Неточные совпадения
Склонившись над водою, машинально
смотрел он на последний розовый отблеск заката, на ряд домов, темневших
в сгущавшихся
сумерках, на одно отдаленное окошко, где-то
в мансарде, по левой набережной, блиставшее, точно
в пламени, от последнего солнечного луча, ударившего
в него на мгновение, на темневшую воду канавы и, казалось, со вниманием всматривался
в эту воду.
Однажды
в сумерки опять он застал ее у часовни молящеюся. Она была покойна,
смотрела светло, с тихой уверенностью на лице, с какою-то покорностью судьбе, как будто примирилась с тем, что выстрелов давно не слыхать, что с обрыва ходить более не нужно. Так и он толковал это спокойствие, и тут же тотчас готов был опять верить своей мечте о ее любви к себе.
Вера с семи часов вечера сидела
в бездействии, сначала
в сумерках, потом при слабом огне одной свечи; облокотясь на стол и положив на руку голову, другой рукой она задумчиво перебирала листы лежавшей перед ней книги,
в которую не
смотрела.
В полдень я подал знак к остановке. Хотелось пить, но нигде не было воды. Спускаться
в долину было далеко. Поэтому мы решили перетерпеть жажду, отдохнуть немного и идти дальше. Стрелки растянулись
в тени скал и скоро уснули. Вероятно, мы проспали довольно долго, потому что солнце переместилось на небе и заглянуло за камни. Я проснулся и
посмотрел на часы. Было 3 часа пополудни, следовало торопиться. Все знали, что до воды мы дойдем только к
сумеркам. Делать нечего, оставалось запастись терпением.
— Прощайте покамест, — сказала Александра Семеновна, пристально
посмотрев на старика. — Мне Филипп Филиппыч приказал как можно скорее воротиться. Дело у нас есть. А вечером,
в сумерки, приеду к вам, часика два посижу.
Татьяна разбудила ее, когда
в окна избы еще слепо
смотрели серые
сумерки утра и над селом
в холодной тишине сонно плавал и таял медный звук сторожевого колокола церкви.
Матвей, не открывая глаз, полежал ещё с полчаса, потом босой подошёл к окну и долго
смотрел в медленно таявшие
сумерки утра, на обмякший, рыхлый снег.
Савва отяжелел, был мрачен, как чёрный кот
в сумерках, и глаза его неподвижно
смотрели вперёд.
Часто после беседы с нею, взволнованный и полный грустно-ласкового чувства к людям, запредельным его миру, он уходил
в поле и там, сидя на холме,
смотрел, как наступают на город
сумерки — время, когда светлое и тёмное борются друг с другом; как мирно приходит ночь, кропя землю росою, и — уходит, тихо уступая новому дню.
Да нельзя и не завидовать. Почти каждый день видимся и всякий раз все
в этом роде разговор ведем — неужто же это не равновесие? И хоть он, по наружности, кипятится, видя мое твердое намерение жить без выводов, однако я очень хорошо понимаю, что и он бы не прочь такого житья попробовать. Но надворные советники ему мешают — вот что. Только что начнет настоящим манером
в сумерки погружаться, только что занесет крючок, чтобы бирюльку вытащить,
смотрит, ан
в доме опять разнокалиберщина пошла.
Фома
посмотрел на него и, чувствуя что-то похожее на уважение к этому человеку, осторожно пошел вон из дома. Ему не хотелось идти к себе
в огромный пустой дом, где каждый шаг его будил звучное эхо, и он пошел по улице, окутанной тоскливо-серыми
сумерками поздней осени. Ему думалось о Тарасе Маякине.
— А вот изволишь видеть: вчерась я шел от свата Савельича так около
сумерек; глядь — у самых Серпуховских ворот стоит тройка почтовых, на телеге лежит раненый русской офицер, и слуга около него что-то больно суетится.
Смотрю, лицо у слуги как будто бы знакомое; я подошел, и лишь только взглянул на офицера, так сердце у меня и замерло! Сердечный!
в горячке, без памяти, и кто ж?.. Помнишь, Андрей Васьянович, месяца три тому назад мы догнали
в селе Завидове проезжего офицера?
Жницы обливались потом и, распрямляясь по временам, держались руками за наболевшие от долгого гнутья поясницы. Настя гнала свою постать и ставила сноп за снопом. Рожь на ее постати лощинкою вышла густая, а серп притулился. Перед
сумерками, как уж солнцу садиться, Настя стала, повесила серп на руку, задумалась и глядит вдаль; а через два загона Степан оперся о косье и
смотрит на Настю. Заметила Настя, что Степан на нее
смотрит, покраснела и, присев
в рожь, начала спешно жать.
Но писать всегда нельзя. Вечером, когда
сумерки прервут работу, вернешься
в жизнь и снова слышишь вечный вопрос: «зачем?», не дающий уснуть, заставляющий ворочаться на постели
в жару,
смотреть в темноту, как будто бы где-нибудь
в ней написан ответ. И засыпаешь под утро мертвым сном, чтобы, проснувшись, снова опуститься
в другой мир сна,
в котором живут только выходящие из тебя самого образы, складывающиеся и проясняющиеся перед тобою на полотне.
