Неточные совпадения
На углу Новой площади и Варварских ворот была лавочка рогожского старообрядца С. Т. Большакова, который торговал старопечатными книгами и дониконовскими иконами. Его часто посещали
ученые и писатели. Бывали профессора университета и академики.
Рядом с ним еще были две такие же старокнижные лавки, а дальше уж, до закрытия толкучки, в любую можно сунуться с темным товаром.
— Я удивительно люблю все эти споры и раздражения, князь,
ученые, разумеется, — пробормотал между тем Келлер в решительном упоении и нетерпении ворочаясь на стуле, —
ученые и политические, — обратился он вдруг и неожиданно к Евгению Павловичу, сидевшему почти
рядом с ним.
— Ну да, — продолжал невозмутимо Симановский, — я покажу ей целый
ряд возможных произвести дома химических и физических опытов, которые всегда занимательны и полезны для ума и искореняют предрассудки. Попутно я объясню ей кое-что о строении мира, о свойствах материи. Что же касается до Карла Маркса, то помните, что великие книги одинаково доступны пониманию и
ученого и неграмотного крестьянина, лишь бы было понятно изложено. А всякая великая мысль проста.
Краснея, признаюсь, что мне тогда и в голову не приходило «лететь с мечом на поле брани», но старшие казенные студенты, все через год назначаемые в учители, рвались стать в
ряды наших войск, и поприще
ученой деятельности, на которое они охотно себя обрекали, вдруг им опротивело: обязанность прослужить шесть лет по
ученой части вдруг показалась им несносным бременем.
Глафира.
Ученые все гордые. Вот у нас
рядом студент живет, так ни с кем из соседей не знаком и никому не кланяется.
Вместе с Анной Сергеевной вошел и сел
рядом молодой человек с небольшими бакенами, очень высокий, сутулый; он при каждом шаге покачивал головой, и, казалось, постоянно кланялся. Вероятно, это был муж, которого она тогда в Ялте, в порыве горького чувства, обозвала лакеем. И в самом деле, в его длинной фигуре, в бакенах, в небольшой лысине было что-то лакейски-скромное, улыбался он сладко, и в петлице у него блестел какой-то
ученый значок, точно лакейский номер.
Через два часа он сидит в зверинце, в первом
ряду, и смотрит, как
ученые звери по приказанию хозяина выделывают разные штуки.
Так как в этом романе читателям уже не раз приходилось встречать сцены, относительно которых, при поверхностном на них взгляде, необходимо должно возникнуть предположение, что в разыгрывании их участвуют неведомые силы незримого мира, — тогда как
ученым реалистам нашего времени достоверно известно, что нет никакого иного живого мира, кроме того, венцом которого мы имеем честь числить нас самих, — то необходимо сказать, что внезапное появление Бодростиной в вагоне не должно быть относимо к
ряду необъяснимых явлений вроде зеленого платья, кирасирского мундира с разрезанною спинкой; Гордановского секрета разбогатеть, Сннтянинского кольца с соскобленною надписью; болезненного припадка Глафиры и других темных явлений, разъяснение которых остается за автором в недоимке.
Альтанскнй был
ученый бурсак, матушка — просвещенная баронесса; эта разница лежала между ними всегда при всем видимом сходстве их убеждений и при несомненном друг к другу уважении. Старый
ученый считал мою мать женщиною, выходящею далеко вон из
ряда, но… все-таки иногда давал ей свои рифмованные ответы, смысл которых обозначал, что он считает то или другое ее положение не достойным ответа более серьезного.
Ученые испытывают суеверный страх перед наукой и являются сплошь и
рядом ее рабами, а не господами.
Появился целый
ряд профессиональных образов человека, требующих своих идеальных совершенств, — образ
ученого, артиста, политического деятеля, хозяина-предпринимателя, рабочего.
— Я с вами, папаша, вполне согласен, — говорит хриплым тенором жених Апломбов, молодой человек с длинной шеей и щетинистыми волосами. — К чему заводить
ученые разговоры? Я не прочь и сам поговорить о всевозможных открытиях в научном смысле, но ведь на это есть другое время! Ты какого мнения, машер [дорогая (франц. ma chère).]? — обращается жених к сидящей
рядом невесте.
Это был сам Петр Лаврович Лавров, тогда артиллерийский
ученый полковник, а впоследствии знаменитый беглец из ссылки и эмигрант, живший долго в Париже после усиленной пропаганды своих идей,
ряда изданий и попыток организовать революционные центры в двух столицах мира — Лондоне и Париже.
Для него как для
ученого, автора целого
ряда больших научных трудов, это было в высшей степени благоприятно.
Ряд случайностей сделал то, что Гете, в начале прошлого столетия бывший диктатором философского мышления и эстетических законов, похвалил Шекспира, эстетические критики подхватили эту похвалу и стали писать свои длинные, туманные, quasi-ученые статьи, и большая европейская публика стала восхищаться Шекспиром.