Неточные совпадения
Однако, несмотря
на порядок и хозяйственный расчет, Еремей Лукич понемногу пришел в весьма затруднительное положение: начал сперва закладывать свои деревеньки, а там и к продаже приступил; последнее прадедовское
гнездо,
село с недостроенною церковью, продала уже казна, к счастью, не при жизни Еремея Лукича, — он бы не вынес этого удара, — а две недели после его кончины.
Селезень, напротив, разорив
гнездо своей утки, получает ее опять в полное владение, и она не расстается с ним ни
на одну минуту до тех пор, покуда вновь не затеет
гнезда, вновь не скроется от селезня и не
сядет на яйца. даже предположить, что иной утке совсем не удастся вывесть детей в продолжение целого лета, потому-то каждому охотнику и случается встречать в июне, даже в начале июля, до самой линевки, уток парами.
В это время уже не трудно подъезжать к рассеянным парам кряковных уток и часто еще удобнее подходить или подкрадываться из-за чего-нибудь: куста, берега, пригорка, ибо утка, замышляющая
гнездо или начавшая нестись, никогда не
садится с селезнем
на открытых местах, а всегда в каком-нибудь овражке, около кустов, болота, камыша или некошеной травы: ей надобно обмануть селезня, несмотря
на его бдительность: надобно спрятаться, проползти иногда с полверсты, потом вылететь и
на свободе начать свое великое дело, цель, к которой стремится все живущее.
Когда перепелки разберутся по
гнездам и
сядут на яйца, перепела напрасно ищут и зовут своих временных подруг, озабоченных уже Другим делом: горячность самцов доходит до опьянения, до безумия.
Селезень присядет возле нее и заснет в самом деле, а утка, наблюдающая его из-под крыла недремлющим глазом, сейчас спрячется в траву, осоку или камыш; отползет, смотря по местности, несколько десятков сажен, иногда гораздо более, поднимется невысоко и, облетев стороною, опустится
на землю и подползет к своему уже готовому
гнезду, свитому из сухой травы в каком-нибудь крепком, но не мокром, болотистом месте, поросшем кустами; утка устелет дно
гнезда собственными перышками и пухом, снесет первое яйцо, бережно его прикроет тою же травою и перьями, отползет
на некоторое расстояние в другом направлении, поднимется и, сделав круг, залетит с противоположной стороны к тому месту, где скрылась; опять
садится на землю и подкрадывается к ожидающему ее селезню.
Они скоро совьют
гнезда и
сядут на яйца, и в это время застигают их степные пожары, или палы.
Постоянно раннему их подъему могут быть три причины: 1) или старые кулики
садятся ранее
на гнезда; 2) или сидят
на яйцах менее трех недель; 3) или перья, собственно в крыльях, у молодых вырастают скорее.
Степные кулики в степях то же, что болотные кулики в болотах: так же далеко встречают человека, собаку, даже всякое животное, приближающееся к их
гнездам или детям, так же сначала налетают близко
на охотника, вьются над ним и
садятся кругом, стараясь отвесть его в противоположную сторону, но все это делают они с меньшей горячностью и большею осторожностью. После нескольких выстрелов степные кулики отдаляются и становятся сторожки.
Вылетев навстречу человеку или собаке, даже лошади, корове и всякому животному, — ибо слепой инстинкт не умеет различать, чье приближение опасно и чье безвредно, — болотный кулик бросается прямо
на охотника, подлетает вплоть, трясется над его головой, вытянув ноги вперед, как будто упираясь ими в воздух, беспрестанно
садится и бежит прочь, все стараясь отвести в противоположную сторону от
гнезда.
Вознамерившись подкузьмить Ивана Тимофеича, с тем чтобы потом самому
сесть на его место, он тайно послал в московский Охотный ряд корреспонденцию, в которой доказывал, что ядовитые свойства проектированного в квартале «Устава» происходят-де оттого, что во время его составления господин начальник квартала находился-де под влиянием вожаков революционной партии, свившей-де
гнездо на Литейной.
В этот час утра, пока еще все спали, родоначальница немецкого
гнезда, очень почтенная и красивая старуха, выходила
на улицу и
садилась на скамью.
И она зашла ему за-головы и опять появилась с донцем, гребнем и размалеванною прялкою:
села, утвердила гребень в
гнезде донца, поставила ногу в черевичке
на приверток и, посунув колесо, пустила прялку.
Посреди
села находился небольшой пруд, вечно покрытый гусиным пухом, с грязными, изрытыми берегами; во ста шагах от пруда,
на другой стороне дороги, высился господский деревянный дом, давно пустой и печально подавшийся набок; за домом тянулся заброшенный сад; в саду росли старые, бесплодные яблони, высокие березы, усеянные вороньими
гнездами;
на конце главной аллеи, в маленьком домишке (бывшей господской бане) жил дряхлый дворецкий и, покрёхтывая да покашливая, каждое утро, по старой привычке, тащился через сад в барские покои, хотя в них нечего было стеречь, кроме дюжины белых кресел, обитых полинялым штофом, двух пузатых комодов
на кривых ножках, с медными ручками, четырех дырявых картин и одного черного арапа из алебастра с отбитым носом.
Орел
сел на край
гнезда, а орлята подняли свои головы и стали пищать: они просили корма.
Когда он подлетал к дереву, он оглянулся, — нет ли опять вблизи людей, быстро сложил крылья и
сел на край
гнезда.
В нашем доме за ставнем окна воробей свил
гнездо и положил пять яичек. Мы с сестрами смотрели, как воробей по соломинке и по перышку носил за ставень и вил там гнездышко. А потом, когда он положил туда яйца, мы очень обрадовались. Воробей не стал больше прилетать с перышками и соломой, а
сел на яйца. Другой воробей — нам сказали, что один муж, а другой жена — приносил жене червей и кормил ее.
— Тут, Терентий, намедни утки пролетели… — говорит Данилка, всё еще почесывая руку. — Должно, в Гнилых Займищах
на болотах
сядут. Фекла, хочешь, я тебе соловьиное
гнездо покажу?