Он долго шел тропинкою среди высоко поднявшейся ржи и смотрел вниз, на мягкую белую пыль, сохранившую кое-где глубокие
следы каблуков и округлые, живые очертания чьих-то босых ног. Ближайшие к дорожке колосья были согнуты и поломаны, некоторые лежали поперек тропинки, и колос их был раздавленный, темный и плоский.
Неточные совпадения
Так они прошли первый ряд. И длинный ряд этот показался особенно труден Левину; но зато, когда ряд был дойден, и Тит, вскинув на плечо косу, медленными шагами пошел заходить по
следам, оставленным его
каблуками по прокосу, и Левин точно так же пошел по своему прокосу. Несмотря на то, что пот катил градом по его лицу и капал с носа и вся спина его была мокра, как вымоченная в воде, — ему было очень хорошо. В особенности радовало его то, что он знал теперь, что выдержит.
Бабушка поглядела в окно и покачала головой. На дворе куры, петухи, утки с криком бросились в стороны, собаки с лаем поскакали за бегущими, из людских выглянули головы лакеев, женщин и кучеров, в саду цветы и кусты зашевелились, точно живые, и не на одной гряде или клумбе остался
след вдавленного
каблука или маленькой женской ноги, два-три горшка с цветами опрокинулись, вершины тоненьких дерев, за которые хваталась рука, закачались, и птицы все до одной от испуга улетели в рощу.
На другой день утром Дерсу возвратился очень рано. Он убил оленя и просил меня дать ему лошадь для доставки мяса на бивак. Кроме того, он сказал, что видел свежие
следы такой обуви, которой нет ни у кого в нашем отряде и ни у кого из староверов. По его словам, неизвестных людей было трое. У двоих были новые сапоги, а у третьего — старые, стоптанные, с железными подковами на
каблуках. Зная наблюдательность Дерсу, я нисколько не сомневался в правильности его выводов.
Мужики угрюмо молчали и осматривали внимательно признаки взлома. Вдруг один из них разыскал
следы под окном.
Следы были сапожные, и правый давал ясный отпечаток сильно сбитого
каблука… Мужики ходят в «постолах». Сапоги — обувь панская. И они недвусмысленно косились на правый
каблук гордого пана… В этой щекотливой стадии расследования пан Лохманович незаметно стушевался…
Походка у него была особенная: он несколько клонил вперед верхнюю часть туловища и крепко и четко бил землю
каблуками — даже на сухой земле его шаги оставляли глубокий и приметный
след.
Фельдшер двинулся первым, а учитель шел
следом за ним, вдоль ряда сидевших барышень; фельдшер кланялся, шаркал ногой, стукал
каблуком о
каблук, встряхивал волосами и говорил, выворачивая левую ладонь по направлению учителя...
С аллеи уже успели смести напавший за ночь желтый лист, и на бороздках от метлы отчетливо ложились
следы больших ног, с высоким
каблуком и широкой четырехугольной подошвой — вдавленные
следы, точно к тяжести человека прибавилась тяжесть его мыслей и вдавливала его в землю.
Тотчас за больницей город кончался и начиналось поле, и Сазонка побред в поле. Ровное, не нарушаемое ни деревом, ни строением, оно привольно раскидывалось вширь, и самый ветерок казался его свободным и теплым дыханием. Сазонка сперва шел по просохшей дороге, потом свернул влево и прямиком по пару и прошлогоднему жнитву направился к реке. Местами земля была еще сыровата, и там после его прохода оставались
следы его ног с темными углублениями
каблуков.
Слетал
Каблуков тихо-благородно. Рупь за колбасу, конечно, многовато… Полтинник подкинул, семь гривен сдачи себе отсчитал. Пошли дальше. Собачки ко
следам их принюхиваются, воют. Растолкуй-ка им, в чем тут секрет… Камнями кое-как отогнали, — неудобно ж команде по такому делу со свитой идти.