Неточные совпадения
Пробираясь берегом к своей хате, я невольно всматривался в ту сторону, где накануне слепой дожидался ночного пловца; луна уже катилась по небу, и мне показалось, что кто-то в белом
сидел на берегу; я подкрался, подстрекаемый любопытством, и прилег в траве над обрывом берега; высунув немного голову, я мог хорошо видеть с
утеса все, что внизу делалось, и не очень удивился, а почти обрадовался, узнав мою русалку.
Она, закрытая совсем кустами,
сидела на берегу, с обнаженными ногами, опустив их в воду, распустив волосы, и, как русалка, мочила их, нагнувшись с берега. Райский прошел дальше, обогнул
утес: там, стоя по горло в воде, купался m-r Шарль.
Жилья и признаков нет; да и какое тут может быть жилье? кажется,
на этих
утесах и чайкам страшно
сидеть.
Я обогнул
утес, и
на широкой его площадке глазам представился ряд низеньких строений, обнесенных валом и решетчатым забором, — это тюрьма. По валу и
на дворе ходили часовые, с заряженными ружьями, и не спускали глаз с арестантов, которые, с скованными ногами,
сидели и стояли, группами и поодиночке, около тюрьмы. Из тридцати-сорока преступников, которые тут были, только двое белых, остальные все черные. Белые стыдливо прятались за спины своих товарищей.
Она тоже имела несколько десятков тысяч десятин, много овец, конский завод и много денег, но не «кружилась», а жила у себя в богатой усадьбе, про которую знакомые и Иван Иваныч, не раз бывавший у графини по делам, рассказывали много чудесного; так, говорили, что в графининой гостиной, где висят портреты всех польских королей, находились большие столовые часы, имевшие форму
утеса,
на утесе стоял дыбом золотой конь с брильянтовыми глазами, а
на коне
сидел золотой всадник, который всякий раз, когда часы били, взмахивал шашкой направо и налево.
То, что я увидела там, потрясло меня сильнее всех призраков
на свете! По узкой дороге, между рядами
утесов, по берегу кипящего пеной и жемчужными брызгами Терека, приближались коляска и арба, до верху нагруженная вещами, моими вещами из Гори — сундуками, баулами и чемоданами. В коляске
сидела дама в трауре, со спущенной
на лицо вуалью.
Работа их непрерывна. Что ни шаг, то Жижа делает поворот, а потому то и дело приходится перебегать с краю
на край и работать шестами, чтобы несущийся плот не налетел
на берег или не наскочил
на утес, о который он мог бы разорваться… Все красны, вспотели и тяжело дышат… Ни один не
сидит, хотя среди плота и раскидана солома для сиденья. Бабы, с заболтанными, мокрыми подолами, тощие и оборванные, делают то же, что и мужчины…