Прозрачно-синие, холодные
сумерки сгущались над садом. Огромный бронзовый идолище возвышался предо мною, я
смотрел на него и думал: жил на земле одинокий человек Яков, уничтожая, всей силой души, бога и умер обыкновенной смертью. Обыкновенной.
В этом было что-то тяжелое, очень обидное.
Косо улыбнувшись, Коротков прогремел замком,
в двадцать рейсов перетащил к себе
в комнату все бутылки, стоящие
в углу коридора, зажег лампу и, как был,
в кепке и пальто, повалился на кровать. Как зачарованный, около получаса он
смотрел на портрет Кромвеля, растворяющийся
в густых
сумерках, потом вскочил и внезапно впал
в какой-то припадок буйного характера. Сорвав кепку, он швырнул ее
в угол, одним взмахом сбросил на пол пачки со спичками и начал топтать их ногами.
В сумерки пробрался к ней… Кинулась мне Раиса Павловна на шею и заплакала.
Посмотрел я на нее, не узнал. И та — и не та. Побледнела, осунулась, глаза большие,
смотрит совсем по-иному. А красота… неописанная! Стукнуло у меня сердце-то. Не моя это Раинька, другая девица какая-то. А обнимает: «Вася, говорит, ми…лый, же…ланный, говорит, пришел, говорит, не за…был, не бр…»
Года три назад я был
в Греции. Наш пароход отошел от Смирны, обогнул остров Хиос и шел через Архипелаг к Аттике. Солнце село, над морем лежали тихие, жемчужно-серые
сумерки.
В теплой дымке медленно вздымались и опускались тяжелые массы воды. Пароход резал волны,
в обеденном зале ярко горели электрические огни,
в салоне играли Шопена. Я стоял на палубе и жадно, взволнованно
смотрел вдаль.
Пока заказали глинтвейн и
в денщицкой палатке слышалось хлопотливое хозяйничанье Никиты, посылавшего вестового за корицей и гвоздикой, и спина его натягивала то там, то сям грязные полы палатки, мы все семь человек уселись около лавочек и, попеременно попивая чай из трех стаканов и
посматривая вперед на начинавшую одеваться
сумерками равнину, разговаривали и смеялись о разных обстоятельствах игры.
Ни просвета, ни опоры, ни
в себе, ни под собою, вот что заглодало ее, точно предсмертная агония, когда она после припадка лежала уже на боку у той же сосны и
смотрела в чащу леса, засиневшего от густых
сумерек.
Сумерки. Распряжешь и напоишь свою лошадь, уберешь упряжь, выкупаешься
в верхнем пруду и идешь домой ужинать. Тело, омытое от пота и пыли, слегка пахнет прудовою тиною,
в мускулах приятная, крепкая истома. Мама особенно ласково
смотрит.
В сумерки Плещеевы собрались уходить. Мы все стояли
в передней. Я делал грустные глаза,
смотрел на Машу и тихонько говорил себе: «навсегда!» Она поглядывала на меня и как будто чего-то ждала.
С нетерпеливым, взволнованным ржанием Нежданчик повернул к Степану голову. Сверкали
в сумерках прекрасные глаза. Он хватал овес из мерки, не дожидаясь, чтоб Степан высыпал
в кормушку. Степан с упреком
смотрел и не высыпал мерки.
Вот длинная широкая белая зала. Здесь, должно быть, были когда-то приемы. И огромная свита во главе с самой императрицей
в величавом гросфатере [Старинный танец, заимствованный у немцев.] проходила по этим самым доскам, где проходим мы.
В сгустившихся
сумерках зимнего вечера тускло поблескивают золоченые рамы огромных портретов. Все цари и царицы. Все словно
смотрят на нас, исполненные недоуменья, откуда пришла эта веселая, жизнерадостная группа молодых людей
в этот тихий, молчаливый приют.
Он прошел сотни три шагов, потом
в сумерках круто повернул к дороге и остановился под деревом у китайской могилы. Мы прошли мимо. Солдат стоял и молча
смотрел на нас, потом пошел по дороге следом.
Дмитрий Петрович подсел ко мне совсем близко, так что я чувствовал на своей щеке его дыхание.
В вечерних
сумерках его бледное, худощавое лицо казалось еще бледнее, а темная борода — чернее сажи. Глаза у него были грустные, искренние и немножко испуганные, как будто он собирался рассказать мне что-нибудь страшное. Он
смотрел мне
в глаза и продолжал своим, по обыкновению, умоляющим голосом...
Сидела на подоконнике
в своей комнате, охватив колени руками.
Сумерки сходили тихие.
В голубой мгле загорались огоньки фонарей. Огромное одиночество охватило Лельку. Хотелось, чтобы рядом был человек, мягко обнял ее за плечи, положил бы ладонь на ее живот и радостно шепнул бы: «Н-а-ш ребенок!» И они сидели бы так, обнявшись, и вместе
смотрели бы
в синие зимние
сумерки, и
в душе ее победительно пело бы это странное, сладкое слово «мать»!
Подойдя к ним, он обернулся и с любовью
посмотрел на утопающее
в зимних
сумерках кладбище, на ряд огоньков, светящихся
в разнообразных там и сям монашеских кельях, вообще на это место, куда он жаждал поскорей возвратиться навсегда.
В снежных
сумерках смотришь на движущуюся массу людей и думаешь… снег… поле…