Неточные совпадения
Молодой гувернер Ивиных, Herr Frost, с позволения бабушки сошел с нами в палисадник, сел
на зеленую скамью, живописно
сложил ноги, поставив между ними палку с бронзовым набалдашником, и с видом человека, очень довольного своими поступками, закурил сигару.
Сложив щепотью тоненькие, острые пальцы, тыкала ими в лоб, плечи, грудь Клима и тряслась, едва стоя
на ногах, быстро стирая ладонью слезы с лица.
Он понимал, что обыск не касается его, чувствовал себя спокойно, полусонно. У двери в прихожую сидел полицейский чиновник, поставив шашку между
ног и
сложив на эфесе очень красные кисти рук, дверь закупоривали двое неподвижных понятых. В комнатах, позванивая шпорами, рылись жандармы, передвигая мебель, снимая рамки со стен; во всем этом для Самгина не было ничего нового.
«Говорить она любит и умеет», — подумал он, когда она замолчала и, вытянув
ноги,
сложила руки
на высокой груди. Он тоже помолчал, соображая...
Лидия села в кресло, закинув
ногу на ногу,
сложив руки
на груди, и как-то неловко тотчас же начала рассказывать о поездке по Волге, Кавказу, по морю из Батума в Крым. Говорила она, как будто торопясь дать отчет о своих впечатлениях или вспоминая прочитанное ею неинтересное описание пароходов, городов, дорог. И лишь изредка вставляла несколько слов, которые Клим принимал как ее слова.
«Действительно, — когда она говорит, она кажется старше своих лет», — подумал он, наблюдая за блеском ее рыжих глаз; прикрыв глаза ресницами, Марина рассматривала ладонь своей правой руки. Самгин чувствовал, что она обезоруживает его, а она,
сложив руки
на груди, вытянув
ноги, глубоко вздохнула, говоря...
Он опять выхватил из кармана свою пачку кредиток, снял три радужных, бросил
на прилавок и спеша вышел из лавки. Все за ним последовали и, кланяясь, провожали с приветствиями и пожеланиями. Андрей крякнул от только что выпитого коньяку и вскочил
на сиденье. Но едва только Митя начал садиться, как вдруг пред ним совсем неожиданно очутилась Феня. Она прибежала вся запыхавшись, с криком
сложила пред ним руки и бухнулась ему в
ноги...
Максимов терпеливо уставлял в пролетке свои длинные
ноги в узких синих брюках, бабушка совала в руки ему какие-то узлы, он
складывал их
на колени себе, поддерживал подбородком и пугливо морщил бледное лицо, растягивая...
Присев
на задние
ноги, то есть
сложив их
на сгибе, упершись в какое-нибудь твердое основание, заяц имеет способность с такою быстротою и силою разогнуть их, что буквально бросает па воздух все свое тело; едва обопрется он о землю передними лапками, как уже задние, далеко перепрыгнув за передние, дают опять такой же толчок, и бег зайца кажется одною линией, вытянутою в воздухе.
Двое жандармов и слободской пристав Рыскин, громко топая
ногами, снимали с полки книги и
складывали их
на стол перед офицером.
Усталая, она замолчала, оглянулась. В грудь ей спокойно легла уверенность, что ее слова не пропадут бесполезно. Мужики смотрели
на нее, ожидая еще чего-то. Петр
сложил руки
на груди, прищурил глаза, и
на пестром лице его дрожала улыбка. Степан, облокотясь одной рукой
на стол, весь подался вперед, вытянул шею и как бы все еще слушал. Тень лежала
на лице его, и от этого оно казалось более законченным. Его жена, сидя рядом с матерью, согнулась, положив локти
на колена, и смотрела под
ноги себе.
Сложив тяжелые руки Егора
на груди его, поправив
на подушке странно тяжелую голову, мать, отирая слезы, подошла к Людмиле, наклонилась над нею, тихо погладила ее густые волосы. Женщина медленно повернулась к ней, ее матовые глаза болезненно расширились, она встала
на ноги и дрожащими губами зашептала...
Ушли они. Мать встала у окна,
сложив руки
на груди, и, не мигая, ничего не видя, долго смотрела перед собой, высоко подняв брови, сжала губы и так стиснула челюсти, что скоро почувствовала боль в зубах. В лампе выгорел керосин, огонь, потрескивая, угасал. Она дунула
на него и осталась во тьме. Темное облако тоскливого бездумья наполнило грудь ей, затрудняя биение сердца. Стояла она долго — устали
ноги и глаза. Слышала, как под окном остановилась Марья и пьяным голосом кричала...
Иудушка ходил мрачный, шаркал
ногами, избегал разговоров, вздыхал, беспрестанно
складывал руки, в знак умной молитвы, и совсем не глядел
на сына.
Часто, бывало, хозяин уходил из магазина в маленькую комнатку за прилавком и звал туда Сашу; приказчик оставался глаз
на глаз с покупательницей. Раз, коснувшись
ноги рыжей женщины, он
сложил пальцы щепотью и поцеловал их.
В доме все было необъяснимо странно и смешно: ход из кухни в столовую лежал через единственный в квартире маленький, узкий клозет; через него вносили в столовую самовары и кушанье, он был предметом веселых шуток и — часто — источником смешных недоразумений.
На моей обязанности лежало наливать воду в бак клозета, а спал я в кухне, против его двери и у дверей
на парадное крыльцо: голове было жарко от кухонной печи, в
ноги дуло с крыльца; ложась спать, я собирал все половики и
складывал их
на ноги себе.
Ещё издали заметив нарядно одетого парня, сапожник
складывал руки
на груди и начинал пронзительно свистеть, якобы отдыхая и любуясь синими далями, а когда Матвей равнялся с ним, он испуганно вскакивал
на ноги, низко кланялся и нарочито тонким голосом говорил...
