Неточные совпадения
Против Самгина лежал вверх лицом, закрыв глаза, длинноногий человек, с рыжей, остренькой бородкой, лежал сунув руки под затылок себе. Крик Пыльникова разбудил его, он сбросил ноги на пол,
сел и, посмотрев испуганно голубыми глазами
в лицо Самгина, торопливо вышел
в коридор, точно спешил на помощь кому-то.
Было, я думаю, около половины одиннадцатого, когда я, возбужденный и, сколько помню, как-то странно рассеянный, но с окончательным решением
в сердце, добрел до своей квартиры. Я не торопился, я знал уже, как поступлю. И вдруг, едва только я вступил
в наш
коридор, как точас же понял, что стряслась новая беда и произошло необыкновенное усложнение дела: старый князь, только что привезенный из Царского
Села, находился
в нашей квартире, а при нем была Анна Андреевна!
Снимая
в коридоре свою гороховую шинель, украшенную воротниками разного роста, как носили во время первого консулата, — он, еще не входя
в аудиторию, начинал ровным и бесстрастным (что очень хорошо шло к каменному предмету его) голосом: «Мы заключили прошедшую лекцию, сказав все, что следует, о кремнеземии», потом он
садился и продолжал: «о глиноземии…» У него были созданы неизменные рубрики для формулярных списков каждого минерала, от которых он никогда не отступал; случалось, что характеристика иных определялась отрицательно: «Кристаллизация — не кристаллизуется, употребление — никуда не употребляется, польза — вред, приносимый организму…»
Около семи часов служили
в доме всенощную. Образная, соседние комнаты и
коридоры наполнялись молящимися. Не только дворовые были налицо, но приходили и почетнейшие крестьяне из
села. Всенощную служили чинно с миропомазанием, а за нею следовал длинный молебен с водосвятием и чтением трех-четырех акафистов. Служба кончалась поздно, не раньше половины десятого, после чего наскоро пили чай и спешили
в постели.
— Время такое-с, все разъехамшись… Во всем
коридоре одна только Языкова барыня… Кто
в парк пошел, кто на бульваре сидит… Ко сну прибудут, а теперь еще солнце не
село.
Лакей на цыпочках снова направился к
коридору, а дверь из передней отворилась,
в залу взошла приехавшая дама и
села на ближайший стул.
Удалились мы из детской и сидим за шкапами, а эта шкапная комнатка была узенькая, просто сказать —
коридор, с дверью
в конце, а та дверь как раз
в ту комнату выходила, где Евгенья Семеновна князя приняла, и даже к тому к самому дивану, на котором они
сели. Одним словом, только меня от них разделила эта запертая дверь, с той стороны материей завешенная, а то все равно будто я с ними
в одной комнате сижу, так мне все слышно.
Не смея отказаться, он уже
сел за стол, но старичок-буфетчик вызвал его
в коридор и сказал, что люди эти шулера и обязательно обыграют его.
Ни он, ни я не успели выйти. С двух сторон
коридора раздался шум; справа кто-то бежал, слева торопливо шли несколько человек. Бежавший справа, дородный мужчина с двойным подбородком и угрюмым лицом, заглянул
в дверь; его лицо дико скакнуло, и он пробежал мимо, махая рукой к себе; почти тотчас он вернулся и вошел первым. Благоразумие требовало не проявлять суетливости, поэтому я остался, как стоял, у стола. Бутлер, походив,
сел; он был сурово бледен и нервно потирал руки. Потом он встал снова.
Они прошли по
коридору бань, скрывая свои лица, как будто от стыда, и скрылись
в отдельном номере. Олимпиада тотчас же сбросила платок с головы, и при виде её спокойного, разгоревшегося на морозе лица Илья сразу ободрился, но
в то же время почувствовал, что ему неприятно видеть её спокойной. А женщина
села на диван рядом с ним и, ласково заглянув
в лицо ему, сказала...
Наконец, набив ноги так, что пятки горели, я
сел в густой тени короткого бокового углубления, не имевшего выхода, и уставился
в противоположную стену
коридора, где светло и пусто пережидала эту безумную ночь яркая тишина.
— А-а-а-а-а… — взвыл, не вытерпев пытки, Коротков и, не помня себя, подскочил к Кальсонеру, оскалив зубы. Ужас изобразился на лице Кальсонера до того, что оно сразу пожелтело. Задом навалившись на дверь, он с грохотом отпер ее, провалился
в коридор, не удержавшись,
сел на корточки, но тотчас выпрямился и бросился бежать с криком...
Вера Филипповна. Куда ты? Куда ты? Прямо, прямо… Свечку-то не урони!.. (Затворяет дверь и отходит от нее.) Где же он? Он
в своей комнате. Ну, я туда не пойду. (Прислушивается.) Кто-то идет со двора… по
коридору… сюда кто-то… (Входит за прилавок и
садится за кипы товару.)
А потом, как вчера и всегда, ужин, чтение, бессонная ночь и бесконечные мысли все об одном.
В три часа восходило солнце, Алена уже возилась
в коридоре, а Вера все еще не спала и старалась читать. Послышался скрип тачки: это новый работник пришел
в сад… Вера
села у открытого окна с книгой, дремала и смотрела, как солдат делал для нее дорожки, и это занимало ее. Дорожки ровные, как ремень, гладкие, и весело воображать, какие они будут, когда их посыплют желтым песком.
Она выписывала книги и журналы и читала у себя
в комнате. И по ночам читала, лежа
в постели. Когда часы
в коридоре били два или три и когда уже от чтения начинали болеть виски, она
садилась в постели и думала. Что делать? Куда деваться? Проклятый, назойливый вопрос, на который давно уже готово много ответов и,
в сущности, нет ни одного.
Стройная и изящная,
в своем черном платье, она быстро проходила
коридор,
садилась у изголовья больного студента и просиживала от двух ровно до четырех часов, когда, по правилам, кончался прием посетителей и няньки подавали больным чай.
Однако я храбро взялась за ручку. Тяжелая дверь растворилась с легким скрипом. На паперти было совсем темно. Ощупью отыскала я скамейку, на которой
в дни церковной службы отдыхали воспитанницы, и
села. Прямо против меня были церковные двери, направо —
коридор младшей половины, налево — старшей. Отдаленные газовые рожки чуть мерцали, роняя слабый свет на двери, но вся площадка и широкая лестница тонули во мраке.
— Да вы, право бы,
сели, Иван Мартыныч, — начала опять Анна Каранатовна, не совсем дружелюбно поглядывая на дверь
в коридор, — куда вам торопиться-то? Вот я велю Татьяне убрать со стола. Лука Иваныч засядет, поди, писать; мы ему не помеха. А мне бы занятно узнать теперь, как она мужа своего изведет?
Выкатились
в коридор, там слышны стали визги и блаженный смех Зины. Шурка воротился задыхающийся,
сел опять за переписку. Вошла назад Зина, открытые до локтя руки были выше запястий натертые, красные. Шурка пошел к желтому шкафу взять бумаги. Зина поспешно
села на его стул. Он подошел сзади, взял за талию и ссадил. Зина воскликнула...
Еще раз стук
в дверь, смех, ругательство, щелканье шпор, и все отодвинулось от двери и погасло где-то
в конце
коридора.
В темноте, нащупав рукою его колено, Люба
села возле, но головы на плечо класть не стала. И коротко пояснила...