— Ну, — сказал он, не понижая голоса, — о ней все собаки лают, курицы кудакают, даже
свиньи хрюкать начали. Скучно, батя! Делать нечего. В карты играть — надоело, давайте сделаем революцию, что ли? Я эту публику понимаю. Идут в революцию, как неверующие церковь посещают или участвуют в крестных ходах. Вы знаете — рассказ напечатал я, — не читали?
Неточные совпадения
Под навесом стояли две лошади, тут же
хрюкала свинья с поросенком и бродила наседка с цыплятами. Поодаль стояло несколько тачек и большая телега.
Четверть часа спустя Федя с фонарем проводил меня в сарай. Я бросился на душистое сено, собака свернулась у ног моих; Федя пожелал мне доброй ночи, дверь заскрипела и захлопнулась. Я довольно долго не мог заснуть. Корова подошла к двери, шумно дохнула раза два, собака с достоинством на нее зарычала;
свинья прошла мимо, задумчиво
хрюкая; лошадь где-то в близости стала жевать сено и фыркать… я, наконец, задремал.
Вчера волостной писарь проходил поздно вечером, только глядь — в слуховое окно выставилось
свиное рыло и
хрюкнуло так, что у него мороз подрал по коже; того и жди, что опять покажется красная свитка!
Только с тех пор каждый год, и как раз во время ярмарки, черт с
свиною личиною ходит по всей площади,
хрюкает и подбирает куски своей свитки.
Свинья, прохаживавшаяся по двору с шестнадцатью поросенками, подняла вверх с испытующим видом свое рыло и
хрюкнула громче обыкновенного.
— Посадили
свиней на лошадей, а они
хрюкают — вот и мы воеводы! — кричал чей-то звонкий, задорный голос.
Правда (вновь старается прикрыть наготу. Публика гогочет: правда твоя,
свинья! Изменники! изменники! Некоторые из публики требуют, чтоб Правду отвели в участок.
Свинья самодовольно
хрюкает, сознавая себя на высоте положения.
Я понимал, что они делают это не со зла, а со скуки, но мне от этого было не легче. Сотворив грязь, они рылись в ней, как
свиньи, и
хрюкали от наслаждения марать и пачкать красивое — чужое, непонятное и смешное им.
Несколько запачканных
свиней потирались и почесывались о самое то крыльцо, на котором сидел дедушка, и,
хрюкая, лакомились раковыми скорлупами и всякими столовыми объедками, которые без церемонии выкидывались у того же крыльца; заходили также и коровы и овцы; разумеется, от их посещений оставались неопрятные следы; но дедушка не находил в этом ничего неприятного, а, напротив, любовался, глядя на здоровый скот как на верный признак довольства и благосостояния своих крестьян.
Два огромных черных крыла взмахнули над шляпой, и косматое чудовище раскрыло обросшую волосами пасть с белыми зубами. Что-то рявкнуло, а затем захохотало раскатами грома. Пара
свиней, блаженствовавших в луже посередине улицы, сперва удивленно
хрюкнули, а потом бросились безумным бегом во двор полицейского квартала, с десяток кур, как будто и настоящие птицы, перелетело с улицы в сад, прохожие остановились, а приставиха вскрикнула — и хлоп в обморок.
В соседней комнате громко вздохнул хозяин, потом, немного погодя, в своем сарайчике
хрюкнула свинья, и опять все смолкло.
Тетка проснулась, вскочила и, не сходя с матрасика, залилась поющим лаем. Ей уже казалось, что кричит не Иван Иваныч, а кто-то другой, посторонний. И почему-то в сарайчике опять
хрюкнула свинья.
Где-то на улице застучали в ворота, и в сарайчике
хрюкнула свинья.
Сашка улыбался, гримасничал и кланялся налево и направо, прижимал руку к сердцу, посылал воздушные поцелуи, пил у всех столов пиво и, возвратившись к пианино, на котором его ждала новая кружка, начинал играть какую-нибудь «Разлуку». Иногда, чтобы потешить своих слушателей, он заставлял свою скрипку в лад мотиву скулить щенком,
хрюкать свиньею или хрипеть раздирающими басовыми звуками. И слушатели встречали эти шутки с благодушным одобрением...
…Я стою в сенях и, сквозь щель, смотрю во двор: среди двора на ящике сидит, оголив ноги, мой хозяин, у него в подоле рубахи десятка два булок. Четыре огромных йоркширских борова,
хрюкая, трутся около него, тычут мордами в колени ему, — он сует булки в красные пасти, хлопает
свиней по жирным розовым бокам и отечески ласково ворчит пониженным, незнакомым мне голосом...
На одной изображен некий оборванный мужчина, скажем, вроде меня; спит в грязи под забором, и тут же рядом
хрюкает свинья.
Под навесом мерно и лениво
хрюкала засыпавшая
свинья и стучала рогом корова…
Работник. Видел? Теперь заговорила
свиная кровь. Из волков
свиньями поделались. (Показывает на хозяина.) Лежит, как боров в грязи,
хрюкает.
С десяток
свиней и несколько баранов тоже еще не привыкли к новоселью, устроенному для них старым корветским плотником, которого матросы почтительно звали «Федосей Митричем», в виде хлевов из досок, и, несмотря на обильный корм и свежую траву, добытую из Порто-Прайя, беспокойно
хрюкали и блеяли.
«Там (пишет отец Фока) я застал преосвященного, пересказывающего, что в иных местах (конечно, киевской же епархии) священство не в пример хуже имеет квартиры, и повествовал нам о ночлеге своем у одного пастыря, как там дули в окна ветры, а под окнами
хрюкали целую ночь
свиньи».
Ничего не было: словно все замерло; даже и
свинья спит, и та не
хрюкает.