Неточные совпадения
Вечером он
сидел на песчаном холме у опушки сосновой
рощи, прослоенной березами;
в сотне шагов пред глазами его ласково струилась река, разноцветная
в лучах солнца, горела парчовая крыша мельницы, спрятанной среди уродливых ветел, поля за рекою весело ощетинились хлебами.
В последний вечер пред отъездом
в Москву Самгин
сидел в Монастырской
роще, над рекою, прислушиваясь, как музыкально колокола церквей благовестят ко всенощной, —
сидел, рисуя будущее свое: кончит университет, женится на простой, здоровой девушке, которая не мешала бы жить, а жить надобно
в провинции,
в тихом городе, не
в этом, где слишком много воспоминаний, но
в таком же вот, где подлинная и грустная правда человеческой жизни не прикрыта шумом нарядных речей и выдумок и где честолюбие людское понятней, проще.
Лето
в самом разгаре; июль проходит; погода отличная. С Ольгой Обломов почти не расстается.
В ясный день он
в парке,
в жаркий полдень теряется с ней
в роще, между сосен,
сидит у ее ног, читает ей; она уже вышивает другой лоскуток канвы — для него. И у них царствует жаркое лето: набегают иногда облака и проходят.
— Я сначала попробовал полететь по комнате, — продолжал он, — отлично! Вы все
сидите в зале, на стульях, а я, как муха, под потолок залетел. Вы на меня кричать, пуще всех бабушка. Она даже велела Якову ткнуть меня половой щеткой, но я пробил головой окно, вылетел и взвился над
рощей… Какая прелесть, какое новое, чудесное ощущение! Сердце бьется, кровь замирает, глаза видят далеко. Я то поднимусь, то опущусь — и, когда однажды поднялся очень высоко, вдруг вижу, из-за куста,
в меня целится из ружья Марк…
Я
сидел в березовой
роще осенью, около половины сентября.
Около самого дома древесной тени не было, и потому мы вместе с сестрицей ходили гулять,
сидеть и читать книжки
в грачовую
рощу или на остров, который я любил с каждым днем более.
Каждый день надо было раза два побывать
в роще и осведомиться, как
сидят на яйцах грачи; надо было послушать их докучных криков; надо было посмотреть, как развертываются листья на сиренях и как выпускают они сизые кисти будущих цветов; как поселяются зорки и малиновки
в смородинных и барбарисовых кустах; как муравьиные кучи ожили, зашевелились; как муравьи показались сначала понемногу, а потом высыпали наружу
в бесчисленном множестве и принялись за свои работы; как ласточки начали мелькать и нырять под крыши строений
в старые свои гнезда; как клохтала наседка, оберегая крошечных цыпляток, и как коршуны кружились, плавали над ними…
Мать,
в самом мрачном расположении духа,
сидела в углу кареты;
в другом углу
сидел отец; он также казался огорченным, но я заметил, что
в то же время он не мог без удовольствия смотреть на открывшиеся перед нашими глазами камышистые пруды, зеленые
рощи, деревню и дом.
Но почему же этот жестокий, оскорбительный удар был так непредвиденно внезапен? Еще три дня назад, вечером, они
сидели в густой пахучей березовой
роще, и она сказала тихо...
Вася. Чудеса! Он теперь на даче живет,
в роще своей. И чего-чего только у него нет! Б саду беседок, фонтанов наделал; песельники свои; каждый праздник полковая музыка играет; лодки разные завел и гребцов
в бархатные кафтаны нарядил.
Сидит все на балконе без сертука, а медали все навешаны, и с утра пьет шампанское. Круг дому народ толпится, вес на него удивляются. А когда народ
в сад велит пустить, поглядеть все диковины, и тогда уж
в саду дорожки шампанским поливают. Рай, а не житье!
Вечером этого дня Фома и Ежов
сидели в компании людей с серыми лицами, за городом, у опушки
рощи.
Надя (смеясь). Так и
сидеть. Вот слышите,
в роще соловей поет. А вы
сидите да слушайте. Как хорошо так слушать.
— Знаете ли, — сказала дама с несколько даже трогательным выражением лица, — я бы хотела… на ней теперь платье; я бы, признаюсь, не хотела, чтобы она была
в платье, к которому мы так привыкли; я бы хотела, чтоб она была одета просто и
сидела бы
в тени зелени,
в виду каких-нибудь полей, чтобы стада вдали или
роща… чтобы незаметно было, что она едет куда-нибудь на бал или модный вечер. Наши балы, признаюсь, так убивают душу, так умерщвляют остатки чувств… простоты, простоты чтобы было больше.
На второй день Троицы после обеда Дымов купил закусок и конфет и поехал к жене на дачу. Он не виделся с нею уже две недели и сильно соскучился.
Сидя в вагоне и потом отыскивая
в большой
роще свою дачу, он все время чувствовал голод и утомление и мечтал о том, как он на свободе поужинает вместе с женой и потом завалится спать. И ему весело было смотреть на свой сверток,
в котором были завернуты икра, сыр и белорыбица.
Мы ходили вверх по маленькой речке, бродили по березовой
роще,
сидели и лежали под тенью дерев; говорили как-то мало, не живо, не связно и вообще находились
в каком-то принужденном состоянии.
У меня был дядька Иван Андреич. Он выучил меня стрелять, когда мне было еще 13 лет. Он достал маленькое ружьецо и давал мне из него стрелять, когда мы ходили гулять. И я убил раз галку и другой раз сороку. Но отец не знал, что я умею стрелять. Один раз, это было осенью,
в маменькины именины, и мы ожидали дядюшку к обеду, и я
сидел на окне и смотрел
в ту сторону, откуда ему надо было приехать, а отец ходил по комнате. Я увидел из-за
рощи четверню серых и коляску и закричал: «Едет! едет!..»
До сих пор живьем прыгают перед ним две фигуры. Одна то и дело бродила по
роще, где тихие
сидели и
в жар некоторые шили или читали. Она не могла уже ни работать, ни читать. На голове носила она соломенную шляпу высоким конусом, с широкими полями, и розовую ситцевую блузу. Выдавала себя за княжну Тараканову.
Я ехал
в Киев повидаться с родными. Поезда ходили тогда еще не совсем аккуратно, и
в Курске приходилась довольно долгая остановка. Я когда-то езжал из Орла
в Курск, и теперь мне хотелось посмотреть на этот город, где
сидят «мои-то-те куряне, ведомые кмети», которые до того доцивилизовались, что потеряли целую
рощу.
— Ге-ге! — смеется сапожник. — Знаешь ты, брат Фекла, откеда у тебя эта напасть?
В роще где-нибудь на дереве
сидят шпанские мухи. Вода текла с них и капнула тебе на шею — оттого и волдырь.
От аллеи начинались мелкие свертки по тропинкам
в удолья, утонувшие
в платановых
рощах. У одного из этих свертков под ветвистым деревом
сидел старый амаликитянин и ел дыню; возле него жевал свою жвачку такой же старый верблюд. Нефора спросила у амаликитянина, не знает ли он, где живет Зенон златокузнец.