Неточные совпадения
Теперь сделаю резюме: ко дню и часу моего выхода после болезни Ламберт стоял на
следующих двух точках (это-то уж я теперь наверно знаю): первое, взять с Анны Андреевны за документ вексель не менее как в тридцать
тысяч и затем помочь ей напугать князя, похитить его и с ним вдруг обвенчать ее — одним словом, в этом роде. Тут даже составлен был целый план; ждали только моей помощи, то есть самого документа.
— Этот барчонок
следующую штучку на прошлой неделе отколол: дал вексель, а бланк надписал фальшивый на Аверьянова. Векселек-то в этом виде и существует, только это не принято! Уголовное. Восемь
тысяч.
Во всем городе потом говорили, что он тогда, укатив с Грушенькой в Мокрое, «просадил в одну ночь и
следующий за тем день три
тысячи разом и воротился с кутежа без гроша, в чем мать родила».
— Уверенный в вашем согласии, я уж знал бы, что вы за потерянные эти три
тысячи, возвратясь, вопля не подымете, если бы почему-нибудь меня вместо Дмитрия Федоровича начальство заподозрило али с Дмитрием Федоровичем в товарищах; напротив, от других защитили бы… А наследство получив, так и потом когда могли меня наградить, во всю
следующую жизнь, потому что все же вы через меня наследство это получить изволили, а то, женимшись на Аграфене Александровне, вышел бы вам один только шиш.
Чем бы это окончилось — неизвестно, но тут же в клубе находился М. Н. Катков, редактор «Русского вестника» и «Московских ведомостей», который, узнав, в чем дело, выручил Л. Н. Толстого, дав ему взаймы
тысячу рублей для расплаты. А в
следующей книге «Русского вестника» появилась повесть Толстого «Казаки».
Рано утром, на
следующий же день, Ольги уже не было в отцовской усадьбе. Завещание было вскрыто, и в нем оказалось, что капитал покойного Ладогина был разделен поровну; а о недвижимом имении не упоминалось, так как оно было родовое. Ольга в самое короткое время покончила с наследством: приняла свою долю завещанного капитала, а от четырнадцатой части в недвижимом имении отказалась. В распоряжении ее оказалось около четырех
тысяч годового дохода.
Так как пароход должен был прийти только на
следующий день, то мы и решились посвятить предстоящий вечер выполнению той части нашей программы, в которой говорится о составлении подложных векселей. Очищенный без труда написал задним числом на свое имя десять векселей, каждый в двадцать пять
тысяч рублей, от имени временной с. — петербургской 2-й гильдии купчихи из дворяин Матрены Ивановны Очищенной. Один из этих векселей почтенный старичок тут же пожертвовал на заравшанский университет.
Тем не менее в сентябре
следующего года полицмейстер попросил у Кукишева заимообразно
тысячу рублей, и Кукишев имел неблагоразумие отказать.
Но мало и этого: в 1891 году тот же Вильгельм, enfant terrible государственной власти, высказывающий то, что другие думают, разговаривая с какими-то солдатами, публично сказал
следующее, и на другой день
тысячи газет перепечатывают эти слова...
— Да, но эта неопределенность хуже всего!.. — произнесла Домна Осиповна. — И потом как же и от кого я получу
следующие мне собственно пятьсот
тысяч?
Плотинный подошел к нам, вежливо поздоровался со мной и велел машинисту дать полный ход маховику, чтобы показать весь эффект его могучего движения; мы полюбовались вертевшимся в полторы
тысячи пудов чудовищем и побрели в
следующий корпус, где производилась прокатка листового железа.
Стоит только вспомнить, что до сих пор несколько
тысяч человек в России постоянно читают фельетоны «Северной пчелы» или что «Весельчак», просуществовавши целый год, объявляет подписку и на
следующий…
Погодин должен был написать к Гоголю письмо
следующего содержания: «Видя, что ты находишься в нужде, на чужой стороне, я, имея свободные деньги, посылаю тебе две
тысячи рублей ассигнациями.
Шафер. Нет… Post Scriptum: «Прошу продать мою землю и полагаю, что не дешевле пятидесяти рублей за десятину; надеюсь на вашу честность, — и в самом скором времени прислать мне две
тысячи триста рублей серебром. Из доходов же прошу прислать мне сто пятьдесят рублей с
следующей почтой».
Красное в этот раз вышло только на двадцать первом ударе, и
следующий был опять черный цвет, повторившийся опять четыре раза и давший князю еще четыре максимума, то есть сорок восемь
тысяч.