Неточные совпадения
Нивеляторство, упрощенное до определенной дачи черного хлеба, — вот сущность этой кантонистской [Кантони́сты — сыновья
солдат, с детства зачисляемые на военную
службу.] фантазии…
Пугачевцы резали косы
солдатам в знак освобождения от
службы в царской армии.]
Я узнал, что его зовут Иваном Ивановичем Зуриным, что он ротмистр ** гусарского полку и находится в Симбирске при приеме рекрут, [Рекрут (устар.) — солдат-новобранец, лицо только что призванное на военную
службу.
— Только слава, что
солдат учишь: ни им
служба не дается, ни ты в ней толку не ведаешь.
Но спрашивал он мало, а больше слушал Марину, глядя на нее как-то подчеркнуто почтительно. Шагал по улицам мерным, легким шагом
солдата, сунув руки в карманы черного, мохнатого пальто, носил бобровую шапку с козырьком, и глаза его смотрели из-под козырька прямо, неподвижно, не мигая. Часто посещал церковные
службы и, восхищаясь пением, говорил глубоким баритоном...
— Иван Пращев, офицер, участник усмирения поляков в 1831 году, имел денщика Ивана Середу. Оный Середа, будучи смертельно ранен, попросил Пращева переслать его, Середы, домашним три червонца. Офицер сказал, что пошлет и даже прибавит за верную
службу, но предложил Середе: «Приди с того света в день, когда я должен буду умереть». — «Слушаю, ваше благородие», — сказал
солдат и помер.
Воротился один
солдат на родину со
службы, опять к мужикам, и не понравилось ему жить опять с мужиками, да и сам он мужикам не понравился.
Прошло с год, дело взятых товарищей окончилось. Их обвинили (как впоследствии нас, потом петрашевцев) в намерении составить тайное общество, в преступных разговорах; за это их отправляли в
солдаты, в Оренбург. Одного из подсудимых Николай отличил — Сунгурова. Он уже кончил курс и был на
службе, женат и имел детей; его приговорили к лишению прав состояния и ссылке в Сибирь.
По прошествии же данного срока предписывалось всех годных к военной
службе отдать в
солдаты, остальных отправить на поселение, отобрав детей мужеского пола.
Едва я успел в аудитории пять или шесть раз в лицах представить студентам суд и расправу университетского сената, как вдруг в начале лекции явился инспектор, русской
службы майор и французский танцмейстер, с унтер-офицером и с приказом в руке — меня взять и свести в карцер. Часть студентов пошла провожать, на дворе тоже толпилась молодежь; видно, меня не первого вели, когда мы проходили, все махали фуражками, руками; университетские
солдаты двигали их назад, студенты не шли.
В скучные минуты, когда не хотелось читать, я толковал с жандармами, караулившими меня, особенно с стариком, лечившим меня от угара. Полковник в знак милости отряжает старых
солдат, избавляя их от строю, на спокойную должность беречь запертого человека, над ними назначается ефрейтор — шпион и плут. Пять-шесть жандармов делали всю
службу.
В те давние времена пожарные, николаевские
солдаты, еще служили по двадцать пять лет обязательной
службы и были почти все холостые, имели «твердых» возлюбленных — кухарок.
Надо заметить при этом, что в надзиратели командируются не лучшие
солдаты, так как начальники команд, в интересах строевой
службы, отпускают в тюрьму менее способных, а лучших удерживают при частях.
Офицер, сопровождавший
солдат, узнав, зачем я еду на Сахалин, очень удивился и стал уверять меня, что я не имею никакого права подходить близко к каторге и колонии, так как я не состою на государственной
службе.
Кто вынужден, как
солдат или ограбленный поселенец, ловить беглых, тот поймает и без трех рублей, а кто ловит не по долгу
службы и не по нужде, а из соображений корыстного свойства, для того ловля составляет гнусный промысел, а эти три рубля являются поблажкой самого низменного свойства.
— Какой же ты после этого
солдат? — удивлялся Палач. — Эх,
служба,
служба, плохо дело…
Уже под самый конец Таисья рассказала про Макара Горбатого, как он зажил в отцовском даме большаком, как вышел
солдат Артем из
службы и как забитая в семье Татьяна увидала свет.
— Да солдат-то мой… Артем… В куфне сейчас сидел. Я-то уж мертвым его считала, а он и выворотился из
службы… Пусть зарежет лучше, а я с ним не пойду!
Оба мои дяди и приятель их, адъютант Волков, получили охоту дразнить меня: сначала военной
службой, говоря, что вышел указ, по которому велено брать в
солдаты старшего сына у всех дворян.
