Неточные совпадения
Останови он тогда внимание на ней, он бы сообразил, что она идет почти одна своей дорогой, оберегаемая поверхностным надзором тетки от крайностей, но что не тяготеют над ней, многочисленной опекой, авторитеты
семи нянек,
бабушек, теток с преданиями рода, фамилии, сословия, устаревших нравов, обычаев, сентенций; что не ведут ее насильно по избитой дорожке, что она идет по новой тропе, по которой ей приходилось пробивать свою колею собственным умом, взглядом, чувством.
— Да, а ребятишек бросила дома — они ползают с курами, поросятами, и если нет какой-нибудь дряхлой
бабушки дома, то жизнь их каждую минуту висит на волоске: от злой собаки, от проезжей телеги, от дождевой лужи… А муж ее бьется тут же, в бороздах на пашне, или тянется с обозом в трескучий мороз, чтоб добыть хлеба, буквально хлеба — утолить голод с
семьей, и, между прочим, внести в контору пять или десять рублей, которые потом приносят вам на подносе… Вы этого не знаете: «вам дела нет», говорите вы…
— Непременно, Вера! Сердце мое приютилось здесь: я люблю всех вас — вы моя единственная, неизменная
семья, другой не будет!
Бабушка, ты и Марфенька — я унесу вас везде с собой — а теперь не держите меня! Фантазия тянет меня туда, где… меня нет! У меня закипело в голове… — шепнул он ей, — через какой-нибудь год я сделаю… твою статую — из мрамора…
Гости часов в
семь разъехались.
Бабушка с матерью жениха зарылись совсем в приданое и вели нескончаемый разговор в кабинете Татьяны Марковны.
«Это не
бабушка!» — с замиранием сердца, глядя на нее, думал он. Она казалась ему одною из тех женских личностей, которые внезапно из круга
семьи выходили героинями в великие минуты, когда падали вокруг тяжкие удары судьбы и когда нужны были людям не грубые силы мышц, не гордость крепких умов, а силы души — нести великую скорбь, страдать, терпеть и не падать!
У
бабушки был свой капитал, выделенный ей из
семьи, своя родовая деревенька; она осталась девушкой, и после смерти отца и матери Райского, ее племянника и племянницы, поселилась в этом маленьком именьице.
— Ужин ужином, а обедать следовало дома: вот ты огорчил
бабушку! В первый день приезда из
семьи ушел.
Старушка,
бабушка моя,
На креслах опершись, стояла,
Молитву шепотом творя,
И четки всё перебирала;
В дверях знакомая
семьяДворовых лиц мольбе внимала,
И в землю кланялись они,
Прося у бога долги дни.
На Печерске, в монастырях, была православная церковная атмосфера, но от Печерска после смерти
бабушки наша
семья отошла, и мы там редко бывали.
Теперь я снова жил с
бабушкой, как на пароходе, и каждый вечер перед сном она рассказывала мне сказки или свою жизнь, тоже подобную сказке. А про деловую жизнь
семьи, — о выделе детей, о покупке дедом нового дома для себя, — она говорила посмеиваясь, отчужденно, как-то издали, точно соседка, а не вторая в доме по старшинству.
Дети с
бабушкой, вероятно, в конце июля отправятся. Разрешение детям уже вышло, но идет переписка о старушке. Кажется, мудрено старушку здесь остановить. В Туринске на эту
семью много легло горя…
С мельчайшими подробностями рассказывали они, как умирала, как томилась моя бедная
бабушка; как понапрасну звала к себе своего сына; как на третий день, именно в день похорон, выпал такой снег, что не было возможности провезти тело покойницы в Неклюдово, где и могилка была для нее вырыта, и как принуждены была похоронить ее в Мордовском Бугуруслане, в
семи верстах от Багрова.
— И прекрасно сделаешь, мой друг, — сказала
бабушка уже не тем недовольным голосом, которым говорила прежде. — St.-Jérôme, по крайней мере, gouverneur, который поймет, как нужно вести des enfants de bonne maison, [детей из хорошей
семьи (фр.).] a не простой menin, дядька, который годен только на то, чтобы водить их гулять.
2) Что Балалайкин сохраняет свой брак в большой тайне. Никто в
семье не знает, что он адвокат, получающий значительный доход от поздравительных стихов, сочиняемых клубным швейцарам. И жена, и старая
бабушка убеждены, что он служит в артели посыльных.
