Неточные совпадения
Белая стена дома, темная, мечтательная зелень
деревьев, по которым любовно скользят
серебристые лучи месяца, красноватые снопы света из окон, причудливая балюстрада балкона, заглушенные звуки штраусовского вальса.
В голове Кожемякина бестолково, как мошки в луче солнца, кружились мелкие серые мысли, в небе неустанно и деловито двигались на юг странные фигуры облаков, напоминая то копну сена, охваченную синим дымом, или
серебристую кучу пеньки, то огромную бородатую голову без глаз с открытым ртом и острыми ушами, стаю серых собак, вырванное с корнем
дерево или изорванную шубу с длинными рукавами — один из них опустился к земле, а другой, вытянувшись по ветру, дымит голубым дымом, как печная труба в морозный день.
Млечный путь
серебристой тканью разостлался по небу от края до края, — смотреть на него сквозь ветви
дерева было приятно и грустно.
После светлого летнего дня наступил ясный и тихий вечер: заря пылала; до половины облитый ее багрянцем, широкий пруд стоял неподвижным зеркалом, величаво отражая в
серебристой мгле своего глубокого лона и всю воздушную бездну неба, и опрокинутые, как бы почерневшие
деревья, и дом.
Там всё было хмуро, неподвижно и пропитано суровой важностью, а здесь — грациозные берёзы качали гибкими ветвями, нервно дрожала
серебристая листва осины, калинник и орешник стоял пышными купами, отражаясь в воде; там желтел песок, усеянный рыжеватой хвоей; здесь под ногами зеленела отава, чуть пробивавшаяся среди срезанных стеблей; от разбросанных, между
деревьев, копен пахло свежим сеном.
Сад у Шелестовых был большой, на четырех десятинах. Тут росло с два десятка старых кленов и лип, была одна ель, все же остальное составляли фруктовые
деревья: черешни, яблони, груши, дикий каштан,
серебристая маслина… Много было и цветов.
Надвинулись сумерки, наступает Иванова ночь… Рыбаки сказывают, что в ту ночь вода подергивается
серебристым блеском, а бывалые люди говорят, что в лесах тогда
деревья с места на место переходят и шумом ветвей меж собою беседы ведут… Сорви в ту ночь огненный цвет папоротника, поймешь язык всякого
дерева и всякой травы, понятны станут тебе разговоры зверей и речи домашних животных… Тот «цвет-огонь» — дар Ярилы… То — «царь-огонь»!..
Алый пламень заката все еще купает в своем кровавом зареве сад: и старые липы, и стройные, как свечи,
серебристые тополи, и нежные белостволые березки. Волшебными кажутся в этот час краски неба. A пурпуровый диск солнца, как исполинский рубин, готов ежеминутно погаснуть там, позади белой каменной ограды, на меловом фоне которой так вычурно-прихотливо плетет узоры кружево листвы, густо разросшихся вдоль белой стены кустов и
деревьев.
Над головою тихо шумели
деревья, заря гасла, небо было чистое, нежное. В густой зелени
серебристых тополей заблестели электрические фонари. Воронецкий посмотрел на часы: половина одиннадцатого; пора было ехать в Лесной.
Первая горница служила рукодельной. В ней Ксения Яковлевна занималась рукодельями со своими сенными девушками. Стены этой горницы были обиты золотой парчой, скамьи были с мягкими подушками, крытыми золотистой шелковой материей, столы были лакированные из карельской березы, из этого же
дерева стояли фигурные пяльцы с
серебристой насечкой, за которыми работала девушка. Пяльцы сенных девушек были лакированные, ясеневые.
Картина полной зимы впервые в этом году развертывалась перед взором: оголенные
деревья, подернутые
серебристым инеем, блистали своей печальной красотой. Особенно сосны и рогатые ели, так величаво и гордо раскинувшие свои густые ветви, выделяясь среди белизны снега своим черно-сизым цветом, и не шевелясь, казалось, дремали вместе со всею природою.
Картина полной зимы впервые в этом году развертывалась перед взором: огненные
деревья, подернутые
серебристым инеем, блистали своей печальной красотой. Особенно сосны и рогатые ели, так величаво и гордо раскинувшие свои густые ветви, выделялись среди белизны снега своим черно-сизым цветом и, не шевелясь, казалось, дремали вместе со всей природой.
Под
деревами была какая-то сочная, мокрая, кудрявая растительность с
серебристыми кое-где листьями и стеблями.
Поредевший за осень сад снова стал непроницаем, словно покрылся новой, белой листвою; и тени на ветвях были так слабы, что дальние и ближние
деревья совсем сливались, все ветви путались, и казалось, что никогда ослепленные глаза не разберутся в этой
серебристой, неподвижной, застывшей путанице.
Принесли
дерево, действительно очень большую ель, наполнившую комнату пряным, смолистым, немного похоронным запахом хвои, чадили восковые свечи, которые то зажигались для опыта, то тушились; и я с мисс Молль и детьми что-то навешивал, лазал по лестнице, которую держал сам Норден, и раскидывал по колючим, неподатливым ветвям
серебристые нити.
Их веселым крикливым чириканьем полон весь воздух; они порхают, гоняясь один за другим по оттаявшим ветвям
деревьев, и сыпят вниз иней с тех мерзлых веток, которые остаются в своем
серебристом зимнем уборе.