Неточные совпадения
Теперь, присутствуя на выборах и участвуя в них, он старался также не осуждать, не спорить, а сколько возможно понять то дело, которым с такою серьезностью и увлечением занимались уважаемые им честные и хорошие люди. С тех пор как он женился, Левину открылось столько новых,
серьезных сторон, прежде, по легкомысленному к ним
отношению, казавшихся ничтожными, что и в деле выборов он предполагал и искал
серьезного значения.
— Из Брянска попал в Тулу. Там есть
серьезные ребята. А ну-ко, думаю, зайду к Толстому? Зашел. Поспорили о евангельских мечах. Толстой сражался тем тупым мечом, который Христос приказал сунуть в ножны. А я — тем, о котором было сказано: «не мир, но меч», но против этого меча Толстой оказался неуязвим, как воздух. По
отношению к логике он весьма своенравен. Ну, не понравились мы друг другу.
Образовались какие-то странные
отношения, отчасти торжественные и почти
серьезные.
Красное лицо этого офицера, его духи, перстень и в особенности неприятный смех были очень противны Нехлюдову, но он и нынче, как и во всё время своего путешествия, находился в том
серьезном и внимательном расположении духа, в котором он не позволял себе легкомысленно и презрительно обращаться с каким бы то ни было человеком и считал необходимым с каждым человеком говорить «во-всю», как он сам с собой определял это
отношение.
В этой шутке Прудон, смеясь, выразил
серьезную основу своего воззрения на женщину. Понятия его о семейных
отношениях грубы и реакционны, но и в них выражается не мещанский элемент горожанина, а скорее упорное чувство сельского pater familias'a, [отца семейства (лат.).] гордо считающего женщину за подвластную работницу, а себя за самодержавную главу дома.
Всегда
серьезная беседа Витберга иной раз утомляла меня, мучимый моим тяжелым
отношением к Р., я не мог быть при ней свободен.
Но, перебирая свою жизнь, она не находила ничего подходящего, за исключением
отношений к Галактиону, да и здесь ничего
серьезного не было, кроме самой обыкновенной девичьей глупости.
Хотя Пущин, как отмечает исследователь творчества Кюхельбекера, Ю. Н. Тынянов, был «трезвым и ясным лицейским критиком», он до конца жизни не сумел отрешиться от усвоенного в лицейские годы иронического
отношения к этому талантливому поэту,
серьезному, глубоко образованному мыслителю.
Не могу удержаться от странного и, может быть, совершенно не идущего к делу замечания. Из трехчасового моего разговора с Катей я вынес, между прочим, какое-то странное, но вместе с тем глубокое убеждение, что она до того еще вполне ребенок, что совершенно не знает всей тайны
отношений мужчины и женщины. Это придавало необыкновенную комичность некоторым ее рассуждениям и вообще
серьезному тону, с которым она говорила о многих очень важных вещах…
Когда им случалось обращаться к нему с каким-нибудь
серьезным вопросом (чего они, впрочем, уже старались избегать), если они спрашивали его мнения про какой-нибудь роман или про его занятия в университете, он делал им гримасу и молча уходил или отвечал какой-нибудь исковерканной французской фразой: ком си три жоли и т. п., или, сделав
серьезное, умышленно глупое лицо, говорил какое-нибудь слово, не имеющее никакого смысла и
отношения с вопросом, произносил, вдруг сделав мутные глаза, слова: булку, или поехали, или капусту, или что-нибудь в этом роде.
Дело было в исходе марта, и Страстная неделя подходила к концу. Как ни опустился в последние годы Порфирий Владимирыч, но установившееся еще с детства
отношение к святости этих дней подействовало и на него. Мысли сами собой настраивались на
серьезный лад; в сердце не чувствовалось никакого иного желания, кроме жажды безусловной тишины. Согласно с этим настроением, и вечера утратили свой безобразно-пьяный характер и проводились молчаливо, в тоскливом воздержании.
Протопоп, слушавший начало этих речей Николая Афанасьича в
серьезном, почти близком к безучастию покое, при последней части рассказа, касающейся
отношений к нему прихода, вдруг усилил внимание, и когда карлик, оглянувшись по сторонам и понизив голос, стал рассказывать, как они написали и подписали мирскую просьбу и как он, Николай Афанасьевич, взял ее из рук Ахиллы и «скрыл на своей груди», старик вдруг задергал судорожно нижнею губой и произнес...
Вся литература — и философская, и политическая, и изящная — нашего времени поразительна в этом
отношении. Какое богатство мыслей, форм, красок, какая эрудиция, изящество, обилие мыслей и какое не только отсутствие
серьезного содержания, но какой-то страх перед всякой определенностью мысли и выражения ее! Обходы, иносказания, шутки, общие, самые широкие соображения и ничего простого, ясного, идущего к делу, т. е. к вопросу жизни.
И все-таки, даже когда Фоме минуло девятнадцать лет, — было в нем что-то детское, наивное, отличавшее его от сверстников. Они смеялись над ним, считая его глупым; он держался в стороне от них, обиженный
отношением к нему. А отцу и Маякину, которые не спускали его с глаз, эта неопределенность характера Фомы внушала
серьезные опасения.
