Неточные совпадения
— Мудрено что-то, — вздыхала Марья Степановна. — Не пойму я этого Сережу… Нету в нем чего-то, характеру недостает: собирается-собирается куда-нибудь, а глядишь — попал в другое место. Теперь вот тоже относительно Нади: как будто она ему нравится и как будто он ее даже боится… Легкое ли место — такому мужчине какой-нибудь
девчонки бояться! И она тоже мудрит над ним… Я уж вижу ее насквозь: вся в родимого батюшку пошла,
слова спросту не молвит.
— А куды ей деваться?.. Эй, Наташка!.. А ты вот что, Андрон Евстратыч, не балуй с ней:
девчонка еще не в разуме, а ты какие ей
слова говоришь. У ней еще ребячье на уме, а у тебя седой волос… Не пригожее дело.
— А если это отца успокоит? Он скрывает, но его ужасно мучат наши отношения. Когда ты уезжал к князю, он по целым часам сидел, задумавшись и ни
слова не говоря… когда это с ним бывало?.. Наконец, пощади и меня, Жак!.. Теперь весь город называет меня развратной
девчонкой, а тогда я буду по крайней мере невестой твоей. Худа ли, хороша ли, но замуж за тебя выхожу.
Экзархатов схватил его за шиворот и приподнял на воздух; но в это время ему самому жена вцепилась в галстук;
девчонки еще громче заревели…
словом, произошла довольно неприятная домашняя сцена, вследствие которой Экзархатова, подхватив с собой домохозяина, отправилась с жалобой к смотрителю, все-про-все рассказала ему о своем озорнике, и чтоб доказать, сколько он человек буйный, не скрыла и того, какие он про него, своего начальника, говорил поносные
слова.
Ему как-то нравилось играть роль страдальца. Он был тих, важен, туманен, как человек, выдержавший, по его
словам, удар судьбы, — говорил о высоких страданиях, о святых, возвышенных чувствах, смятых и втоптанных в грязь — «и кем? — прибавлял он, —
девчонкой, кокеткой и презренным развратником, мишурным львом. Неужели судьба послала меня в мир для того, чтоб все, что было во мне высокого, принести в жертву ничтожеству?»
— Голубушка Варвара Дмитриевна, слухом земля полнится. И так сразу стало подозрительно: все мальчики — как мальчики, а этот — тихоня, ходит как в воду опущенный. А по роже посмотреть — молодец молодцом должен быть, румяный, грудастый. И такой скромный, товарищи замечают: ему
слово скажут, а он уж и краснеет. Они его и дразнят
девчонкой. Только они думают, что это так, чтобы посмеяться, не знают, что это — правда. И представьте, какие они хитрые: ведь и хозяйка ничего не знает.
— Нет, не
девчонка, — сказал Саша и вдруг, сердясь на себя за свою застенчивость, спросил зазвеневшим голосом: — чем это я похож на
девчонку? Это у вас гимназисты такие, придумали дразнить за то, что я дурных
слов боюсь; я не привык их говорить, мне ни за что не сказать, да и зачем говорить гадости?
Страшное
слово «мачеха», давно сделавшееся прилагательным именем для выражения жестокости, шло как нельзя лучше к Александре Петровне; но Сонечку нельзя было легко вырвать из сердца отца; девочка была неуступчивого нрава, с ней надо было бороться, и оттого злоба мачехи достигла крайних пределов; она поклялась, что дерзкая тринадцатилетняя
девчонка, кумир отца и целого города, будет жить в девичьей, ходить в выбойчатом платье и выносить нечистоту из-под ее детей…
— А вы?! — вскричал я, задетый по наболевшему месту устами той, которая должна была пощадить меня в эту минуту. — Можно подумать, — как же, — что вы очень древнего возраста! — Испугавшись собственных
слов, едва я удержался сказать лишнее, но мысленно повторял: «
Девчонка!
Девчонка!»
