— Я бы ее, подлую, в порошок стерла! Тоже это называется любила! Если ты любишь человека, то тебе все должно быть мило от него. Он в тюрьму, и ты с ним в тюрьму. Он
сделался вором, а ты ему помогай. Он нищий, а ты все-таки с ним. Что тут особенного, что корка черного хлеба, когда любовь? Подлая она и подлая! А я бы, на его месте, бросила бы ее или, вместо того чтобы плакать, такую задала ей взбучку, что она бы целый месяц с синяками ходила, гадина!
Тут идет щекотливое место. Я в первый и в последний раз
сделался вором. Быстро оглянувшись кругом, я юркнул в беседку и растопыренными пальцами схватил несколько кусков хлеба. Он был такой мягкий! Такой прекрасный! Но когда я выбежал наружу, то вплотную столкнулся с лакеем. Не знаю, откуда он взялся, должно быть, я его не заметил сзади беседки. Он нес судок с горчицей, перцем и уксусом. Он строго поглядел на меня, на хлеб в моей руке и сказал тихо...
Неточные совпадения
Везде рогатки, машинки для поверки совестей, как сказано выше: вот какие двигатели поддерживают добродетель в обществе, а кассы в банках и купеческих конторах
делаются частенько добычей
воров.
— Не посещай
воров, ибо сам в скором времени можешь
сделаться таковым, — пролепетал скороговоркою мальчик.
Самое светлое чувство
делается острым, жгучим,
делается темным, — чтоб не сказать другого слова, — если его боятся, если его прячут, оно начнет верить, что оно преступно, и тогда оно
сделается преступным; в самом деле, наслаждаться чем-нибудь, как
вор краденым, с запертыми дверями, прислушиваясь к шороху, — унижает и предмет наслажденья и человека.
Ой, во кустах, по-над Волгой, над рекой,
Вора-молодца смертный час его настиг.
Как прижал
вор руки к пораненной груди, —
Стал на колени — богу молится.
— Господи! Приими ты злую душеньку мою,
Злую, окаянную, невольничью!
Было бы мне, молодцу, в монахи идти, —
Сделался, мальчонко, разбойником!
Делается это в праздничные дни, и за
вором, которому со времени этой прогулки дается прозванье «волка», сбирается толпа человек во сто.
Нет, друг мой, один Бог видит, как мне самой это противно, но не могу: как вспомню, что это
сделалось, что Подозеров отказался, что она живет у Бодростиной, где этот
вор Горданов, и не могу удержаться.
И хочешь ли знать, кого я боялся? Мне страшно было не одних тех
воров, что ходят и крадут, а я боялся и того
вора, что жил вечно со мной в моем сердце. Я не хотел знать ни о чьем несчастье, чтобы оно не лишило меня той твердости, которая нужна человеку, желающему исправить путь своей собственной жизни, не обращая внимания на то, что где-нибудь
делается с другими. Я не виноват в их несчастиях.
Приведут в полицию краденую лошадь с
вором — конокрада выпустят, а похищение рано или поздно
делается достоянием Поскребкина, словно он всеобщий наследник.
И как доктора говорят, что если есть в нашем теле что-нибудь испорченное, то тотчас же к этому больному месту приливают все дурные соки, так же точно и к государю, как скоро он
делается тираном, собирается всё дурное, все подонки государства, куча
воров и негодяев, неспособных ни на что, но корыстолюбивых и алчных, — собираются, чтобы участвовать в добыче, чтобы быть под большим тираном маленькими тиранятами.