Неточные совпадения
— Что? о вчерашнем
разговоре? —
сказал Левин, блаженно щурясь и отдуваясь после оконченного обеда и решительно не
в силах вспомнить, какой это был вчерашний
разговор.
— Право? —
сказал он, вспыхнув, и тотчас же, чтобы переменить
разговор,
сказал: — Так прислать вам двух коров? Если вы хотите считаться, то извольте заплатить мне по пяти рублей
в месяц, если вам не совестно.
— Я видел, что вы были
в нерешительности насчет меня, — добродушно улыбаясь
сказал Левин, — но я поторопился начать умный
разговор, чтобы загладить свой полушубок.
— О, да! —
сказала Анна, сияя улыбкой счастья и не понимая ни одного слова из того, что говорила ей Бетси. Она перешла к большому столу и приняла участие
в общем
разговоре.
— Я не читал, — мрачно
сказал Крицкий, очевидно не хотевший вступать
в разговор.
Левину хотелось поговорить с ними, послушать, что они
скажут отцу, но Натали заговорила с ним, и тут же вошел
в комнату товарищ Львова по службе, Махотин,
в придворном мундире, чтобы ехать вместе встречать кого-то, и начался уж неумолкаемый
разговор о Герцеговине, о княжне Корзинской, о думе и скоропостижной смерти Апраксиной.
При взгляде на тендер и на рельсы, под влиянием
разговора с знакомым, с которым он не встречался после своего несчастия, ему вдруг вспомнилась она, то есть то, что оставалось еще от нее, когда он, как сумасшедший, вбежал
в казарму железнодорожной станции: на столе казармы бесстыдно растянутое посреди чужих окровавленное тело, еще полное недавней жизни; закинутая назад уцелевшая голова с своими тяжелыми косами и вьющимися волосами на висках, и на прелестном лице, с полуоткрытым румяным ртом, застывшее странное, жалкое
в губках и ужасное
в остановившихся незакрытых глазах, выражение, как бы словами выговаривавшее то страшное слово — о том, что он раскается, — которое она во время ссоры
сказала ему.
В эти два часа ожидания у Болгаринова Степан Аркадьич, бойко прохаживаясь по приемной, расправляя бакенбарды, вступая
в разговор с другими просителями и придумывая каламбур, который он
скажет о том, как он у Жида дожидался, старательно скрывал от других и даже от себя испытываемое чувство.
Когда она вошла
в спальню, Вронский внимательно посмотрел на нее. Он искал следов того
разговора, который, он знал, она, так долго оставаясь
в комнате Долли, должна была иметь с нею. Но
в ее выражении, возбужденно-сдержанном и что-то скрывающем, он ничего не нашел, кроме хотя и привычной ему, но всё еще пленяющей его красоты, сознания ее и желания, чтоб она на него действовала. Он не хотел спросить ее о том, что они говорили, но надеялся, что она сама
скажет что-нибудь. Но она
сказала только...
«То и прелестно, — думал он, возвращаясь от Щербацких и вынося от них, как и всегда, приятное чувство чистоты и свежести, происходившее отчасти и оттого, что он не курил целый вечер, и вместе новое чувство умиления пред ее к себе любовью, — то и прелестно, что ничего не сказано ни мной, ни ею, но мы так понимали друг друга
в этом невидимом
разговоре взглядов и интонаций, что нынче яснее, чем когда-нибудь, она
сказала мне, что любит.
― Так я же нападу на него, ― улыбаясь
сказала Львова, дожидавшаяся конца
разговора в своей белой собачьей ротонде. ― Ну, поедемте.
— Да, славный, — ответил Левин, продолжая думать о предмете только что бывшего
разговора. Ему казалось, что он, насколько умел, ясно высказал свои мысли и чувства, а между тем оба они, люди неглупые и искренние,
в один голос
сказали, что он утешается софизмами. Это смущало его.
— Так вы нынче ждете Степана Аркадьича? —
сказал Сергей Иванович, очевидно не желая продолжать
разговор о Вареньке. — Трудно найти двух свояков, менее похожих друг на друга, —
сказал он с тонкою улыбкой. — Один подвижной, живущий только
в обществе, как рыба
в воде; другой, наш Костя, живой, быстрый, чуткий на всё, но, как только
в обществе, так или замрет или бьется бестолково, как рыба на земле.