Дедушка кстати
солдатаВстретил, вином угостил,
Поцеловавши как брата,
Ласково с ним говорил:
— Нынче вам
служба не бремя —
Кротко начальство теперь…
Ну а как в наше-то время!
Что ни начальник, то зверь!
Душу вколачивать в пятки
Правилом было тогда.
Как ни трудись, недостатки
Сыщет начальник всегда:
«Есть в маршировке старанье,
Стойка исправна совсем,
Только заметно дыханье…»
Слышишь ли?.. дышат зачем!
Стряпчий взял у него бумагу и ушел. Вихров остальной день провел в тоске, проклиная и свою
службу, и свою жизнь, и самого себя. Часов в одиннадцать у него в передней послышался шум шагов и бряцанье сабель и шпор, — это пришли к нему жандармы и полицейские
солдаты; хорошо, что Ивана не было, а то бы он умер со страху, но и Груша тоже испугалась. Войдя к барину с встревоженным лицом, она сказала...
— А вот что такое военная
служба!.. — воскликнул Александр Иванович, продолжая ходить и подходя по временам к водке и выпивая по четверть рюмки. — Я-с был девятнадцати лет от роду, титулярный советник, чиновник министерства иностранных дел, но когда в двенадцатом году моей матери объявили, что я поступил
солдатом в полк, она встала и перекрестилась: «Благодарю тебя, боже, — сказала она, — я узнаю в нем сына моего!»
Ночь была совершенно темная, а дорога страшная — гололедица. По выезде из города сейчас же надобно было ехать проселком. Телега на каждом шагу готова была свернуться набок. Вихров почти желал, чтобы она кувырнулась и сломала бы руку или ногу стряпчему, который начал становиться невыносим ему своим усердием к
службе. В селении, отстоящем от города верстах в пяти, они, наконец, остановились.
Солдаты неторопливо разместились у выходов хорошо знакомого им дома Ивана Кононова.
— Желаем
службы благополучной и здоровья! — сказал ему цирюльник, тоже
солдат.
— Нет, это не меня повезут, а я сам поеду с
солдатами по
службе.
Вот эта комната, улица, деревья, небо, полковой командир, поручик Андрусевич,
служба, знамя,
солдаты — все это не Я.
Солдат не идет уже на военную
службу, как на веселое и хищное ремесло, Нет, его влекут на аркане за шею, а он упирается, проклинает и плачет.
Утомление и запуганность
солдат, бессмысленная жестокость унтер-офицеров, бездушное, рутинное и халатное отношение офицеров к
службе — все это ясно, но позорно обнаружилось на смотру.
Он обходил взводы, предлагал
солдатам вопросы из гарнизонной
службы и время от времени ругался матерными словами с той особенной молодеческой виртуозностью, которая в этих случаях присуща старым фронтовым служакам.
Степан действительно не видел ничего страшного в этом убийстве. Ему на
службе пришлось расстреливать
солдата, и, как тогда, так ж при убийстве Ивана Миронова, он не видал ничего страшного. Убили, так убили. Нынче его, завтра меня.
Ко всякому делу были приставлены особые люди, но конюшенная часть была еще в особом внимании и все равно как в военной
службе от
солдата в прежние времена кантонист происходил, чтобы сражаться, так и у нас от кучера шел кучеренок, чтобы ездить, от конюха — конюшонок, чтобы за лошадьми ходить, а от кормового мужика — кормовик, чтобы с гумна на ворки корм возить.
Другой протестант был некто m-r Козленев, прехорошенький собой молодой человек, собственный племянник губернатора, сын его родной сестры: будучи очень богатою женщиною, она со слезами умоляла брата взять к себе на
службу ее повесу, которого держать в Петербурге не было никакой возможности, потому что он того и гляди мог попасть в
солдаты или быть сослан на Кавказ.
Об ущербе же его императорского величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать потщуся и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, а предпоставленным над мною начальникам во всем, что к пользе и
службе государства касаться будет, надлежащим образом чинить послушание и все по совести своей исправлять и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды против
службы и присяги не поступать; от команды и знамени, где принадлежу, хотя в поле, обозе или гарнизоне, никогда не отлучаться, но за оным, пока жив, следовать буду и во всем так себя вести и поступать, как честному, верному, послушному, храброму и расторопному офицеру (
солдату) надлежит.
Всегдашняя извечная сказочная симпатия к
солдату и жалость к трудности его подневольной
службы.
За всю свою
службу он не только никогда не высек, но даже не ударил ни одного
солдата.
