончено! Всё
рушится, всё нарушено! Мир, говорит, только страхом и держался!» И опять ко мне лезет, за груди хватает, щиплет, просит лечь с ним — мне просто хоть нож в
руку брать!
В тот же миг разъяренная толпа хлынула
на ступени за Поэтом. Снизу расшатываются колонны. Вой и крики. Терраса
рушится, увлекая за собою Короля, Поэта, Дочь Зодчего, часть народа. Ясно видно, как в красном свете факелов люди рыщут внизу, разыскивая трупы, поднимают каменный осколок мантии, каменный обломок торса, каменную
руку. Слышатся крики ужаса...
В ту же минуту деревянная балюстрада
рухнула и разлетелась
на тысячу мелких кусков под мощной
рукой. Царственная десница высоко взмахнула тяжелым скипетром над моей головой…
И в это время, как он кричал, горячие слезы обильными ручьями лились по его покрытым седым мохом щекам и прятались в бороду… Волнение старца было так сильно, что он не выстоял
на ногах, голос его оборвался, он зашатался и
рухнул на лицо свое и замер… Можно бы подумать, что он даже умер, но тому мешала его правая
рука, которую он все-таки выправил, поднял кверху и все махал ею государю двуперстным сложением… Бедняк, очевидно, опасался, чтобы государь не ошибся, как надо показать «небесное исповедание».
— Так, Анна Аркадьевна, нельзя! Так может все дело
рухнуть, а если нет, то наверно выскользнуть из наших
рук;
на него в Москве многие зубы точат. Надо прежде всего достать денег, а затем сократить труппу для уменьшения расходов, — басил Матвей Иванович.
Валя молчал. Внезапно лицо женщины растянулось, слезы быстро-быстро закапали одна за другой, и, точно потеряв под собою землю, она
рухнула на кровать, жалобно скрипнувшую под ее телом. Из-под платья выставилась нога в большом башмаке с порыжевшей резинкой и длинными ушками. Прижимая
руку к груди, другой сжимая виски, женщина смотрела куда-то сквозь стену своими бледными, выцветшими глазами и шептала...