Каждый имел что
сказать в осуждение и осмеяние несчастной Мальтищевой, и
разговор весело затрещал, как разгоревшийся костер.
— Нет, папа… как же нет? А
в воскресенье
в церкви? —
сказала Долли, прислушиваясь к
разговору. — Дай, пожалуйста, полотенце, —
сказала она старику, с улыбкой смотревшему на детей. — Уж не может быть, чтобы все…
— Если хорошенько разобрать историю этой девушки, то вы найдете, что эта девушка бросила семью, или свою, или сестрину, где бы она могла иметь женское дело, — неожиданно вступая
в разговор,
сказала с раздражительностью Дарья Александровна, вероятно догадываясь, какую девушку имел
в виду Степан Аркадьич.
Разговор зашел о новом направлении искусства, о новой иллюстрации Библии французским художником. Воркуев обвинял художника
в реализме, доведенном до грубости. Левин
сказал, что Французы довели условность
в искусстве как никто и что поэтому они особенную заслугу видят
в возвращении к реализму.
В том, что они уже не лгут, они видят поэзию.
— Да, вот это самое лучшее средство! —
сказал он, прожевывая сыр и наливая какую-то особенного сорта водку
в подставленную рюмку.
Разговор действительно прекратился на шутке.
— Не обращайте внимания, —
сказала Лидия Ивановна и легким движением подвинула стул Алексею Александровичу. — Я замечала… — начала она что-то, как
в комнату вошел лакей с письмом. Лидия Ивановна быстро пробежала записку и, извинившись, с чрезвычайною быстротой написала и отдала ответ и вернулась к столу. — Я замечала, — продолжала она начатый
разговор, — что Москвичи,
в особенности мужчины, самые равнодушные к религии люди.
— А Гельсингфорс? —
сказал Вронский, вступая
в разговор, и взглянул на улыбнувшуюся Анну.
В разговоре их всё было сказано; было сказано, что она любит его и что
скажет отцу и матери, что завтра он приедет утром.
— Ах, оставьте, оставьте меня! —
сказала она и, вернувшись
в спальню, села опять на то же место, где она говорила с мужем, сжав исхудавшие руки с кольцами, спускавшимися с костлявых пальцев, и принялась перебирать
в воспоминании весь бывший
разговор.
— Отжившее-то отжившее, а всё бы с ним надо обращаться поуважительнее. Хоть бы Снетков… Хороши мы, нет ли, мы тысячу лет росли. Знаете, придется если вам пред домом разводить садик, планировать, и растет у вас на этом месте столетнее дерево… Оно, хотя и корявое и старое, а всё вы для клумбочек цветочных не срубите старика, а так клумбочки распланируете, чтобы воспользоваться деревом. Его
в год не вырастишь, —
сказал он осторожно и тотчас же переменил
разговор. — Ну, а ваше хозяйство как?
— Нет, я благодарю, я не хочу больше чаю, —
сказал Левин и, чувствуя, что он делает неучтивость, но не
в силах более продолжать этот
разговор, краснея встал.
— Вероятно, это вам очень наскучило, —
сказал он, сейчас, на лету, подхватывая этот мяч кокетства, который она бросила ему. Но она, видимо, не хотела продолжать
разговора в этом тоне и обратилась к старой графине...
В продолжение дня несколько раз Анна начинала
разговоры о задушевных делах и каждый раз,
сказав несколько слов, останавливалась. «После, наедине всё переговорим. Мне столько тебе нужно
сказать», говорила она.
— Я хочу предостеречь тебя
в том, —
сказал он тихим голосом, — что по неосмотрительности и легкомыслию ты можешь подать
в свете повод говорить о тебе. Твой слишком оживленный
разговор сегодня с графом Вронским (он твердо и с спокойною расстановкой выговорил это имя) обратил на себя внимание.
— Смотри не опоздай —
сказал только Яшвин, и, чтобы переменить
разговор: — Что мой саврасый, служит хорошо? — спросил он, глядя
в окно, про коренного, которого он продал.
