Неточные совпадения
— Пойдемте к
мама! — сказала она, взяв его зa руку. Он долго не мог ничего сказать, не столько потому, чтоб он боялся
словом испортить высоту своего чувства, сколько потому, что каждый раз, как он хотел сказать что-нибудь, вместо
слов, он чувствовал, что у него вырвутся слезы счастья. Он взял ее руку и поцеловал.
Вечером, войдя в гостиную, когда
мама собиралась играть на рояле, Клим услыхал грубые
слова Томилина...
Я тогда ничего не понял, но дело состояло в том, что этот образ давно уже завещан был Макаром Ивановичем, на
словах, Андрею Петровичу, и
мама готовилась теперь передать его.
Порешив с этим пунктом, я непременно, и уже настоятельно, положил замолвить тут же несколько
слов в пользу Анны Андреевны и, если возможно, взяв Катерину Николаевну и Татьяну Павловну (как свидетельницу), привезти их ко мне, то есть к князю, там помирить враждующих женщин, воскресить князя и… и… одним
словом, по крайней мере тут, в этой кучке, сегодня же, сделать всех счастливыми, так что оставались бы лишь один Версилов и
мама.
А Лизу я не «забыл»,
мама ошиблась. Чуткая мать видела, что между братом и сестрой как бы охлаждение, но дело было не в нелюбви, а скорее в ревности. Объясню, ввиду дальнейшего, в двух
словах.
Я пустился домой; в моей душе был восторг. Все мелькало в уме, как вихрь, а сердце было полно. Подъезжая к дому
мамы, я вспомнил вдруг о Лизиной неблагодарности к Анне Андреевне, об ее жестоком, чудовищном
слове давеча, и у меня вдруг заныло за них всех сердце! «Как у них у всех жестко на сердце! Да и Лиза, что с ней?» — подумал я, став на крыльцо.
Мама убита, а Татьяна Павловна над
словом «воскресение» ехидно острит.
— Это играть? Играть? Перестану,
мама; сегодня в последний раз еду, особенно после того, как Андрей Петрович сам и вслух объявил, что его денег там нет ни копейки. Вы не поверите, как я краснею… Я, впрочем, должен с ним объясниться…
Мама, милая, в прошлый раз я здесь сказал… неловкое
слово… мамочка, я врал: я хочу искренно веровать, я только фанфаронил, и очень люблю Христа…
«Однако, — подумал я тогда про себя, уже ложась спать, — выходит, что он дал Макару Ивановичу свое „дворянское
слово“ обвенчаться с
мамой в случае ее вдовства. Он об этом умолчал, когда рассказывал мне прежде о Макаре Ивановиче».
Она пришла, однако же, домой еще сдерживаясь, но
маме не могла не признаться. О, в тот вечер они сошлись опять совершенно как прежде: лед был разбит; обе, разумеется, наплакались, по их обыкновению, обнявшись, и Лиза, по-видимому, успокоилась, хотя была очень мрачна. Вечер у Макара Ивановича она просидела, не говоря ни
слова, но и не покидая комнаты. Она очень слушала, что он говорил. С того разу с скамейкой она стала к нему чрезвычайно и как-то робко почтительна, хотя все оставалась неразговорчивою.
С
мамой еще говорила вначале, но с каждым днем становилась скупее на
слова, отрывистее и даже жестче.
— А что же вы,
мама, мне про нашего дорогого гостя ничего не сказали? — спросил я вдруг, сам почти не ожидая, что так скажу. Все беспокойство разом исчезло с лица ее, и на нем вспыхнула как бы радость, но она мне ничего не ответила, кроме одного только
слова...
Он был чрезвычайно взволнован и смотрел на Версилова, как бы ожидая от него подтвердительного
слова. Повторяю, все это было так неожиданно, что я сидел без движения. Версилов был взволнован даже не меньше его: он молча подошел к
маме и крепко обнял ее; затем
мама подошла, и тоже молча, к Макару Ивановичу и поклонилась ему в ноги.
— Да… но при теперешних обстоятельствах…
Словом, вы понимаете, что я хочу сказать. Мне совсем не до веселья, да и папа не хотел, чтобы я ехала. Но вы знаете, чего захочет
мама — закон, а ей пришла фантазия непременно вывозить нынче Верочку… Я и вожусь с ней в качестве бонны.
