Неточные совпадения
«Бердников, — думал Самгин, присоединяя к этой фигуре
слова порицания: — Мерзавец, уголовный
тип…»
«Ни Фаусты, ни Дон-Кихоты, — думал он и замедлил шаг, доставая папиросу, взвешивая
слова Тагильского о Кутузове: — Новый
тип русского интеллигента?»
— Козьма Иванов Семидубов, — сказал он, крепко сжимая горячими пальцами руку Самгина. Самгин встречал людей такого облика, и почти всегда это были люди
типа Дронова или Тагильского, очень подвижные, даже суетливые, веселые. Семидубов катился по земле не спеша, осторожно, говорил вполголоса, усталым тенорком, часто повторяя одно и то же
слово.
Сцены, характеры, портреты родных, знакомых, друзей, женщин переделывались у него в
типы, и он исписал целую тетрадь, носил с собой записную книжку, и часто в толпе, на вечере, за обедом вынимал клочок бумаги, карандаш, чертил несколько
слов, прятал, вынимал опять и записывал, задумываясь, забываясь, останавливаясь на полуслове, удаляясь внезапно из толпы в уединение.
Впрочем, действительность и всегда отзывается сапогом, даже при самом ярком стремлении к идеалу, и я, конечно, это должен был знать; но все же я был другого
типа человек; я был свободен в выборе, а они нет — и я плакал, за них плакал, плакал по старой идее, и, может быть, плакал настоящими слезами, без красного
слова.
Похвалы его дворянству и
слова его: «Je mourrai gentilhomme» [«Я умру дворянином» (франц.).] — нимало меня не смущали: я осмыслил, какой это был gentilhomme; это был
тип, отдающий все и становящийся провозвестником всемирного гражданства и главной русской мысли «всесоединения идей».
Когда Надежда Васильевна улыбалась, у нее на широком белом лбу всплывала над левой бровью такая же морщинка, как у Василья Назарыча. Привалов заметил эту улыбку, а также едва заметный жест левым плечом, — тоже отцовская привычка. Вообще было заметно сразу, что Надежда Васильевна ближе стояла к отцу, чем к матери. В ней до мельчайших подробностей отпечатлелись все те характерные особенности бахаревского
типа, который старый Лука подводил под одно
слово: «прерода».
Она принадлежала к тому редкому
типу, о котором можно сказать столько же, сколько о тонком аромате какого-нибудь редкого растения или об оригинальной мелодии, —
слово здесь бессильно, как бессильны краски и пластика.
Каждая черта его лица, вовсе не правильного и скорее напоминающего славянский
тип, чем итальянский, оживлена, проникнута беспредельной добротой, любовью и тем, что называется bienveillance (я употребляю французское
слово, потому что наше «благоволение» затаскалось до того по передним и канцеляриям, что его смысл исказился и оподлел).
Мы делились наперебой воспоминаниями, оба увлеченные одной темой разговора, знавшие ее каждый со своей стороны. Говорили беспорядочно, одно
слово вызывало другое, одна подробность — другую, одного человека знал один с одной стороны, другой — с другой.
Слово за
слово, подробность за подробностью, рисовали яркие картины и
типы.
К Бубнову переходили после делового завтрака от Лопашова и «Арсентьича», если лишки за галстук перекладывали, а от Бубнова уже куда угодно, только не домой. На неделю разгул бывал. Много было таких загуливающих
типов. Один, например, пьет мрачно по трактирам и притонам, безобразничает и говорит только одно
слово...
В них, к сожалению, ни
слова о быте, о
типах игроков, за счет азарта которых жил и пировал клуб.
Ни одним
словом не возвышаются они над уровнем этого быта, не изменяют основным чертам их
типа, как он сложился в самой жизни.
Новый предводитель был гораздо старше того, который перешел болото с передовым отрядом, и принадлежал несомненно к чистой польской расе, между тем как первый ничуть не напоминал собою сарматского
типа и немногие сказанные им польские
слова произносил нечисто. По службе революционному правительству предводитель задней партии тоже должен был иметь несомненное старшинство над первым. Когда они поравнялись, пожилой поляк, не удостоивая молодого человека своего взгляда, тихо проворчал из-под нависших усов...