Чтобы он любил и уважал свою жену, это было довольно трудно допустить, тем более что, по мнению очень многих людей, против первого существовали будто бы некоторые доводы, а второе представлялось сомнительным, потому что дядя, с его
серьезною преданностью общественным делам, вряд ли мог уважать брезгливое
отношение к ним Александры Ярославовны, которая не только видела в чуждательстве от русского мира главный и основной признак русского аристократизма, но даже мерила чистоту этого аристократизма более или менее глубокою степенью безучастия во всем, что не касается света.
Мне кажется, я нисколько не преувеличил, ответив товарищу, что это
отношение не грубее тех, какие существуют у авторов
серьезных статей друг к другу.
Понятно, что Петр если и хотел этим заняться, то не мог преимущественно на этом настаивать: прошедшее народа не подготовило еще тогда достаточно данных для того, чтобы стремление к истинному,
серьезному образованию и к улучшению экономических
отношений могло сильно и деятельно проявиться в массе.
Если бы Петр заботился об этом, и заботился до того, что пренебрегал из-за этого важнейшими дипломатическими
отношениями, то неужели бы он допустил столько неисправностей и недостатков, сколько их обнаружилось при азовском походе, первом
серьезном деле, предпринятом Петром?
Первое ее опасение было напрасно: Кураевы только своей семьей сидели в угольной комнате; второе же, то есть в
отношении Владимира Андреича, отчасти оправдалось: он был, видно, чем-то очень
серьезным расстроен, а вследствие того и вся семья была не в духе; но Феоктиста Саввишна не оробела перед этим не совсем благоприятным для нее обстоятельством и решилась во что бы то ни стало начать свое дело.
Брачные
отношения были разобраны ими в самых мельчайших подробностях: много, конечно, Варвара Александровна, обладающая таким умом, высказала глубоких и
серьезных истин; много в герой мой, тоже обладавший даром слова, сделал прекрасных замечаний; но я не решаюсь передать во всей подробности разговор их, потому что боюсь утомить читателя, и скажу только, что Хозаров отобедал у Мамиловой и уехал от нее часу в шестом.
Приехав домой, Хозаров имел с Татьяной Ивановной
серьезный разговор и именно в
отношении этого предмета, то есть, каким бы образом достать под вексель презренного металла. Сообразительная Татьяна Ивановна первоначально стала в тупик.
— Будет, милочка! Мне еще надобно с тобой поговорить о
серьезном предмете. Послушай, друг мой! — начал Хозаров с мрачным выражением лица. — Катерина Архиповна очень дурно себя ведет в
отношении меня: за всю мою вежливость и почтение, которое я оказываю ей на каждом шагу, она говорит мне беспрестанно колкости; да и к тому же, к чему ей мешаться в наши
отношения: мы муж и жена; между нами никто не может быть судьею.
Когда человек до того развился, что не может понять своего личного блага вне блага общего; когда он при этом ясно понимает свое место в обществе, свою связь с ним и
отношения ко всему окружающему, тогда только можно признать в нем действительную,
серьезную, а не реторическую любовь к общему благу.
Я подумал: предстояло совещание
серьезное и деловое, в котором мог принимать участие всякий, независимо от места и личных
отношений, а потому не пригласить ли Наталью Гавриловну?
Ольга Петровна. Об этом, папа, и речи не может быть!.. Иначе это было бы величайшей несправедливостью с твоей стороны, что я и сказала князю Янтарному: «И если, говорю, граф в выборе себе хорошего помощника проманкировал своими дружественными
отношениями, то это только делает честь его беспристрастию!» — «Да-с, говорит, но если все мы будем таким образом поступать, то явно покажем, что в нашем кругу нет людей, способных к чему-либо более
серьезному».
Вот отчего у нас симпатичные, энергические натуры и удовлетворяют себя мелкими и ненужными бравадами, не достигая до настоящего,
серьезного героизма, то есть до отречения от целой массы понятий и практических
отношений, которыми они связаны с общественной средою.
Но таково было влияние воспитания того времени, непривычки к
серьезному труду и неуменья найти высшие интересы жизни; такова была сила ложных
отношений, в каких стояли тогда Багровы и все их родственники и знакомые, — что даже и в городской жизни выражалась та же праздность и апатия, в какую они погружались в деревне.
Но такая стыдливость ни в коем случае не исключает
серьезного и нестыдящегося
отношения к человеческому телу и его жизни.
Мне не раз случалось таким тоном говорить о медицине; все, что я рассказывал, была правда, но всегда после подобных разговоров мне становилось совестно; эту правду я оценивал, становясь на точку зрения своих слушателей, в душе же у меня, несмотря на все,
отношение к медицине было
серьезное и полное уважения.
«Ревностное и доставляющее наслаждение занятие христианским искусством не только не говорит о положительном
отношении к религиозному его содержанию, напротив, свидетельствует о таком отчуждении и отдалении от его живого религиозного содержания, что уже исчезла склонность к оппозиции против связанного с ним искусства и уступила место объективному историко-эстетическому
отношению» (41). «Поэтому эстетическое религиозное чувство не есть подлинное и
серьезное религиозное чувство» (39), хотя, конечно, этим не отрицается вспомогательная роль искусства для религии.