«
Мама, говорит, я помню эту сосну, как со сна», — то есть «сосну, как со сна» — это как-то она иначе выразилась, потому что тут путаница, «сосна»
слово глупое, но только она мне наговорила по этому поводу что-то такое оригинальное, что я решительно не возьмусь передать.
А Саша
Зорко на деда глядит:
«Что же ты,
мама, рыдаешь,
Слова не хочешь сказать!»
— Вырастешь, Саша, узнаешь.
Вся эта детская беззаботная болтовня, как в фокусе, сосредоточивалась в одном магическом
слове:
мама…
— Милая
мама, можете вы подождать немножко, крошечку… до завтрашнего дня? Можете? И с тем, чтобы уж до завтра ни
слова?.. Ах!..
— Это все — мнение
мамы, — перебила Джемма, — это — ее
слова. Это я знаю; но ваше какое мнение?
—
Мама чрезвычайно огорчена, — начала снова Джемма, — и
слова ее быстро-быстро бежали одно за другим, — она никак не хочет взять в соображение то, что господин Клюбер мог мне опротиветь, что я и выходила-то за него не по любви, — а вследствие ее усиленных просьб…
А знай, что первое
слово, которое выговаривает человеческий язык, это —
слово «
мама».
И когда солдат, раненный насмерть, умирает, то последнее его
слово — «
мама».
— Я,
мама, еще не поеду, а останусь на время у тети, — проговорила она тихим голосом, но в этих тихих
словах прозвучала железная решимость.
— А я сейчас к малютке вашему заходил, — краснушка в городе свирепствует! — продолжал Елпидифор Мартыныч, думая этим заинтересовать князя, но тот все-таки молчал. — Лепетать уж начинает и как чисто при мне выговорил два
слова: няня и
мама, — прелесть! — подольщался Елпидифор Мартыныч.
— Ну вот глупости, нашел с кем сравнить!
Мама такая… — Линочка искала
слова, но не нашла, — такая… барыня.
— Извольте,
мама, вам чаю, — проговорила Ида матери, а Истомину не ответила ни
слова, будто и не расслышала его вопроса.
«Правда ли, правда ли,
мама, — спросила я ее, — этот бука пахучий (так я звала Ивана Матвеича) мой папа?» Матушка испугалась чрезвычайно, зажала мне рот… «Никогда, никому не говори об этом, слышишь, Сусанна, слышишь — ни
слова!..» — твердила она трепетным голосом, крепко прижимая мою голову к своей груди…
то весьма естественно, что реляция о крестовом походе заканчивалась следующими
словами: «в особенности же с героической стороны выказал себя при этом небольшой французский городок Provins (allez-y, bonne maman! c'est si pres de Paris) Провен (поезжайте туда, милая
мама! это так близко от Парижа)., который в настоящее время, как видно из географии, отличается изобилием жасминов и роз самых лучших сортов».
Иди за мной и смотри, что я с ней за эти
слова твои сделаю! — рявкнул боярин приставу и потащил его, еле дышащего, вслед за собою в верхний этаж, где в той же опочивальне молодая боярышня, кругленькая и белая как свежая репочка, седела посреди широкой постели и плакала, трогая горем своим и старых
мам и нянь и стоящих вокруг нее молодых сенных девушек.
Удивительно просто сказала она эти светлые
слова, — так ребёнок не скажет «
мама». Обогател я силой, как в сказке, и стала она мне с того часа неоценимо дорога. Первый раз сказала, что любит, первый раз тогда обнял я её и так поцеловал, что весь перестал быть, как это случалось со мной во время горячей молитвы.
Лариосик. Боже мой, это прямо колдовство! Ведь
мама послала вам телеграмму, которая должна вам все объяснить.
Мама послала вам телеграмму в шестьдесят три
слова.
Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Скажите сестрам, Люде и Оле, —
ему уже некуда деться.
Каждое
слово,
даже шутка,
которые изрыгает обгорающим ртом он,
выбрасывается, как голая проститутка
из горящего публичного дома.
Хоть она и не договаривала
слова, но я понял, что ее мать где-то помирает, или что-то там с ними случилось, и она выбежала позвать кого-то, найти что-то, чтоб помочь
маме.
