Неточные совпадения
— Видишь, Надя, какое дело выходит, — заговорил старик, — не
сидел бы я, да и не думал, как добыть деньги, если бы мое время не ушло. Старые друзья-приятели кто разорился, кто
на том свете, а новых трудно наживать. Прежде стоило рукой повести Василию Бахареву, и за капиталом дело бы не стало, а теперь… Не знаю вот, что еще в
банке скажут: может, и поверят. А если не поверят, тогда придется обратиться к Ляховскому.
Михей Зотыч любил помудрить над простоватым Вахрушкой и, натешившись вдоволь, заговорил уже по-обыкновенному. Вахрушка знал, что он неспроста пришел, и вперед боялся, как бы не сболтнуть чего лишнего. Очень уж хитер Михей Зотыч, продаст и выкупит
на одном слове. Ему бы по-настоящему в
банке сидеть да с купцами-банкротами разговаривать.
Не мудрено в нем такое воззрение, потому что он сам «года два был
на побегушках, разные комиссии исправлял: и за водкой-то бегал, и за пирогами, и за квасом, кому с похмелья, — и сидел-то не
на стуле, а у окошка,
на связке бумаг, и писал-то не из чернильницы, а из старой помадной
банки, — и вот вышел в люди», — и теперь признает, что «все это не от нас, свыше!..»
Года два был
на побегушках, разные комиссии исправлял: и за водкой-то бегал, и за пирогами, и за квасом, кому с похмелья, и сидел-то я не у стола, не
на стуле, а у окошка
на связке бумаг, и писал-то я не из чернилицы, а из старой помадной
банки.
Старая графиня ***
сидела в своей уборной перед зеркалом. Три девушки окружали ее. Одна держала
банку румян, другая коробку со шпильками, третья высокий чепец с лентами огненного цвета. Графиня не имела ни малейшего притязания
на красоту, давно увядшую, но сохраняла все привычки своей молодости, строго следовала модам семидесятых годов и одевалась так же долго, так же старательно, как и шестьдесят лет тому назад. У окошка
сидела за пяльцами барышня, ее воспитанница.
Пущин, в серой пуховой шляпе,
сидел, завернувшись в шинель, положа удилище
на край лодки, и зорко смотрел
на свой наплавок, как
на поставленную карту (он любил играть в
банк).
На столе, перед которым
сидел Сергей Петрович, в старых, но все-таки вольтеровских креслах, были размещены тоже в величайшем порядке различные принадлежности мужского туалета: в средине стояло складное зеркало, с одной стороны коего помещалась щетка, с другой — гребенка; потом опять с одной стороны — помада в фарфоровой
банке, с другой — фиксатуар в своей серебряной шкурке; около помады была склянка с о-де-колоном; около фиксатуара флакончик с духами, далее
на столе лежал небольшой портфель, перед которым красовались две неразлучные подруги: чернильница с песочницей.
Дульчин (не слушая). И повез их к Салаю Салтанычу, должен я ему, и, как
на грех, не застал его дома. Воротился домой, а тут у меня приятели
сидят,
банк мечут, золото по столу рассыпано… «Пристань да пристань!» И не хотел, клянусь тебе, не хотел. Дернуло как-то поставить карточку, одну, другую… и просадил около трех тысяч… А надо долг платить, завтра срок; хоть в петлю полезай! Достань мне денег!
Вечером, когда уже при свечах мы все в зале
банк метали, — входит наш комиссионер и играть не стал, но говорит: «я болен еще», и прямо прошел
на веранду, где в сумраке небес,
на плитах,
сидела кукона — и вдруг оба с нею за густым хмелем скрылись и исчезли в темной тени. Фоблаз не утерпел, выскочил, а они уже преавантажно вдвоем
на плотике через заливчик плывут к островку…
На его же глазах переплыли и скрылись…
С одной его стороны собор и, конечно, Соборная улица, с другой — городской сквер, с третьей — каменные городские ряды, у которых желтая штукатурка облупилась, а
на крыше и
на карнизах
сидят голуби; наконец, с четвертой стороны впадает главная улица, с отделением какого-то
банка, с почтовой конторой, с нотариусом и с парикмахером Теодором из Москвы.
Комнат было у меня довольно, и я назначил одну из них, совершенно отдельную, исключительно для помещенья,
на особых столах, стеклянных ящичков с картонными крышками, картонных коробок и даже больших стеклянных
банок, в которых должны были
сидеть разные черви или гусеницы, достаточно снабженные теми травами и растеньями, которые служили им обыкновенной пищей.
Все гребцы, как обыкновенно водится,
сидели не
на банках, а внизу, так что видны были одни их белые шапки.
— Маркелов!.. —
на бегу крикнул он городовому, штопавшему рубаху,
сидя на чурбане возле развалившейся будки. — Живее к фельдшеру! Тащил бы все с собой, и
банки, и пиявки, все, все до капельки. Под гору тащил бы. Да забеги в аптеку, скажи там: ежели Карло Хрестьяныч куликов стреляет, нáспех бы бежали за ним, отпер бы аптеку и лекарство делать готов был.
Директора городского
банка Петра Семеныча, бухгалтера, его помощника и двух членов отправили ночью в тюрьму.
На другой день после переполоха купец Авдеев, член ревизионной комиссии
банка,
сидел с приятелями у себя в лавке и говорил...
В столовой еще горел огонь. У стола, тихо разговаривая,
сидели Токарев и Варвара Васильевна. Сергей прошел по коридору в комнату матери. Конкордия Сергеевна резала
на блюде свежесваренную яблочную пастилу и укладывала ее в
банки. У окна, заставленного бутылями с наливкою и ягодным уксусом, стояла Катя. Конкордия Сергеевна сказала...
В камере
сидело пять женщин. Жена и дочь бежавшего начальника уездной милиции при белых. Две дамы,
на которых донесла их прислуга, что они ругали большевиков. И седая женщина с одутловатым лицом, приютившая Катю в первую ночь, — жена директора одного из частных
банков. С нею случилась странная история. Однажды, в отсутствие мужа, к ней пришли два молодых человека, отозвали ее в отдельную комнату и сообщили, что они — офицеры, что большевики их разыскивают для расстрела, и умоляли дать им приют
на сутки.
В правлении общественного
банка, в кабинете директора за приличной закуской
сидят сам директор Рыков и господин с седыми бакенами, Анной
на шее и с сильным запахом флер-д’оранжа.
На бритой физиономии последнего плавает снисходительная улыбка, в движениях мягкость…
Банкомет
сидит посередине стола
на высоком стуле и выкладывает перед собою заложенные в
банк деньги. Напротив него
сидит крупье, обязанность которого состоит прежде всего в получении с банкомета контрибуции клуба с каждого закладываемого
банка и опускании ее в «Caniotte», отверстие которой находится перед ним, а затем в собирании со стола после каждого удара проигранных понтами денег и уплате выигранных.
На амвоне за столом
сидел, как водится, аукционист с молотком в руке; рядом с ним помещался секретарь с книгами, а поодаль стояла горка с бутылками,
банками и коробками, наполненными предметами, подлежащими аукционной продаже.
Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами
сидел Долохов.
На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал
банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.