Неточные совпадения
— Вы все еще продолжаете чувствовать себя на первом курсе, горячитесь и забегаете вперед. Думать нужно не о
революции, а о
ряде реформ, которые сделали бы людей более работоспособными и культурными.
Он пошел впереди Самгина, бесцеремонно расталкивая людей, но на крыльце их остановил офицер и, заявив, что он начальник караула, охраняющего Думу, не пустил их во дворец. Но они все-таки остались у входа в вестибюль, за колоннами, отсюда, с высоты, было очень удобно наблюдать
революцию.
Рядом с ними оказался высокий старик.
Самгин пристально смотрел на
ряды лысых, черноволосых, седых голов, сверху головы казались несоразмерно большими сравнительно с туловищами, влепленными в кресла. Механически думалось, что прадеды и деды этих головастиков сделали «Великую
революцию», создали Наполеона. Вспоминалось прочитанное о 30-м, 48-м, 70-м годах в этой стране.
Рядом с Екатерининской больницей стоял прекрасный старинный особняк. До самой Октябрьской
революции он принадлежал князю Волконскому, к которому перешел еще в пятидесятых годах от князя Мещерского.
После
революции лавки Охотного
ряда были снесены начисто, и вместо них поднялось одиннадцатиэтажное здание гостиницы «Москва»; только и осталось от Охотного
ряда, что два древних дома на другой стороне площади. Сотни лет стояли эти два дома, покрытые грязью и мерзостью, пока комиссия по «Старой Москве» не обратила на них внимание, а Музейный отдел Главнауки не приступил к их реставрации.
[Охотный
ряд — одна из центральных улиц в Москве; до
революции в Охотном
ряду находился рынок.]
Революция поражает своей неблагодарностью, она не знает благодарности к тем, которые её создавали, которые были её вдохновителями, она сплошь и
рядом их убивает.
— Вы этого не могли думать. Всем записавшимся в наш отряд я вчера вечером ясно сказал, что грабить мы не позволяем… Товарищи! — обратился он к своему отряду. — Наша красная рабоче-крестьянская армия — не белогвардейский сброд, в ней нет места бандиту, мы боремся для всемирной
революции, а не для того, чтоб набивать себе карманы приятными разными вещицами. Эти люди вчера только вступили в
ряды красной армии и первым же их шагом было идти грабить. Больше опозорить красную армию они не могли!
Рассказы и воспоминания Рикура сами по себе представляли для меня крупный интерес. В
революции 1848 года он очутился в
рядах самых ярых поборников не только политических, но и социальных реформ. Недаром он посещал даже лекции Фурье.
Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества — сословий, états généraux — вызвало в нем целый
ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской
революции.
А потому он явился к князю и осмелился ему доложить, что это не губернаторское дело, а дело попечителя учебного округа, а притом, что учитель имел основание упоминать о «третьем сословии», так как это, очевидно, не что иное, как tiers-йtat, то есть сословие граждан и крестьян, составлявшее в феодальные времена во Франции часть генеральных штатов (Etats généraux) и существовавшее до
революции рядом с аристократиею и с духовенством.
Нет ничего более жалкого, как самоутешение людей, выбитых из первых
рядов жизни, выражающееся в отрицании самого факта
революции, в желании назвать ее смутой и бунтом.