Рослая, ширококостая, высокогрудая, с румяным, несколько более чем нужно круглым лицом, с большими серыми навыкате глазами, с роскошною темно-русою косой, с алыми пухлыми губами, осененными чуть заметно темным пушком, она представляла собой совершенный
тип великорусской красавицы в самом завидном значении этого
слова.
Одним
словом, обе сестры принадлежали к
типу тех женщин, которые создают культ мужчины и всю жизнь служат кому-нибудь.
Словом, он представлял тот благородный, откровенный, чистый
тип славянского племени, который так часто встречается в нашем простонародье, но который, к сожалению, редко достигает полного своего развития.
Солдатская шинель и пятнадцать лет, проведенные вне дома, конечно, много изменили его наружность; но при всем том трудно было обознаться: возмужалое, загоревшее лицо его отражало, как и прежде, простоту души, прямизну нрава и какое-то внутреннее достоинство —
словом, он представлял все тот же благородный, откровенный, чистый
тип славянского племени, который, как мы уже сказали, так часто встречается в нашем простонародье.
Но не он сочинил эти
типы, так точно, как не он выдумал и
слово «самодур».
Бесспорно, последние
типы очень интересны, но ведь ежели вы начнете ваше повествование
словами:"Бесшабашный советник такой-то вкупе с бесшабашным советником таким-то начертали план ограбления России"(а как же иначе начать?) — то дальше уж незачем и идти.
Но скажите на милость, каким образом я приступлю к воспроизведению
типов этих людей, когда в моем распоряжении находятся только добродетели их и когда я буквально не имею в своем свободном распоряжении ни одного материала, на основании которого мог бы хотя одним
словом заикнуться об их слабостях, а тем менее о пороках?
Бегушев принадлежал к тому все более и более начинающему у нас редеть
типу людей, про которых, пожалуй, можно сказать, что это «люди не практические, люди
слова, а не дела»; но при этом мы все-таки должны сознаться, что это люди очень умные, даровитые и — что дороже всего — люди в нравственном и умственном отношении независимые: Бегушев, конечно, тысячекратно промолчал и не высказал того, что думал; но зато ни разу не сказал, чего не чувствовал.
Рядом с письмом самоубийцы тетрадь
типа общих тетрадей в черной клеенке. Первая половина страниц из нее вырвана. В оставшейся половине краткие записи, в начале карандашом или чернилами, четким мелким почерком, в конце тетради карандашом химическим и карандашом толстым красным, почерком небрежным, почерком прыгающим и со многими сокращенными
словами.
Он щелкнул ключом в столе и отдал мне мою расписку (о том, что я обязуюсь пройти весь двухмесячный курс лечения и что меня могут задержать в лечебнице и т. д.,
словом, обычного
типа).
Но в ней отразилась русская жизнь, в ней предстает перед нами живой, современный русский
тип, отчеканенный с беспощадною строгостью и правильностью; в ней сказалось новое
слово нашего общественного развития, произнесенное ясно и твердо, без отчаяния и без ребяческих надежд, но с полным сознанием истины.
Ходил Мухоедов необыкновенно быстро, вечно торопился куда-то, без всякой цели вскакивал с места и садился, часто задумывался о чем-то и совершенно неожиданно улыбался самой безобидной улыбкой —
словом, это был
тип старого студента, беззаботного, как птица, вечно веселого, любившего побеседовать «с хорошим человеком», выпить при случае, а потом по горло закопаться в университетские записки и просиживать за ними ночи напролет, чтобы с грехом пополам сдать курсовой экзамен; этот
тип уже вывелся в русских университетах, уступив место другому, более соответствующему требованиям и условиям нового времени.
