Неточные совпадения
Он слабо махнул Разумихину, чтобы прекратить целый поток его бессвязных и горячих утешений, обращенных к матери и
сестре, взял их обеих за руки и минуты две молча всматривался то в ту, то в другую. Мать
испугалась его взгляда. В этом взгляде просвечивалось сильное до страдания чувство, но в то же время было что-то неподвижное, даже как будто безумное. Пульхерия Александровна заплакала.
— Нет,
испугалась непритворно, а я спрятался — и слушаю. «Откуда вы? — спрашивает она, — как сюда попали?» — «Я, говорит, сегодня приехал на два дня, чтобы завтра, в день рожденья вашей
сестры… Я выбрал этот день…»
— Мне
сестра сказала, что вы дадите четыре тысячи пятьсот рублей, если я приду за ними… к вам сама. Я пришла… дайте деньги!.. — не выдержала, задохлась,
испугалась, голос пресекся, а концы губ и линии около губ задрожали. — Алешка, слушаешь или спишь?
С закрытием занавеса Муза Николаевна отвлеклась несколько от сцены и, взглянув на
сестру, если не
испугалась, то, по крайней мере, очень удивилась.
В церкви уже стояли в уголке, прячась за колонною, все четыре
сестры Рутиловы. Передонов их не видел сначала, но потом, уже во время самого венчания, когда они вышли из своей засады и подвинулись вперед, он увидел их и
испугался. Впрочем, они ничего худого не сделали, не потребовали, — чего он боялся сперва, — чтобы он Варвару прогнал, а взял одну из них, а только все время смеялись. И смех их, сначала тихий, все громче и злее отдавался в его ушах, как смех неукротимых фурий.
Софья Николавна перепугалась, что так небережно поступают с ее бесценным сокровищем, а повивальная бабка
испугалась, чтоб новорожденного не сглазил немец; она хотела было его отнять, но Клоус буянил; он бегал с ребенком по комнате, потребовал корыто, губку, мыло, пеленок, теплой воды, засучил рукава, подпоясался передником, сбросил парик и принялся мыть новорожденного, приговаривая: «А, варваренок, теперь не кричишь: тебе хорошо в тепленькой-то водице!..» Наконец, прибежал не помнивший себя от восхищения Алексей Степаныч; он отправлял нарочного с радостным известием к Степану Михайлычу, написал письмо к старикам и к
сестре Аксинье Степановне, прося ее приехать как можно скорее крестить его сына.
Я очень
испугался; но когда мать стала бранить меня за такое обхождение с
сестрой, я очень хладнокровно старался доказать, что она сама виновата, что если б она тотчас послушалась моего приказания, то ничего бы этого и не было.
Вазуза
испугалась, чтоб Волга не наказала ее, назвалась меньшой
сестрой и попросила Волгу довести ее до Хвалынского царства. Волга простила
сестру и взяла с собой.
— Я
испугалась: как бы мы без весел к берегу подъехали? — краснея, стала оправдываться Лида,
сестра Веры.
Павел крался, подползая к Чурчиле как червь; нож его блеснул во мраке, взвился с рукою над головой жениха его
сестры и уже готов был опуститься прямо над горлом несчастного, как вдруг Чурчила, под влиянием тяжелых сновидений, приподнялся и попал бы прямо на нож, если бы убийца не
испугался и угрожающая рука его не замерла на полувзмахе.
Вера Семеновна
испугалась еще больше и, как бы ища защиты, бросилась к старшей
сестре, но та встретила ее насмешками.
Аленушку не смутило и то, что ее двоюродная
сестра,
испугавшись этой дерзости «шальной цыганки», как мысленно называла ее Настя, убежала без оглядки из сада; она спокойно говорила с Карасевым.
Павел крался, подползая к Чурчиле как червь; нож его блеснул во мраке, взвился с рукою над головой жениха его
сестры и уже готов был опуститься прямо над горлом несчастного, как вдруг Чурчило, под влиянием тяжелых сновидений, приподнялся и попал бы прямо на нож, если бы убийца не
испугался и угрожающая рука его не замерла на полувзмахе.