— Ведь он уж стар был, —
сказал он и переменил
разговор. — Да, вот поживу у тебя месяц, два, а потом
в Москву. Ты знаешь, мне Мягков обещал место, и я поступаю на службу. Теперь я устрою свою жизнь совсем иначе, — продолжал он. — Ты знаешь, я удалил эту женщину.
Сдерживая на тугих вожжах фыркающую от нетерпения и просящую хода добрую лошадь, Левин оглядывался на сидевшего подле себя Ивана, не знавшего, что делать своими оставшимися без работы руками, и беспрестанно прижимавшего свою рубашку, и искал предлога для начала
разговора с ним. Он хотел
сказать, что напрасно Иван высоко подтянул чересседельню, но это было похоже на упрек, а ему хотелось любовного
разговора. Другого же ничего ему не приходило
в голову.
Грушницкий принял таинственный вид: ходит, закинув руки за спину, и никого не узнает; нога его вдруг выздоровела: он едва хромает. Он нашел случай вступить
в разговор с княгиней и
сказал какой-то комплимент княжне: она, видно, не очень разборчива, ибо с тех пор отвечает на его поклон самой милой улыбкою.
— Мы об вас вспоминали у председателя палаты, у Ивана Григорьевича, —
сказал наконец Чичиков, видя, что никто не располагается начинать
разговора, —
в прошедший четверг. Очень приятно провели там время.
Впрочем, обе дамы нельзя
сказать чтобы имели
в своей натуре потребность наносить неприятность, и вообще
в характерах их ничего не было злого, а так, нечувствительно,
в разговоре рождалось само собою маленькое желание кольнуть друг друга; просто одна другой из небольшого наслаждения при случае всунет иное живое словцо: вот, мол, тебе! на, возьми, съешь!
В первую минуту
разговора с ним не можешь не
сказать: «Какой приятный и добрый человек!»
В следующую за тем минуту ничего не
скажешь, а
в третью
скажешь: «Черт знает что такое!» — и отойдешь подальше; если ж не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную.
— И знаете, Павел Иванович! —
сказал Манилов, явя
в лице своем выражение не только сладкое, но даже приторное, подобное той микстуре, которую ловкий светский доктор засластил немилосердно, воображая ею обрадовать пациента. — Тогда чувствуешь какое-то,
в некотором роде, духовное наслаждение… Вот как, например, теперь, когда случай мне доставил счастие, можно
сказать образцовое, говорить с вами и наслаждаться приятным вашим
разговором…
Именно, когда представитель всех полковников-брандеров, наиприятнейший во всех поверхностных
разговорах обо всем, Варвар Николаич Вишнепокромов приехал к нему затем именно, чтобы наговориться вдоволь, коснувшись и политики, и философии, и литературы, и морали, и даже состоянья финансов
в Англии, он выслал
сказать, что его нет дома, и
в то же время имел неосторожность показаться перед окошком.
Полицеймейстеру
сказал что-то очень лестное насчет городских будочников; а
в разговорах с вице-губернатором и председателем палаты, которые были еще только статские советники,
сказал даже ошибкою два раза: «ваше превосходительство», что очень им понравилось.
В голове просто ничего, как после
разговора с светским человеком: всего он наговорит, всего слегка коснется, все
скажет, что понадергал из книжек, пестро, красно, а
в голове хоть бы что-нибудь из того вынес, и видишь потом, как даже
разговор с простым купцом, знающим одно свое дело, но знающим его твердо и опытно, лучше всех этих побрякушек.
Так как
разговор, который путешественники вели между собою, был не очень интересен для читателя, то сделаем лучше, если
скажем что-нибудь о самом Ноздреве, которому, может быть, доведется сыграть не вовсе последнюю роль
в нашей поэме.
Мы сначала должны были подойти к ней,
сказать: «Bonjour, Mimi!», шаркнуть ногой, а потом уже позволялось вступать
в разговоры.
