Неточные совпадения
Тут уж все, и
сама Татьяна Павловна,
рассмеялись. Ясно, что Андрей Петрович изволил
шутить и тою же монетою «отплатил» мне за колкое мое замечание о том, что он постарел. Все развеселились; да и сказано было прекрасно.
Шутишь,
Смеешься ты. На что тебе цветочек?
А нужен он, и
сам сорвешь.
Прошло пять дней. Женни, Лиза и няня отговели. В эти дни их навещали Вязмитинов и Зарницын. Доктора не было в городе. Лиза была весела, спокойна, охотно рассуждала о
самых обыденных вещах и даже нередко
шутила и
смеялась.
Набоб был любезен, как никогда,
шутил,
смеялся, говорил комплименты и вообще держал себя совсем своим человеком, так что от такого счастья у Раисы Павловны закружилась голова. Даже эта опытная и испытанная женщина немного чувствовала себя не в своей тарелке с глазу на глаз с набобом и могла только удивляться самообладанию Луши, которая положительно превосходила ее
самые смелые ожидания, эта девчонка положительно забрала в руки набоба.
Старики Углаковы одновременно
смеялись и удивлялись. Углаков, сделав с своей дамой тур — два, наконец почти упал на одно из кресел. Сусанна Николаевна подумала, что он и тут что-нибудь
шутит, но оказалось, что молодой человек был в
самом деле болен, так что старики Углаковы, с помощью даже Сусанны Николаевны, почти перетащили его на постель и уложили.
Один наш арестантик, из особого отделения, крещеный калмык, Александр или Александра, как звали его у нас, странный малый, плутоватый, бесстрашный и в то же время очень добродушный, рассказывал мне, как он выходил свои четыре тысячи, рассказывал
смеясь и
шутя, но тут же клялся пресерьезно, что если б с детства, с
самого нежного, первого своего детства, он не вырос под плетью, от которой буквально всю жизнь его в своей орде не сходили рубцы с его спины, то он бы ни за что не вынес этих четырех тысяч.
Для Степана Михайлыча это было дело обыкновенное; он же, выходя, немножко отряхнулся по привычке и утерся, а Софья Николавна не подозревала, что так искусно и сильно напудрена, и
сам свекор расхохотался, глядя на свою невестку; она же
смеялась больше всех,
шутила очень забавно и жалела только о том, что нет зеркала и что не во что ей посмотреться, хорошо ли она убрана на бал.
А он
шутя спрашивает: «Ты мне скажи, бабка, какой я смертью умру?» А
сам смеется.
Так, однажды, с намерением
пошутить, он сказал Петру: «Петр, ты не осетр», и это вызвало общий смех, и
сам он долго
смеялся, довольный, что так удачно сострил.
Лилии даже
засмеялись. Они думали, что маленькая северная девочка
шутит над ними. Правда, что с севера каждую осень прилетали сюда громадные стаи птиц и тоже рассказывали о зиме, но
сами они ее не видали, а говорили с чужих слов.
За обедом все
смеялись и
шутили;
сам Сергей Сергеевич одушевился и рассказал одну из
самых веселых проказ своей молодости, — причем он, как страус, прятал голову от жены.
Он боялся всего на свете: неодушевленной природы, всех людей и всех животных и даже насекомых. И
сам он, как выше замечено, над этою своею слабостью
смеялся и
шутил, но побороть ее в себе не мог.
Когда шалунья навзничь на кровать,
Шутя,
смеясь, роскошно упадала,
Не спорю, мудрено ее понять, —
Она
сама себя не понимала, —
Ей было трудно сердцу приказать,
Как баловню ребенку. Надо было
Кому-нибудь с неведомою силой
Явиться и приветливой душой
Его согреть… Явился ли герой,
Или вотще остался ожидаем,
Всё это мы со временем узнаем.
Андрей. И нельзя вам понять-с: у вас все будто как шутка, вы все
смеетесь… но вам
шутить можно, а мне нельзя-с: пришло то
самое время, когда надо эту шутку кончить!..
— Не пойму я братца! — жаловалась на него матушка. — Каждый день нарочно для него режем индейку и голубей,
сама своими руками делаю компот, а он скушает тарелочку бульону да кусочек мясца с палец и идет из-за стола. Стану умолять его, чтоб ел, он воротится к столу и выпьет молочка. А что в нем, в молоке-то? Те же помои! Умрешь от такой еды… Начнешь его уговаривать, а он только
смеется да
шутит… Нет, не нравятся ему, голубчику, наши кушанья!
Артур и Тереза гуляли долго. Беседовали они о
самых обыкновенных вещах, много
шутили, много
смеялись…О старике-музыканте, его дочери, мудрых людях и «шарлатане» не было и помину. Барон не сказал ни одной колкости…Он был любезен, как в былые годы в Вене, в доме Гейленштралей. Когда он проводил Терезу к ее кабриолету, стоявшему недалеко от домика Блаухер, было уже совершенно темно.
Когда мы вечером пришли к Христе и я рассказал ей эту историю, она
смеялась до упаду и до истерики, сколько над chère papa, [Дорогой папа (франц.).] как стали мы называть Пенькновского, столько же и над maman, которая
сама шутила над замешательством, в которое поставил ее Пенькновский этою, по ее словам, «противною свадьбою».
И теперь только впервые я поняла всю тяжесть, всю ужасную ответственность доли артистки:
смеяться сквозь рыдания,
шутить с разрывающимся сердцем, плясать, прыгать и напевать веселые песенки, когда душа погрузилась в
самую глубину необъятного моря страданий!
— Я сделал то, безумный юноша, что совершил бы я над сердцем моим, если бы оно вздумало
шутить и
смеяться надо мною! Несчастный, разве ты не видишь, что твое искусство уже давно
смеется над тобою, что с твоей доски
сам дьявол корчит тебе свои гнусные рожи!
И не нравилась, как кажется, именно эта
самая покорность его и предупредительность:
сам он никогда не
смеялся и даже не улыбался, но если кто-нибудь из взрослых
шутил, он предупредительно хохотал;
сам он ничего не выражал на своем плоском белом лице, но если кто-нибудь из взрослых желал вызвать в нем страх, удивление, или восторг, или радость, лицо тотчас же покорно принимало требуемое выражение.
И отец был очарователен:
смеялся,
шутил, подсаживал Юру на лестницу,
сам лазил по ее жиденьким, потрескивающим перекладинам, и под конец оба они вместе с лестницей свалились в траву, но не ушиблись.