Христианство вполне удерживает
серьезный и трагический характер, свойственный вообще религии, и даже больше, чем всякая другая религия, дает оно почувствовать горечь мира, вселяет в
отношении к нему известную безочарованность, а вместе и заставляет ощутить степень удаления человека от Бога.
В этом
отношении опытных, испытанных моряков чувствовалось не одно только сердечное расположение добрых, хороших людей к юнцу, но — что было еще дороже и приятнее — и уважение к
серьезному и внимательному исполнению служебного долга их младшего товарища.
В
отношении Толстого к своему роману замечается та же рассудочная узость и мертвенность, как в его
отношении, например, к «Крейцеровой сонате». Каждая строка «Сонаты» кричит о глубоком и легкомысленном поругании человеком
серьезного и светлого таинства любви. Сам же Толстой уверен, что показал в «Сонате» как раз противоположное — что сама любовь есть «унизительное для человека животное состояние», есть его «падение».
Эту виртуозность, игру в
серьезную мысль наше поколение внесло в науку, в литературу, в политику и всюду, куда только оно не ленилось идти, а с виртуозностью вносило оно свой холод, скуку, односторонность и, как мне кажется, уже успело воспитать в массе новое, до сих пор небывалое
отношение к
серьезной мысли.
Позднее я бывал у него, когда он жил еще семейно с молодой женщиной, от которой имел детей. У него были журфиксы, куда собиралось много молодого народа, и хозяин за ужином поддерживал оживленную беседу. Он еще не приобрел тогда того слишком
серьезного вида, каким отличался в последние годы своей жизни, что не мешало ему, как известно, любить жизнь и увлекатьея женщинами. К тому, что произошло для меня нежданно-негаданно в наших
отношениях, я перейду дальше.
Я вспомнил тогда, что один из моих собратов (и когда-то сотрудников), поэт Н.В.Берг, когда-то хорошо был знаком с историей
отношений Тургенева к Виардо, теперь только отошедшей в царство теней (я пишу это в начале мая 1910 года), и он был того мнения, что, по крайней мере тогда (то есть в конце 40-х годов), вряд ли было между ними что-нибудь
серьезное, но другой его бывший приятель Некрасов был в ту же эпоху свидетелем припадков любовной горести Тургенева, которые прямо показывали, что тут была не одна"платоническая"любовь.
Входя в
серьезное душевное общение с людьми, ведь никто из нас не руководствуется их внешними признаками, а каждый из нас старается проникнуть в их сущность, т. е. познать, каково их
отношение к миру, что и в какой степени они любят и не любят.
Каждое отдельное животное: лошадь, собаку, корову, если я знаю их и имею с ними
серьезное душевное общение, я знаю не по внешним признакам, а по тому особенному
отношению к миру, в котором стоит каждое из них, — по тому, что каждое из них, и в какой степени, любит и не любит.
Так что, как это было, когда драма была
серьезным делом, и как это должно быть по существу дела, писать драму может только тот, кому есть что сказать людям, и сказать нечто самое важное для людей, об
отношении человека к богу, к миру, ко всему вечному, бесконечному.
Действительно ли влекло Станиславу к человеку, который во всех
отношениях представлял полную противоположность ее собственной натуре, или, может быть, ее самолюбию льстила мысль, что один ее взгляд, одно слово могло воспламенить
серьезного, спокойного и тогда уже несколько мрачного молодого человека?
Официальная холодность этой фразы в сообщении о предстоящем супружестве не может быть объяснена тем, что письмо писано к начальнику, и лишь указывает на почти чисто официальное, без
серьезного участия сердца,
отношение Александра Васильевича к браку. Он на самом деле смотрел на брачный союз как на обязанность каждого человека: «Меня родил отец, и я должен родить, чтобы отблагодарить отца за мое рождение».
Он понимал, что при таких
отношениях он не может сделать ей
серьезного предложения, что это предложение будет бесцельно, потому что княжна и ведет себя так относительно его, чтобы отнять у него возможность заговорить серьезно о любви и о браке.
Он уехал в Петербург разыскивать человека, который когда-то был его лучшим другом, а теперь в его сердце не находилось для него даже сочувствия, так как Федор Дмитриевич был из тех людей, которые никогда не возобновляют прерванные
отношения, так как разрыв у них всегда имеет
серьезные причины.
Между ней и графом Петром Васильевичем, таким образом, является случайно связующая их тайна, и тайна
серьезная, так как данное ею ему слово быть его другом, «ангелом-хранителем», как он выразился, налагало на нее известные по
отношению к нему обязанности.
У него были огромные записи выигрышей и проигрышей, и на всех лицах по
отношению к нему читалось какое-то нерасположение, выражавшееся даже отчасти и задорными замечаниями, которые ежеминутно угрожали еще более обостриться и, может быть, сделаться причиною
серьезных неприятностей.
Но
отношение между людьми и есть самое
серьезное, единственное
серьезное «дело».