3) Что Балалайкин наезжает в Кузьмине один раз в неделю, по субботам, всегда в полной парадной форме посыльного и непременно на лихаче. Тогда в
семье бывает ликованье, потому что Балалайкин привозит дочерям пряников, жене — моченой груши, а старой
бабушке — штоф померанцевой водки. Все семейные твердо уверены, что это — гостинцы ворованные.
И однажды, когда я занимался этим делом, какой-то охотник всадил мне в правую сторону тела двадцать
семь штук бекасиной дроби; одиннадцать
бабушка выковыряла иглой, а остальные сидели в моей коже долгие годы, постепенно выходя.
А то бог знает что у вас в
семье делается; невесткам-то небось весело глядеть, как вы волками друг на дружку глядите, да и
бабушке Татьяне тоже.
После ужина все, по старинному прадедовскому обычаю, прощались с
бабушкой, то есть кланялись ей в землю, приговаривая: «Прости и благослови,
бабушка…» Степенная, важеватая старуха отвечала поясным поклоном и приговаривала: «Господь тебя простит, милушка». Гордею Евстратычу полагались такие же поклоны от детей, а сам он кланялся в землю своей мамыньке. В старинных раскольничьих
семьях еще не вывелся этот обычай, заимствованный из скитских «метаний».
— Не шесть, а ровно
семь,
бабушка.
И сразу переродили меня женщины театра, вернув мне те манеры, которые были приобретены в дамском обществе двух тетенек, младших сестер моей мачехи, только что кончивших Смольный, и бабушки-сенаторши. Самого сенатора, опального вельможу, сослуживца и друга Сперанского, я уже не застал в живых. С тех пор как я ушел от них, за шесть лет, кроме
семьи коневода, я несколько дней видел близко только одну женщину — кухарку разбойничьей ватаги атамана Ваняги Орлова, да и та была глухонемая.
Бабушка, не вынесшая из всех преданий своей
семьи никакого особого уважения к князю Платону, гнушалась, однако, вторить этому памфлету, а когда к ней с ним приставали, то она лениво, как бы нехотя, отвечала...
Так,
бабушка сказывала мне, что некто из
семьи, кажется, Походяшевых, стыдясь своего происхождения, упросил одного шалуна (которому давал взаймы деньги) сочинить ему историю о его будто бы коренном дворянском происхождении.
Умерла
бабушка. Я узнал о смерти ее через
семь недель после похорон, из письма, присланного двоюродным братом моим. В кратком письме — без запятых — было сказано, что
бабушка, собирая милостыню на паперти церкви и упав, сломала себе ногу. На восьмой день «прикинулся антонов огонь». Позднее я узнал, что оба брата и сестра с детьми — здоровые, молодые люди — сидели на шее старухи, питаясь милостыней, собранной ею. У них не хватило разума позвать доктора.
Проводив жениха, Надя пошла к себе наверх, где жила с матерью (нижний этаж занимала
бабушка). Внизу, в зале, стали тушить огни, а Саша все еще сидел и пил чай. Пил он чай всегда подолгу, по-московски, стаканов по
семи в один раз. Наде, когда она разделась и легла в постель, долго еще было слышно, как внизу убирала прислуга, как сердилась бабуля. Наконец все затихло, и только слышалось изредка, как в своей комнате, внизу, покашливал басом Саша.
Домик, где жила
семья баронессы, был небольшой, но прехорошенький, с флигельком в три комнаты, где жила
бабушка, которую и я застал еще в живых, и при доме прелестнейший садик. Словом, настоящее жилище честной немецкой образованной
семьи.
— Месяца два, не больше;
бабушка говорит, что я в деревне балуюсь. Гувернантка [Гувернантка — воспитательница. В дворянских
семьях принято было брать иностранцев для воспитания детей.] со мной есть и тут.
Нередко вся
семья управляется седою
бабушкой… Можно ли сказать, что
семья в России не существует?
Мальчик рос. Ему было уже
семь лет, когда четырех и трехлетняя Зина и Полина Похвисневы появились в доме своей
бабушки.
Увоз первой из родительского дома Савиным, укрывшим свою «невесту», как называли уже Гранпа в театральных кружках под покров ее
бабушки, произвел, конечно, переполох в ее
семье, но отец Маргариты побаивался Нины Александровны и предпринимать что-нибудь против старушки, несмотря на настояния своей сожительницы, не решался, даже ездить к Нине Александровне он не смел, так как старушка все равно не приняла бы его, прозевавшего и погубившего, как она выражалась, ее дочь — мать Маргариты.