Неточные совпадения
Поперек длинной, узкой комнаты ресторана, у стен ее, стояли
диваны, обитые рыжим плюшем, каждый
диван на двоих; Самгин сел за столик между
диванами и почувствовал себя в огромном, уродливо вытянутом вагоне. Теплый, тошный запах табака и кухни наполнял комнату, и казалось естественным, что воздух окрашен в мутно-синий цвет.
На
синем атласном
диване с тяжелыми шелковыми кистями сидела Зося, рядом с ней, на таком же атласном стуле, со стеганой квадратами спинкой, помещалась Надежда Васильевна, доктор ходил по комнате с сигарой в зубах, заложив свои большие руки за спину.
Алеша разглядел на
диване, на котором, очевидно, сейчас сидели, брошенную шелковую мантилью, а на столе пред
диваном две недопитые чашки шоколату, бисквиты, хрустальную тарелку с
синим изюмом и другую с конфетами.
Вернулся Платонов с Пашей. На Пашу жалко и противно было смотреть. Лицо у нее было бледно, с
синим отечным отливом, мутные полузакрытые глаза улыбались слабой, идиотской улыбкой, открытые губы казались похожими на две растрепанные красные мокрые тряпки, и шла она какой-то робкой, неуверенной походкой, точно делая одной ногой большой шаг, а другой — маленький. Она послушно подошла к
дивану и послушно улеглась головой на подушку, не переставая слабо и безумно улыбаться. Издали было видно, что ей холодно.
Какие были
диваны, сколько было кресел, и все обитые шелковой
синею материей!
Марта побежала из комнаты. Вершина даже не посмотрела за нею: она привыкла принимать спокойно Мартины угождения, как нечто должное. Она сидела покойно и глубоко на
диване, пускала
синие дымные клубы и сравнивала мужчин, которые разговаривали: Передонов — сердито и вяло, Мурин — весело и оживленно.
Проснувшись перед вечером на
диване в чужой квартире, я быстро вскочил и с жесточайшею головною болью бросился скорей бежать к себе на квартиру; но представьте же себе мое удивление! только что я прихожу домой на свою прежнюю квартиру, как вижу, что комнату мою тщательно прибирают и моют и что в ней не осталось уже ни одной моей вещи, положительно, что называется, ни
синя пороха.
Он тяжело перевел дух, прежде чем вошел в красную гостиную, где на
диване и около стола разместилась в самых непринужденных позах веселая компания, состоявшая из Порфира Порфирыча, мирового Липачка, станового Плинтусова и самого Вукола Логиныча, одетого в
синюю шелковую пару.
По комнате, на
диване и на стульях, лежали кучи лент, цветов,
синели, рюшу и разной галантерейщины; на столе были набросаны выкройки и узоры, перед которыми, опустив в раздумье голову, стояла сама хозяйка. Немного нужно было иметь проницательности, чтобы отгадать, что Анна Михайловна стоит в этом положении не одну минуту, но что не узоры и не выкройки занимают ее голову.
Но тут вся сцена становилась какою-то дрожащею. Бобров топал ногами, кричал: «Прочь, прочь, мошенник!» и с этим сам быстро прятался в угол
дивана за стол, закрывал оба глаза своими пухленькими кулачками или
синим бумажным платком и не плакал, а рыдал, рыдал звонко, визгливо и неудержимо, как нервическая женщина, так что вся его внутренность и полная мясистая грудь его дрожала и лицо наливалось кровью.
Я огляделся, заметив в туманно-синем, озаренном сверху пространстве, полном зеркал, блеска и мебели, несколько человек, расположившихся по
диванам и креслам с лицами, повернутыми ко мне.
Ида погрозила мне пальцем и, приложив его к своим губам, приподняла угол простыни с лежавшей на
диване кучи. Из-под этого угла выставилось бледно-синее лицо старухи.
Выхожу я — смотрю, Ида Ивановна сидит на
диване и улыбается, а возле нее картонный ящик и большущий сверток в толстой
синей бумаге.
И тут бабка выросла из-под земли и перекрестилась на дверную ручку, на меня, на потолок. Но я уж не рассердился на нее. Повернулся, приказал Лидке впрыснуть камфару и по очереди дежурить возле нее. Затем ушел к себе через двор. Помню,
синий свет горел у меня в кабинете, лежал Додерляйн, валялись книги. Я подошел к
дивану одетый, лег на него и сейчас же перестал видеть что бы то ни было; заснул и даже снов не видел.
Ничипоренко, перепугавшись этого
синего пуделя, стал от него отмахиваться во сне, завертелся, забрыкал на
диване, на котором спал, зацепился за покрывавшую стол скатерть и упал, стащив с нею вслед за собою на пол графин с водою, стакан, тарелку с сахаром и связку баранок.
Напротив него, на
диване, сидела Уситкова, по-прежнему в блондовом чепце; толстый муж ее стоял несколько сбоку и тоже ел персик; на одном из кресел сидел исправник с сигарой в зубах, и, наконец, вдали от прочих помещался, в довольно почтительном положении, на стуле, молодой человек, с открытым, хотя несколько грубоватым и загорелым лицом, в
синем из толстого сукна сюртуке; на ногах у него были огромные, прошивные, подбитые на подошве гвоздями сапоги, которые как-то странно было видеть на паркетном полу.