— Ты не отпирайся, у меня свои глаза есть, и я отплачу тебе откровенностью за твою хитрость. На Глашке — дело идет о ней, если я не ошибаюсь, — я никогда не женюсь, не потому что это пустая
девчонка, а потому… как это тебе сказать?.. Ну,
словом, нет у меня этих семейных инстинктов, нет умонаклонения к семейному очагу и баста. Да и жить, может, уж недолго осталось, дотяну как-нибудь по-прежнему вольной птицей.
Все наши девы и
девчонки, разумеется, много знали о страшном Селиване, вблизи двора которого замерз мужик Николай. По этому случаю теперь вспомнили Селивану все его старые проделки, о которых я прежде и не знал. Теперь обнаружилось, что кучер Константин, едучи один раз в город за говядиной, слышал, как из окна Селивановой избы неслися жалобные стоны и слышались
слова: «Ой, ручку больно! Ой, пальчик режет».
А
девчонка — целое канальство: бела, румяна… ну, одним
словом, приглянулась мне.
«Странное дело! — размышлял я, лежа на диване, — как же это я ничего не заметил?..» «Будьте осторожны по-прежнему»: эти
слова Софьина письма вдруг пришли мне на память. «А! — подумал я, — вот что! Вишь, хитрая
девчонка! А я считал ее откровенной и искренней… Ну, так постойте же, я покажу вам…»
— Что? сама не знаю. Он хотел говорить со мной наедине. Мне казалось, что он всё еще не имел время, случая высказаться. Теперь он высказался! Послушайте: он, может быть, необыкновенный человек, но он — глуп, право… Он двух
слов сказать не умеет. Он — просто невежлив. Впрочем, я даже не очень его виню… он мог подумать, что я ветреная, сумасшедшая
девчонка. Я с ним почти никогда не говорила… Он, точно, возбуждал мое любопытство, но я воображала, что человек, который заслуживает быть вашим другом…
А меж тем старики да молодые люди женатые, глядя на писаря в беседах девичьих, то и дело над ним издеваются. «Вишь какого, — судят промеж себя, — даровали нам начальника: ему бы возле подола сидеть, а не земски дела вершать. И девки-то плохи у нас, непутные: подпалили бы когда на су́прядках захребетнику бороду, осрамили б его, окаянного… Да и парни-то не лучше
девчонок: намяли б ему хорошенько бока-то, как идет темной ночью домой с девичьих су́прядок. Право
слово, так».
— Перестань, — говорит, — ты мне тоску отводить; через эти твои
слова еще хуже мне; ведь у нас знакомых купцов нет, нам идти не к кому, а ты вон еще мою
девчонку всю избаловала.
Я задохнулась на минуту. «Осрамилась! Осрамилась!» — вспыхнули в душе моей огненные
слова. Я боялась взглянуть в лицо «маэстро». Что он подумал обо мне, наверное, сумасшедшая, или просто глупая, тщеславная
девчонка.
— Да, да, воруют! Я в этом могу вам дать мое
слово, мадемуазель! — жестким голосом подтвердила молодая Сокольская, — я несколько раз замечала, что они y меня духи и конфеты таскают и фрукты из буфета. Такие скверные
девчонки! За уши их драть надо, Вадим прав, a не баловать их, как балует мама.
— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, отсохни мой язык, коли
слово о прошлом вымолвлю. Вот оно где у меня, прошлое! — указал Никита на шею. — А девчонку-то эту и видеть не хочу.
Лельку раз нагнала на улице толпа ребятишек, — возвращались из школы. Она с ними разговорилась. Вдруг одна бойкая
девчонка сказала (видно, что повторяла
слова взрослых...
— Как вы перепугались… Даже приплели родство… Бывать я вам разрешаю везде… Но знайте, что мне будет известно каждое ваше движение, каждое
слово… И берегитесь, если вы от вашего немого обожания к этой
девчонке, перейдете к более существенным доказательствам ваших чувств… Горе и ей… Впрочем, она мне поплатится и за прошлый год.
Неужели я такая
девчонка, такая бесхарактерная вертушка, что чуть мне кто-нибудь сказал
слово, ну и кончено, перемена декорации. Нет, тут вовсе не то. А что же?