Сонечка занимала все мое внимание: я помню, что, когда Володя, Этьен и я разговаривали
в зале на таком месте, с которого видна была Сонечка и она могла видеть и слышать нас, я говорил с удовольствием; когда мне случалось
сказать, по моим понятиям, смешное или молодецкое словцо, я произносил его громче и оглядывался на дверь
в гостиную; когда же мы перешли на другое место, с которого нас нельзя было ни слышать, ни видеть из гостиной, я молчал и не находил больше никакого удовольствия
в разговоре.
Старушка хотела что-то
сказать, но вдруг остановилась, закрыла лицо платком и, махнув рукою, вышла из комнаты. У меня немного защемило
в сердце, когда я увидал это движение; но нетерпение ехать было сильнее этого чувства, и я продолжал совершенно равнодушно слушать
разговор отца с матушкой. Они говорили о вещах, которые заметно не интересовали ни того, ни другого: что нужно купить для дома? что
сказать княжне Sophie и madame Julie? и хороша ли будет дорога?
Он прочел все, что было написано во Франции замечательного по части философии и красноречия
в XVIII веке, основательно знал все лучшие произведения французской литературы, так что мог и любил часто цитировать места из Расина, Корнеля, Боало, Мольера, Монтеня, Фенелона; имел блестящие познания
в мифологии и с пользой изучал, во французских переводах, древние памятники эпической поэзии, имел достаточные познания
в истории, почерпнутые им из Сегюра; но не имел никакого понятия ни о математике, дальше арифметики, ни о физике, ни о современной литературе: он мог
в разговоре прилично умолчать или
сказать несколько общих фраз о Гете, Шиллере и Байроне, но никогда не читал их.
— Фу, какие вы страшные вещи говорите! —
сказал, смеясь, Заметов. — Только все это один
разговор, а на деле, наверно, споткнулись бы. Тут, я вам
скажу, по-моему, не только нам с вами, даже натертому, отчаянному человеку за себя поручиться нельзя. Да чего ходить — вот пример:
в нашей-то части старуху-то убили. Ведь уж, кажется, отчаянная башка, среди бела дня на все риски рискнул, одним чудом спасся, — а руки-то все-таки дрогнули: обокрасть не сумел, не выдержал; по делу видно…
— Я, знаете, человек холостой, этак несветский и неизвестный, и к тому же законченный человек, закоченелый человек-с,
в семя пошел и… и… и заметили ль вы, Родион Романович, что у нас, то есть у нас
в России-с, и всего более
в наших петербургских кружках, если два умные человека, не слишком еще между собою знакомые, но, так
сказать, взаимно друг друга уважающие, вот как мы теперь с вами-с, сойдутся вместе, то целых полчаса никак не могут найти темы для
разговора, — коченеют друг перед другом, сидят и взаимно конфузятся.
Но Базаров отвечал ему нехотя и небрежно и однажды, заметив, что отец
в разговоре понемножку подо что-то подбирается, с досадой
сказал ему: «Что ты все около меня словно на цыпочках ходишь?
«Мне следовало
сказать ему: заходи или что-нибудь
в этом роде. Но — нелепо разрешать брату посещать брата. Мы не ссорились», — успокоил он себя, прислушиваясь к
разговору в прихожей.
«Дура, — мысленно обругал ее Самгин, тотчас повесив трубку. — Ведь знает, что
разговоры по телефону слушает полиция». Но все-таки сообщил новость толстенькому румянощекому человеку во фраке, а тот, прищурив глаз, посмотрел
в потолок,
сказал...
А вообще Самгин незаметно для себя стал воспринимать факты политической жизни очень странно: ему казалось, что все, о чем тревожно пишут газеты, совершалось уже
в прошлом. Он не пытался объяснить себе, почему это так? Марина поколебала это его настроение. Как-то, после делового
разговора, она
сказала...
Самгин насторожился;
в словах ее было что-то умненькое. Неужели и она будет философствовать
в постели, как Лидия, или заведет какие-нибудь деловые
разговоры, подобно Варваре? Упрека
в ее беззвучных словах он не слышал и не мог видеть, с каким лицом она говорит. Она очень растрогала его нежностью, ему казалось, что таких ласк он еще не испытывал, и у него было желание
сказать ей особенные слова благодарности. Но слов таких не находилось, он говорил руками, а Никонова шептала...