В последнем случае поручик аккуратно развешивает над
диваном, на гвоздиках, все свое имущество: пальто, шапку, лоснящийся от старости, белый по швам, но чистенький сюртучок, бумажный воротник «Монополь» и офицерскую фуражку с
синим околышем, а записную книжку и платок с чужой меткой кладет под подушку.
Остолбенев, перехожу глазами от пустой кровати к жар-птицыной ширме (за которой его, наверно, нет, ибо не будет же он играть в прятки!), от ширмы к книжному шкафу, — такому странному: где вместо книг видишь себя, и даже к шкафчику с — как няня говорит — «безделюшками», от «безделюшек» к явно пустому красному
дивану с пуговицами, втиснутыми в малиновое мальвовое мясо атласа, от атласа к белой, в
синюю клетку, печке, увенчанной уральским хрусталем и ковылем…
Василий Петрович встал с
дивана и подошел к стене.
Синяя, красная, бурая и черная краски ничего не говорили его уму, равно как и какие-то таинственные цифры около точечных линий, сделанные красными чернилами.
Провизор не ответил. Свойкин опустился на
диван и принялся ждать. Кассир кончил считать мелочь, глубоко вздохнул и щелкнул ключом. В глубине одна из темных фигур завозилась около мраморной ступки. Другая фигура что-то болтала в
синей склянке. Где-то мерно и осторожно стучали часы.
Сморщился Доронин и смолк. Кинул он мимолетный взгляд на вышедшую от Дарьи Сергевны дочь, и заботливое беспокойство отразилось в глазах его. Не подходя к
дивану, где сидели Дуня с Наташей, Лизавета Зиновьевна подошла к раскрытому окну и, глаз не сводя, стала смотреть на волжские струи и темно-синюю даль заволжских лесов…
За круглым столом, развалясь на
диване, сидел какой-то молодой человек с щетинистыми волосами и
синими мутными глазами, с холодным потом на лбу и с таким выражением, как будто вылезал из глубокой ямы, в которой ему было и темно и страшно.
Когда я вошел в гостиную, мать, еще более потолстевшая и уже поседевшая, ползала по полу и кроила какую-то
синюю материю; дочь сидела на
диване и вышивала.
Рано утром, часу в девятом, в передней, на желтом ясеневом
диване уже сидел, сгорбившись, остриженный в скобку мужичок — приказчик Гордея Парамоныча. Его приняли бы за кучера или старшего дворника по короткой ваточной сибирке из темно-синего сукна и смазным сапогам, пустившим дух по гостиной и столовой. Тулуп он оставил в кухне, через которую и поднялся.
Они взяли вправо, в низкую комнату, уходившую в какой-то провал, отгороженный перилами. Вдоль стены, на необитом
диване, лежало кучками платье. В углу, у конторки, дежурил полный бритый лакей в
синем ливрейном фраке и красном жилете. У перил стоял другой, худощавый, пониже ростом, с бакенбардами.
Гости у Коромыслова. Кое-что изменено в обычной обстановке, кое-что добавлено: взятый напрокат рояль, живые цветы на столе и в вазах. В стороне стол с вином, закусками и фруктами. Большое окно на улицу наполовину занавешено. В задней части мастерской — ближайшей к авансцене — высокий занавес отделяет угол с
диваном: здесь одна только лампочка в
синем стекле, полутемно. Весь свет сосредоточен в глубине мастерской: там все ярко, колоритно, богато.
Он растерянно повернулся, вышел на балкон. Над морем стоял месяц, широко окруженный зловещим зеленовато-синим кольцом. По чистому небу были рассеяны маленькие, плотные и толстые тучки, как будто черные комки. Ордынцев постоял, вернулся в комнату, сел на
диван. За дверью было тихо. Он с тревогою думал: что она делает? И не знал, что предпринять. И чуждыми, глупо-ненужными казались ему сложенные на столе папки с его работами.
Над
диваном было большое овальное зеркало в золоченой раме, в такой же раме огромное трюмо стояло в широком простенке между двумя окнами и тяжелыми темно-синими драпи и спущенными густыми тюлевыми занавесками, от которых в комнате стоял какой-то странный полусвет.
Мебель состояла из мягких, обитых тоже не первой свежести, но, видно, тщательно сохраняемой шелковой материей темно-синего цвета,
дивана, кресел, стульев, chaise longue и преддиванного стола, покрытого бархатною скатертью.
Аркадий Александрович в дорогом
синем атласном халате с бархатными отворотами в тень и большими шнурами, с кистями у пояса полулежал на одном из турецких
диванов и, видимо, с наслаждением втягивал в себя дымок только что закуренной гаванны.
Дописав эту заметку, отец Савелий окончательно сложил свою
синюю книгу, запер ее в шкаф и, улегшись на свой
диван, покрыл лицо чистым цветным фуляром, который ему подала с вечера протопопица.