Неточные совпадения
Бывало, пушка зоревая
Лишь только грянет с корабля,
С крутого
берега сбегая,
Уж
к морю отправляюсь я.
Потом за трубкой раскаленной,
Волной соленой оживленный,
Как мусульман в своем раю,
С восточной гущей кофе пью.
Иду гулять. Уж благосклонный
Открыт Casino; чашек звон
Там раздается; на балкон
Маркёр выходит полусонный
С метлой в руках, и у крыльца
Уже сошлися два купца.
После чая все займутся чем-нибудь: кто пойдет
к речке и тихо бродит по
берегу, толкая ногой камешки в воду; другой сядет
к окну и ловит глазами каждое мимолетное явление:
пробежит ли кошка по двору, пролетит ли галка, наблюдатель и ту и другую преследует взглядом и кончиком своего носа, поворачивая голову то направо, то налево. Так иногда собаки любят сидеть по целым дням на окне, подставляя голову под солнышко и тщательно оглядывая всякого прохожего.
Бабушка что-то затолковалась с мужиками, а он прибежал в сад,
сбежал с обрыва вниз, продрался сквозь чащу на
берег,
к самой Волге, и онемел перед лежавшим пейзажем.
Капитан и так называемый «дед», хорошо знакомый читателям «Паллады», старший штурманский офицер (ныне генерал), — оба были наверху и о чем-то горячо и заботливо толковали. «Дед» беспрестанно
бегал в каюту,
к карте, и возвращался. Затем оба зорко смотрели на оба
берега, на море, в напрасном ожидании лоцмана. Я все любовался на картину, особенно на целую стаю купеческих судов, которые, как утки, плыли кучей и все жались
к шведскому
берегу, а мы шли почти посредине, несколько ближе
к датскому.
Я писал вам, как мы, гонимые бурным ветром, дрожа от северного холода,
пробежали мимо
берегов Европы, как в первый раз пал на нас у подошвы гор Мадеры ласковый луч солнца и, после угрюмого, серо-свинцового неба и такого же моря, заплескали голубые волны, засияли синие небеса, как мы жадно бросились
к берегу погреться горячим дыханием земли, как упивались за версту повеявшим с
берега благоуханием цветов.
Корвет перетянулся, потом транспорт, а там и мы, но без помощи японцев, а сами, на парусах. Теперь ближе
к берегу. Я целый день смотрел в трубу на домы, деревья. Все хижины да дрянные батареи с пушками на развалившихся станках. Видел я внутренность хижин: они без окон, только со входами; видел голых мужчин и женщин, тоже голых сверху до пояса: у них надета синяя простая юбка — и только. На порогах, как везде,
бегают и играют ребятишки; слышу лай собак, но редко.
Робок, наг и дик скрывался
Троглодит в пещерах скал,
По полям номад скитался
И поля опустошал.
Зверолов, с копьем, стрелами,
Грозен
бегал по лесам…
Горе брошенным волнами
К неприютным
берегам!
По
берегу моря, по песку, у самой воды,
бегали грациозные кулички-песочники; они тоже готовились
к перелету.
Спустившись в трюмы, бабы насыпали рожь в мешки, мужики, вскидывая мешки на плечи, бегом
бегали по сходням на
берег, а от
берега к селу медленно потянулись подводы, тяжело нагруженные долгожданным хлебом.
— Нельзя, милый барин. Знамо, не по своей воле тащимся на сплав, а нужда гонит. Недород у нас… подати справляют… Ну, а где взять? А караванные приказчики уж пронюхают, где недород, и по зиме все деревни объедут. Приехали — сейчас в волость: кто подати не донес? А писарь и старшина уж ждут их, тоже свою спину
берегут, и сейчас кондракт… За десять-то рублев ты и должон месить сперва на пристань тыщу верст, потом сплаву обжидать, а там на барке
сбежать к Перме али дальше, как подрядился по кондракту.
Поверхность ее была темна, не видно было даже «цвету», только кой-где мерцали, растягивались и тотчас исчезали на бегущих струях дрожащие отражения звезд, да порой игривая волна вскакивала на
берег и бежала
к нам, сверкая в темноте пеной, точно животное, которое резвится,
пробегая мимо человека…
Шлюпка придвинулась
к берегу, своды ветвей повисли над головой Аяна. Он ухватился за них, и шум листьев глухо
пробежал над водой. И снова почудилось Аяну, что тишина одолевает его; тогда первые пришедшие на ум возгласы, обычные в корабельной жизни, звонко понеслись над проливом и стихли, как трепет крыльев ночных всполохнутых птиц...
Я с нетерпением ждал у окна, что вся компания, мокрая и весело возбужденная, сейчас
пробежит через сад в нашу квартиру. Но — прошло минут двадцать, лодка должна бы уже давно причалить
к невидному из-за ограды
берегу, а все никто не появлялся. Оказалось, что сестра уже дома, но одна, переодевается на женской половине.
И я вижу почему-то пруд, усталых дворовых, которые по колено в воде тянут невод, и опять Федор Филиппыч с лейкой, крича на всех,
бегает по
берегу и только изредка подходит
к воде, чтобы, придержав рукой золотистых карасей, спустить мутную воду и набрать свежей.
По распадкам между отрогами
сбегает к морю несколько горных ручьев; наибольший из них называется Тахала. Река Ботчи была недалеко. Там, где она впадает в море, береговая линия немного вдается в сушу, и если бы не мыс Крестовоздвиженский, то никакой здесь бухты не было бы совсем. Это небольшое углубление
берега носит название бухты Гроссевича.
И вот страшная минута настала. Как-то вечером, простясь с отцом и бабушкой, чтобы идти спать, я, вместо того чтобы отправиться в мою комнату, свернула в каштановую аллею и одним духом домчалась до обрыва. Спуститься сквозь колючий кустарник
к самому
берегу Куры и,
пробежав мост, подняться по скользким ступеням, поросшим мхом,
к руинам крепости было делом нескольких минут. Сначала издали, потом все ближе и ближе, точно путеводной звездой, мелькал мне приветливо огонек в самом отдаленном углу крепости.