Суетилась строгая окуровская полиция, заставляя горбатого Самсона собирать осколки костей; картузник едва держался
на ногах с похмелья, вставал
на четвереньки, поднимая горб к небу,
складывал кости в лукошко и после каждого куска помахивал рукой в воздухе, точно он пальцы себе ожёг.
Он сидел
на крыльце, прямо
на полу,
сложив ноги по-турецки.
В играх и затеях всякого рода он постоянно первенствовал: он иначе не принимался за игру, как с тем, чтобы возложили
на него роль хозяина и коновода, и в этих случаях жутко приходилось всегда его товарищу, но стоило только Глебу напасть
на след какой-нибудь новой шалости и потребовать зачинщика
на расправу, Гришка тотчас же
складывал с себя почетное звание коновода и распорядителя, сваливал всю вину
на сотрудника и выдавал его обыкновенно с руками и
ногами.
Я случайно взглянул
на Истомина: он сидел вытянув
ноги и
сложив их одну
на другую; сигару свою он держал между двумя пальцами правой руки и медленно пускал тоненькую струйку синего табачного дыма прямо в нос тенористому дьякону.
В головах у дьякона сидел,
сложив ноги калачиком, Федя, а в
ногах на корточках поместился Ароматов.
Артель молча гребла, не спуская глаз с двух точек
на берегу, указанных атаманом. Помощник сидел у
ног Вани, освобождая крючки от наживки и
складывая веревку в корзину правильным бунтом. [Бунт — моток, связка.] Вдруг одна из пойманных рыб судорожно встрепенулась.
Охотник вытягивает ему
ноги,
складывает ровно крылья, выправляет хвостовые перья и, оставя
на свободе одну голову, спеленывает его в платок, нарочно для того сшитый вдвое, с отверстием для головы, плотно обвивает краями платка и завязывает слегка снурком или тесемкой; в таком положении носит он
на ладони спеленанного гнездаря по крайней мере часа два, и непременно там, где много толпится народа; потом, развязав сзади пеленку, надевает ему
на ноги нагавки с опутинками, которые привязываются обыкновенною петлею к должнику, [Нагавками, или обносцами, называются суконные или кожаные, но подшитые тоненьким суконцем онучки, шириною в большой палец, которыми обертывают просторно, в одну рядь,
ноги ястреба; па онучках, то есть пагавках, нашиты опутинки, плетеные тесемочки волос в тридцать, длиною четверти в полторы; каждая опутинка нижним концом своим продевается в петельку, пришитую к нагавке, затягивается и держится крепко и свободно
на ноге.
Второй акт уже начался: коридоры и широкие лестницы были пусты;
на площадке одной уединенной лестницы, едва освещенной далекой лампой, они остановились, и Печорин,
сложив руки
на груди, прислонясь к железным перилам и прищурив глаза, окинул взором противника с
ног до головы и сказал...
…Играл ветер-поземок, вздымая сухой серый снег, по двору метались клочья сена, ленты мочала, среди двора стоял круглый, пухлый человек в длинной — до пят — холщовой татарской рубахе и в глубоких резиновых галошах
на босую
ногу.
Сложив руки
на вздутом животе, он быстро вертел короткие большие пальцы, — один вокруг другого, — щупал меня маленькими разноцветными глазами, — правый — зеленый, а левый — серый, — и высоким голосом говорил...
А когда Иисус начинал говорить, он тихо усаживался в углу,
складывал свои руки и
ноги и смотрел так хорошо своими большими глазами, что многие обратили
на это внимание.
Еще недавно я оттолкнул твои объятия, сказал: рано. Но сейчас говорю: обнимемся крепче, брат, теснее прижмемся друг к другу — так больно и страшно быть одному в этой жизни, когда все выходы из нее закрыты. И я еще не знаю, где больше гордости и свободы: уйти ли самому, когда захочешь, или покорно, не сопротивляясь, принять тяжелую руку палача?
Сложить руки
на груди, одну
ногу слегка выставить вперед и, гордо закинув голову, спокойно ждать...
«Помилуй, Бог, — говаривал он о них, — это моя семья, мои дети! Я с ними пройду весь свет, принесу Царьград
на плечах и
сложу у
ног моей матушки-царицы».
Мартыныч сделал три шага к столу, раскрыл рот, хотел что-то сказать и сразу, точно у него подшиб кто
ноги, хлопнулся
на колена и
сложил руки
на груди.
Карп Карпович, продев в петлю борта своего сюртука салфетку, сам подавал кушанье с достоинством, не как официант, или лакей, а как радушный хозяин. Разнеся блюдо и отдав его буфетчику, он становился к окну и прислонившись к стоявшему у стены столу, заложив
нога на ногу и
сложив руки, разговаривал с Ираидой Степановной о новостях, о соседях, о ближайших видах
на урожай в имении, или шутил с «благородными», но всегда в меру и с достоинством.
Сложил тетрадку, положил
на этажерку. Лелька села
на подоконник и развязно болтала
ногою.
О. Василий остановился и топнул
ногой. Обеспокоенно закудахтала и насторожилась испуганная курица, сзывая цыплят. Один из них был далеко и быстро побежал
на зов, но по дороге его схватили и подняли большие, костлявые и горячие руки. Улыбаясь, о. Василий подышал
на желтенького цыпленка горячим и влажным дыханием, мягко
сложил руки, как гнездо, бережно прижал к груди и снова заходил по длинной дорожке.
Он подал воды ей и положил к ее
ногам мягкую подушку, а сам стал перед нею и смотрел
на нее,
сложив свои руки
на груди среди мягких складок хитона.