Неточные совпадения
На
призыв их проповеди откликнулась безвестная масса современной молодежи и, в свою очередь, сеяла горячее
слово добра, человечности, любви.
Потом помню, что уже никто не являлся на мой крик и
призывы, что мать, прижав меня к груди, напевая одни и те же
слова успокоительной песни, бегала со мной по комнате до тех пор, пока я засыпал.
В особенности на Западе (во Франции, в Англии) попытки отдалить момент общественного разложения ведутся очень деятельно. Предпринимаются обеспечивающие меры; устраиваются компромиссы и соглашения; раздаются
призывы к самопожертвованию, к уступкам, к удовлетворению наиболее вопиющих нужд; наконец, имеются наготове войска.
Словом сказать, в усилиях огородиться или устроить хотя временно примирение с «диким» человеком недостатка нет. Весь вопрос — будут ли эти усилия иметь успех?
Но ни один мускул при этом не дрогнул на его деревянном лице, ни одна нота в его голосе не прозвучала чем-нибудь похожим на
призыв блудному сыну. Да, впрочем, никто и не слыхал его
слов, потому что в комнате находилась одна Арина Петровна, которая, под влиянием только что испытанного потрясения, как-то разом потеряла всякую жизненную энергию и сидела за самоваром, раскрыв рот, ничего не слыша и без всякой мысли глядя вперед.
— Но разве мало прекрасных стихов без объяснений в любви? А гражданские мотивы? Томас Гуд, Некрасов. О, сколько поэтов! Песни о труде, о поруганной личности, наконец, бурные
призывы, как у Лопе де Вега и у нашего московского поэта Пальмина, ни разу не упомянувшего
слово «любовь» и давшего бессмертный «Реквием».
Я отсюда представляю себе эту изумительную сцену. Хл% стаков горячится и требует
призыва Гаврюшки и Стрельникова; напротив того, адвокат Прокопа с чувством и даже настойчиво отклоняет это требование. Но правда, однако ж, превозмогает; свидетели вызваны; Хлестаков потирает руки, настораживает уши, старается уловить каждое
слово, каждый звук драгоценного свидетельства — и что же слышит?!
На этот
призыв, как сказочный лист перед травою, предстал перед Плодомасовым старый дворецкий и, водя в ужасе вокруг глазами, произносил одно ни к чему, по-видимому, не идущее
слово: «драгуны!»
В этих
словах Егору Тимофеевичу послышался
призыв к власти. Он мужественно выпрямился и отчетливо зашагал, подражая руками движению барабанщика, бьющего в барабан, и выделывая голосом соответствующие звуки...
Слово их никогда не праздно; оно говорится ими как
призыв к делу, как условие предстоящей деятельности.
Но и сквозь мрачный туман лучезарным, ободряющим
призывом светились человеку вещие
слова.
Бог выражает себя в мире через взаимодействие с человеком, через встречу с человеком, через ответ человека на Его
слово и Его
призыв, через преломление божественного начала в человеческой свободе.
Александра Михайловна возвращалась домой с Дарьей Петровной. Ее поразило: не только никто не откликнулся на ее
призыв, а напротив, после первого взрыва возмущения явилась даже как будто вражда к Тане. Никто даже не обрезал Гавриловну за ее гнусные
слова. За что все это?… Возбуждение Александры Михайловны сменилось усталостью, на душе было обычное тупое отвращение ко всему.
Особенно расположены крестьяне были к нему за то, что он по первому
призыву ехал куда угодно и не стеснялся доставляемым ему экипажем или лошадьми — едет на одной. Рассказывали как факт, что однажды его встретили переезжавшим из одного села в другое на телеге рядом с бочкой дегтя, — и это по округу, раскинутому на громадное пространство, при стоверстных расстояниях между селениями.
Словом, это был, как говорили крестьяне, «душа-человек».
В Евангелии нет ни одного
слова о творчестве, и никакими софизмами не могут быть выведены из Евангелия творческие
призывы и императивы.
Петру Федоровичу не пришлось долго ждать, чтобы убедиться, что он этим путем избег действительно серьезной опасности — прошедшие перед его глазами за несколько лет грузинские драмы, включая сюда трагическую смерть управляющего Егора Егоровича, драмы, в которых ему не раз приходилось быть не только молчаливым свидетелем, но и активным участником, по
призыву Настасьи Федоровны, памятовавшей его
слова в одно из последних, их свиданий во флигеле.
Особенно расположены были к нему крестьяне за то, что он, по первому
призыву, ехал куда угодно и не стеснялся доставляемыми ему экипажем и лошадьми. Подадут телегу — едет в телеге, дадут одну лошадь — едет на одной. Рассказывали, как факт, что однажды его встретили переезжающим из одного села в другое на телеге рядом с бочкой дегтя, и — это на округе, раскинутом на громадное пространство, при стоверстном расстоянии между селениями.
Словом, это был, как говорили крестьяне, «душа-человек».
Но порыва этого у нас нет, есть лишь
призывы к нему и
слова о нем.
Призыв задержаться на началах новой истории и есть «реакция» в глубочайшем смысле
слова, помеха на путях творческого движения.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был
призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из-под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные
слова, и офицер с солдатами побежал назад.
— Как придется, отвечал Ростов. — Карай, фюит! — крикнул он, отвечая этим
призывом на
слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.