Дело кончилось разжалованием в
солдаты, с лишением прав и ссылкой на
службу в один из пехотных армейских полков, да и то еще по особенной милости.
В Сибири он находился с давнишних пор на
службе и хоть происходил из простонародья, пришел как
солдат бывшего в тридцатом году войска, но М-цкий и Б. его любили и уважали.
«Особенность раба в том, что он в руках своего хозяина есть вещь, орудие, а не человек. Таковы
солдаты, офицеры, генералы, идущие на убиение и на убийство по произволу правителя или правителей. Рабство военное существует, и это худшее из рабств, особенно теперь, когда оно посредством обязательной
службы надевает цепи на шеи всех свободных и сильных людей нации, чтобы сделать из них орудия убийства, палачей, мясников человеческого мяса, потому что только для этого их набирают и вышколивают…
Из сумасшедшего дома доктора выпускают отказавшегося, и тогда начинаются всякие тайные, хитрые меры, чтобы и не отпустить отказавшегося, поощрив тем других отказываться так же, как и он, и вместе с тем не оставить его среди
солдат, чтобы и
солдаты не узнали от него того, что призвание их к военной
службе совершается совсем не по закону бога, как их уверяют, а против него.
Сказано, что человек, будучи
солдатом, может и должен без исключения совершать все приказания начальника, состоящие для
солдата преимущественно в убийстве, и, следовательно, нарушать все законы божеские и человеческие, но только не свою верность и
службу тому, кто в данный момент случайно находится в обладании властью.
Он долго рассказывал о том, как бьют
солдат на
службе, Матвей прижался щекою к его груди и, слыша, как в ней что-то хрипело, думал, что там, задыхаясь, умирает та чёрная и страшная сила, которая недавно вспыхнула на лице отцовом.
По крайней мере за время моей
службы у Вольского ни один
солдат им не был отдан под суд.
Служба в полку приучила меня к дисциплине, к солдатской обстановке, жизнь бурлацкая да бродяжная выбросила из моего лексикона слова: страх, ужас, страдание, усталость, а окружающие
солдаты и казаки казались мне скромными институтками сравнительно с моими прежними товарищами, вроде Орлова и Ноздри, Костыги, Улана и других удалых добрых молодцев.
Слово «вольноопределяющийся» еще не вошло в обиход, и нас все звали по-старому юнкерами, а молодые офицеры даже подавали нам руку. С
солдатами мы жили дружно, они нас берегли и любили, что проявлялось в первые дни
службы, когда юнкеров назначали начальниками унтер-офицерского караула в какую-нибудь тюрьму или в какое-нибудь учреждение. Здесь
солдаты учили нас, ничего не знавших, как поступать, и никогда не подводили.
Ежов считался в роте «справным» и «занятным»
солдатом. Первый эпитет ему прилагали за то, что у него все было чистенько, и мундир, кроме казенного, срочного, свой имел, и законное число белья и пар шесть портянок. На инспекторские смотры постоянно одолжались у него, чтобы для счета в ранец положить, ротные бедняки, вроде Пономарева, и портянками и бельем. «Занятным» называли Ежова унтер-офицеры за его способность к фронтовой
службе, к гимнастике и словесности, обыкновенно плохо дающейся
солдатам.
Затем, заперев дверь на ключ, приставляли к ней кустодию, в виде
солдата Аники, того самого, об котором я в прошлом письме вам писал, что генерал Бритый назначил его к наказанию кошками, но, быв уволен от
службы, не выполнил своего намерения.
Солдат курил папиросы и рассказывал о своем прошлом, о том, как он на
службу из конторщиков попал, охотой пошел, как его ранили, как потом отставку получил и как в нищие попал.
«Занятным» называл Воронова унтер за его способность к фронтовой
службе, «емнастике» и «словесности», обыкновенно плохо дающейся
солдатам из неграмотных, которых всегда большинство в пехотных полках армии.
И деньги, покуда их еще не требуют, я готов отдать с удовольствием, и в
солдаты, покуда еще не зовут на
службу, идти готов; но как только зайдет вопрос о всесословных поронцах (хотя бы даже только в теории), инстинктивно как-то стараешься замять его.
Исачка и Кравченко, конечно, были вместе и упражнялись около огонька в орлянку; какой-то отставной
солдат, свернувшись клубочком на сырой земле, выкрикивал сиповатым баском: «Орел! Орешка!..» Можно было подумать, что горло у
службы заросло такой же шершавой щетиной, как обросло все лицо до самых глаз.