Публика помнит, что Сосницкий, Щепкин, Мартынов, Максимов, Самойлов в ролях этих авторов не только создавали
типы на сцене, что, конечно, зависит от степени таланта, но и умным и рельефным произношением сохраняли всю силу и образцового языка, давая вес каждой фразе, каждому
слову. Откуда же, как не со сцены, можно желать слышать и образцовое чтение образцовых произведений?
Правил домом, по-нынешнему сказали бы, «основатель фирмы», — а тогда просто говорили «сам». Был это мякенький старичок, которого, однако, все как огня боялись. Говорили о нем, что он умел мягко стлать, да было жестко спать: обходил всех
словом «матинька», а спускал к черту в зубы.
Тип известный и знакомый,
тип торгового патриарха.
Стало быть, нужны для общества и руководители, проповедники истины, и пропагандисты,
словом — люди рудинского
типа.
По этим двум коренным и отличительным признакам вы их всегда различите; одним
словом, это
тип смиренный и окончательно выработавшийся в последние тридцать пять лет.
И эти
слова не безобразная клевета, не фальшивый донос!.. Нет, напротив! Делая подобную рекомендацию, критик «Русского
Слова» восторженно, с увлечением признавал в Базарове своего выразителя, свой
тип, свою силу, красоту и надежду.
«Русское
Слово» сделало в высшей степени замечательную характеристику нового
типа и его «принципов».
К
слову сказать, было бы интересной задачей для монографического исследования выяснить подлинный
тип его творчества.
«
Слово сверхчеловек для обозначения
типа самой высокой удачности, в противоположность «современным» людям, «добрым» людям, — почти всюду было понято в полной невинности, как «идеалистический»
тип высшей породы людей, как полусвятой, как полугений».
Он помнит Глафиру, окруженную каким-то чехом, двумя южными славянами с греческим
типом и двумя пожилыми русскими дамами с седыми пуклями; он помнит все эти лица и помнит, что прежде чем он решил себе, чему приписать их присутствие в помещении Бодростиной, она, не дав ему вымолвить
слова и не допустив его поставить на пол его бедный саквояж, сказала...
Национализм фашистского
типа означает потерю «национального» (если употреблять это
слово, как часто делают, в смысле тождественном с «народным») своеобразия, в нем нет ничего «национального», он означает острую рационализацию и технизацию народной жизни, он нисколько не дорожит культурой.
Слова Радищева «душа моя страданиями человеческими уязвлена была» конструировали
тип русской интеллигенции.
По уму и многим свойствам своего характера Гиезий был наисовершеннейшим выразителем того русского
типа, который метко и сильно рисует в своей превосходнейшей книге профессор Ключевский, то есть «заматорелость в преданиях, и никакой идеи». Сделать что-нибудь иначе, как это заведено и как делается, Гиезию никогда не приходило в голову: это помогало ему и в его отроческом служении, в которое он, по его собственным
словам, «вдан был родительницею до рождения по оброку».
Барон Адольф Адольфович Розен был
тип захудалого прибалтийского барона, высокий как жердь, вечно прилизанный и до приторности чисто одетый, он умышленно растягивал
слова при разговоре и непомерно был занят собственной персоной.
Я понимаю, что он дело говорит, но зачем непременно пришпилить
слово:
тип…
Иван Хабар, двадцати двух или трех лет, чернобровый, черноглазый, статный, красивый, одним
словом,
тип русского молодца, пытал не раз отвагу свою против неприятеля, ходил с сурожанами охотником на Вятку и против мордвы на лыжах, тратил эту отвагу в переделках со своими, в ночных похождениях, в жизни молодеческой, разгульной.
Я дал
слово и, опустясь возле умирающего на колени, стал его исповедовать; а в это самое время в полную людей юрту вскочила пестрая шаманка, заколотила в свой бубен; ей пошли подражать на деревянном камертоне и еще на каком-то непонятном инструменте,
типа того времени, когда племена и народы, по гласу трубы и всякого рода муссикии, повергались ниц перед истуканом деирского поля, — и началось дикое торжество.