Неточные совпадения
На другой же день приступила она к исполнению своего плана, послала купить на базаре толстого полотна,
синей китайки и медных пуговок, с помощью Насти скроила себе рубашку и
сарафан, засадила за шитье всю девичью, и к вечеру все было готово.
Сперва шли старики и вообще мужской пол, в
синих праздничных кафтанах; за ними, поодаль, следовали женщины, в малиновых шелковых
сарафанах и телогреях.
Однажды мать ушла ненадолго в соседнюю комнату и явилась оттуда одетая в
синий, шитый золотом
сарафан, в жемчужную кику; низко поклонясь деду, она спросила...
Дома Таисья ходила в
синем нанковом
сарафане с обшитыми желтой тесемочкой проймами.
Но спать Аграфене не пришлось, потому что в избу вошли две высоких девки и прямо уставились на нее. Обе высокие, обе рябые, обе в
сарафанах из
синего холста.
Это была начетчица Таисья, которая иногда завертывала в господский дом на Ключевском. Она провела Нюрочку в избу, где у стола в
синем косоклинном
сарафане сидела худая и сердитая старуха.
Некрасивая Дарья, видимо, разделяла это мнение и ревниво поглядела на родительское ружье. Она была в ситцевом пестреньком
сарафане и белой холщовой рубашке, голову повязывала коричневым старушечьим платком с зелеными и
синими разводами.
Она была в одном косоклинном
сарафане из домашнего
синего холста; рубашка была тоже из холста, только белая. У окна стояли кросна с начатою новиной. Аграфене было совестно теперь за свой заводский ситцевый
сарафан и ситцевую рубаху, и она стыдливо вытирала свое раскрасневшееся лицо. Мать Енафа пытливо посмотрела на нее и на смиренного Кирилла и только сжала губы.
На улицах и у ворот почти исключительно встречаются одни женщины, в неизменных темно-синих
сарафанах, с пуговицами, идущими до низу, и с черными миткалевыми платками на головах, закалывающимися у самого подбородка, вследствие чего лицо представляется как бы вставленным в черную рамку.
В кои-то веки он купит праздничный армяк
синего сукна для себя и недорогой материи на
сарафан для жены.
Чай прошел в самой непринужденной дружеской беседе, причем все старались только об одном: чтобы как можно угодить друг другу. Отец Крискент торжествовал и умиленно поглядывал на Татьяну Власьевну, выглядывавшую в своем шелковом темно-синем
сарафане настоящей боярыней. Гордей Евстратыч, в новом городском платье, старался держаться непринужденно и весело шутил. Когда подана была закуска, общее настроение достигло последних границ умиления, и Нил Поликарпович еще раз облобызался с Гордеем Евстратычем.
Девки и молодки в красных и
синих кумачных
сарафанах, по четыре и более, держа друг друга за руки, ходили взад и вперед по улице, ухмыляясь и запевая веселые песни; а молодые парни, следуя за ними, перешептывались и порою громко отпускали лихие шутки на счет дородности и румянца красавиц.
Наш разговор был прерван появлением какой-то старухи, которая подошла к огню нерешительным шагом и с заискивающей улыбкой на сухих
синих губах; по оборванному заплатанному
сарафану и старому платку на голове можно было безошибочно заключить, что обладательница их знакома была с нуждой.
Тут завидела Таня, что идет к ней навстречу с другого конца деревни высокая, статная женщина, далеко еще не старая, в темно-синем крашенинном
сарафане с оловянными пуговками, в ситцевых рукавах, с пестрым бумажным платком на голове и лычным пестером [Пестер, иначе пещур, — заплечная котомка из лыка, иногда прутьев.] за плечами. Бодрым ходом подвигается она к Тане. Поравнявшись, окинула девушку пытливым, но добрым и ласковым взором и с приветной улыбкой ей молвила...
Вот за гробом Насти, вслед за родными, идут с поникшими головами семь женщин. Все в
синих крашенинных
сарафанах с черными рукавами и белыми платками на головах… Впереди выступает главная «плачея» Устинья Клещиха. Хоронят девушку, оттого в руках у ней зеленая ветка, обернутая в красный платок.
— Был на ней
сарафан, шелковый голубой, с золотым кружевом, — рассказывала Фленушка, — рукава кисейные, передник батистовый, голубой
синелью расшитый, на голове невысокая повязка с жемчугами. А как выходить на улицу, на плечи шубейку накинула алого бархата, на куньем меху, с собольей опушкой. Смотреть загляденье!
— Премудрости Господни! — глубоко вздохнула старушка в темно-синем
сарафане с набойчатыми рукавами, покрытая черным платком вроспуск. — А ведь сказывают, видят же иные люди ту святыню Божию.
Навезет, бывало, он Дуне всяких гостинцев, а как побольше выросла, целыми кусками ситцев, холстинок, платков,
синих кумачей на
сарафаны, и все это Дуня, бывало, ото всех потихоньку, раздаст по обителям и «сиротам», да кроме того, самым бедным из них выпросит денег у отца на раздачу…
Вдруг тихими, неслышными шагами вошла Анисья Терентьевна Красноглазиха, в обычном темно-синем
сарафане, в черной душегрейке, повязанная по голове белым платком в знак похоронной печали, и с толстой книгой под мышкой. Помолилась она перед стоявшею в головах покойника иконой, поклонилась в землю Марку Данилычу, потом отвесила низкий поклон Патапу Максимычу.
Все было ей ново: и невиданная за Волгой черная, как уголь, земля, и красные либо полосатые поневы вместо темно-синих заволжских
сарафанов, и голое безлесье, что, куда ни посмотри, ни кустика, ни прутика нет.
Старухи все в
синем, с темными матерчатыми, затканными золотом головными платками; молодицы в ситцевых и шелковых
сарафанах с яркими головками, а заневестившиеся девицы в московских
сарафанах с белоснежными рукавами и с цветными платочками на головах.
На койке сидела согнувшись старуха в белом платке и темно-синем
сарафане.
Она лежала навзничь. Короткая шубейка из вычерненной дубленой овчины красиво облегала ее стройный стан; из-под темно-синего
сарафана выглядывали маленькие ножки, обутые в валенки, на раскинутых миниатюрных ручках были надеты шерстяные рукавички; пряди золотистых волос выбились из-под большого платка, окутывавшего голову, на лоб, как бы выточенный из мрамора. Глаза княжны были закрыты, и темные, длинные ресницы рельефно оттеняли бледное, без кровинки красивое лицо с побелевшими полураскрытыми губами.
Не успел оглядеться, как услышал сильнейший храп. Кто-то рядом отдыхал в час полуденный. Богатырские звуки неслись из соседней горенки, куда вела растворчатая, сильно покоробленная и не очень плотно затворявшаяся дверь. Она была заперта черным, репчатым замком [Черный, то есть железный висячий замок. Репчатый — наподобие сплюснутого шара, репой.], на двух кольцах. Вошла здоровенная девка в засаленном темно-синем, китаечном
сарафане, пестром ситцевом переднике и сильно поношенном шелковом платке на голове.