Эти
слова сказала
мама, прощаясь со мною на станции.
— A ты знаешь, — вставила свое
слово Тарочка, — сегодня должен придти ответ от твоей
мамы: наша
мама послала ей длинное письмо, где написала все подробно о твоей болезни и поправке.
Мама боялась писать раньше, пока ты так была больна, чтобы не растревожить твою
маму. Она только телеграфировала ей, что напала на твой след, что скоро отыщет тебя, и что ты в безопасности. Но на телеграмму ответа не было. Верно твоя
мама искала тебя и отсутствовала дома.
И странно: близкая смерть теперь уже не пугала меня. Я видела, как умирала
мама, Юлико. В этом не было ничего страшного… Страшно только ожидание, а там… вечный покой. Это часто повторял дедушка Магомет; я вспомнила теперь его
слова…
Что-то необъяснимое при этих
словах промелькнуло в лице старика. Орлиный взор его упал на
маму. Вероятно, много муки и любви прочел он в глубине ее черных, кротких глаз, — только его собственные глаза заблестели ярко-ярко и словно задернулись набежавшей в них влагой.
Я начинаю помнить
маму очень, очень рано. Когда я ложилась в кроватку, она присаживалась на край ее и пела песни с печальными
словами и грустным мотивом. Она хорошо пела, моя бедная красавица «деда»! [Деда — мать по-грузински (Здесь и далее примеч. автора).]
Вообще, много неприятностей доставили мне эти «Мертвые души». В одном месте Чичиков говорит: «это полезно даже в геморроидальном отношении». Мне очень понравилось это звучное и красивое
слово — «геморроидальный». В воскресенье у нас были гости. Ужинали. Я был в ударе.
Мама меня спрашивает...
Ох, как мне хотелось, чтоб меня кто-нибудь трепал за волосья, бил по щекам, бил бы кулаком по шее и злорадно приговаривал соответственные поучения!.. Но ни одного попрека, ни одного раздраженного
слова!
Мама заботливо расспрашивала, почему я так долго не собрался выехать вчера, — ведь гроза разразилась, когда уже совсем было темно. Я, не глядя ей в глаза, объяснял...
Георгий Дмитриевич. Вот что,
мама: я знаю, вам это неприятно сейчас… Пойдите, посмотрите, что там дети, как их одевают и вообще. Только, пожалуйста,
мама, ни
слова не говорите… Екатерине Ивановне: достаточно…
Георгий Дмитриевич (нетерпеливо и резко). Ах,
мама! Ну и ночью, ну и стреляют, ну и что же? Ах,
мама, всегда вы не те
слова скажете, что надо.
— И потом —
слова. Они надо мною имеют какую-то странную власть. Я скажу
слово — так себе, без всякого соответственного настроения, — и
слово уже овладевает мною и создает свое настроение. И я злюсь, для меня вся жизнь в том, чтоб отстоять это наносное… Вот так и с мужиками этими. Я мельком сказала,
мама стала возражать…
Бессознательные
слова ребенка исполнились. Отец умер, как и
мама.
— Мое
слово,
мама, мое
слово…
— Пойдемте, но только ни
слова о нашем разговоре… У
мамы нет тайн от отца…
— Да, да, воруют! Я в этом могу вам дать мое
слово, мадемуазель! — жестким голосом подтвердила молодая Сокольская, — я несколько раз замечала, что они y меня духи и конфеты таскают и фрукты из буфета. Такие скверные девчонки! За уши их драть надо, Вадим прав, a не баловать их, как балует
мама.
Это самый забавный период детской жизни для родителей, первые
слова «
мама» и «папа» чудной гармонией проникают все существо отца и матери.
Это явилось неожиданным открытием, но Валя отнесся к нему с непоколебимым равнодушием: тетя так тетя — не все ли равно? Для него
слово не имело такого значения, как для взрослых. Но бывшая
мама не понимала этого и начала объяснять, почему так вышло, что она была
мамой, а стала тетей. Давно, давно, когда Валя был совсем маленький…
Помнил одно
слово:
мама, и безостановочно шептал его сухими губами, но оно звучало так страшно, страшнее всего.