Неточные совпадения
Смутно поняв, что начал он слишком задорным тоном и что слова, давно облюбованные им, туго вспоминаются, недостаточно легко идут с языка, Самгин
на минуту замолчал, осматривая всех. Спивак, стоя у окна, растекалась по тусклым стеклам голубым
пятном. Брат стоял у стола, держа пред глазами лист газеты, и через нее мутно
смотрел на Кутузова, который, усмехаясь, говорил ему что-то.
В щель, в глаза его бил воздух — противно теплый, насыщенный запахом пота и пыли, шуршал куском обоев над головой Самгина. Глаза его прикованно остановились
на светлом круге воды в чане, — вода покрылась рябью, кольцо света, отраженного ею, дрожало, а темное
пятно в центре казалось неподвижным и уже не углубленным, а выпуклым. Самгин
смотрел на это
пятно, ждал чего-то и соображал...
— Это вы, Самгин? — окрикнул его человек, которого он только что обогнал. Его подхватил под руку Тагильский, в сером пальто, в шляпе, сдвинутой
на затылок, и нетрезвый; фарфоровое лицо его в красных
пятнах, глаза широко открыты и
смотрят напряженно, точно боясь мигнуть.
В саду,
на зеленой скамье, под яблоней, сидела Елизавета Спивак, упираясь руками о скамью, неподвижная, как статуя; она
смотрела прямо пред собою, глаза ее казались неестественно выпуклыми и гневными, а лицо, в мелких
пятнах света и тени, как будто горело и таяло.
Стоя среди комнаты, он курил,
смотрел под ноги себе, в розоватое
пятно света, и вдруг вспомнил восточную притчу о человеке, который, сидя под солнцем
на скрещении двух дорог, горько плакал, а когда прохожий спросил: о чем он льет слезы? — ответил: «От меня скрылась моя тень, а только она знала, куда мне идти».
Какая-то сила вытолкнула из домов
на улицу разнообразнейших людей, — они двигались не по-московски быстро, бойко, останавливались, собирались группами, кого-то слушали, спорили, аплодировали, гуляли по бульварам, и можно было думать, что они ждут праздника. Самгин
смотрел на них, хмурился, думал о легкомыслии людей и о наивности тех, кто пытался внушить им разумное отношение к жизни. По ночам пред ним опять вставала картина белой земли в красных
пятнах пожаров, черные потоки крестьян.
Самгин
посматривал на тусклые стекла, но не видел за ними ничего, кроме сизоватого тумана и каких-то бесформенных
пятен в нем. Наконец толпа исчезала, и было видно, как гладко притоптан ею снег
на мостовой.
Он молчал, гладя ее голову ладонью. Сквозь шелк ширмы, вышитой фигурами серебряных птиц, он
смотрел на оранжевое
пятно лампы, тревожно думая: что же теперь будет? Неужели она останется в Петербурге, не уедет лечиться? Он ведь не хотел, не искал ее ласк. Он только пожалел ее.
Дома, распорядясь, чтоб прислуга подала ужин и ложилась спать, Самгин вышел
на террасу,
посмотрел на реку,
на золотые
пятна света из окон дачи Телепневой. Хотелось пойти туда, а — нельзя, покуда не придет таинственная дама или барышня.
Чувствуя себя, как во сне, Самгин
смотрел вдаль, где, среди голубоватых холмов снега, видны были черные бугорки изб, горел костер, освещая белую стену церкви, красные
пятна окон и раскачивая золотую луковицу колокольни.
На перроне станции толпилось десятка два пассажиров, окружая троих солдат с винтовками, тихонько спрашивая их...
Клим никогда еще не видел ее такой оживленной и властной. Она подурнела, желтоватые
пятна явились
на лице ее, но в глазах было что-то самодовольное. Она будила смешанное чувство осторожности, любопытства и, конечно, те надежды, которые волнуют молодого человека, когда красивая женщина
смотрит на него ласково и ласково говорит с ним.
Пара темно-бронзовых, монументально крупных лошадей важно катила солидное ландо: в нем — старуха в черном шелке, в черных кружевах
на седовласой голове, с длинным, сухим лицом; голову она держала прямо, надменно, серенькие
пятна глаз
смотрели в широкую синюю спину кучера, рука в перчатке держала золотой лорнет. Рядом с нею благодушно улыбалась, кивая головою, толстая дама, против них два мальчика, тоже неподвижные и безличные, точно куклы.
— Ты руки мой,
смотри! — злобно сказал Обломов, указывая
на пятно.
Вера была грустнее, нежели когда-нибудь. Она больше лежала небрежно
на диване и
смотрела в пол или ходила взад и вперед по комнатам старого дома, бледная, с желтыми
пятнами около глаз.
«А галстухи тоже нарочно с
пятнами?» Фаддеев стороной
посмотрел на галстухи.
Шелковые галстухи, лайковые перчатки — все были в каких-то чрезвычайно ровных, круглых и очень недурных
пятнах, разных видов,
смотря по цвету, например
на белых перчатках были зеленоватые
пятна,
на палевых оранжевые,
на коричневых масака и так далее: все от морской сырости.
Чертопханов снова обратился к Вензору и положил ему кусок хлеба
на нос. Я
посмотрел кругом. В комнате, кроме раздвижного покоробленного стола
на тринадцати ножках неровной длины да четырех продавленных соломенных стульев, не было никакой мебели; давным-давно выбеленные стены, с синими
пятнами в виде звезд, во многих местах облупились; между окнами висело разбитое и тусклое зеркальце в огромной раме под красное дерево. По углам стояли чубуки да ружья; с потолка спускались толстые и черные нити паутин.
Я взглянул в указанном направлении и увидел какое-то темное
пятно. Я думал, что это тень от облака, и высказал Дерсу свое предположение. Он засмеялся и указал
на небо. Я
посмотрел вверх. Небо было совершенно безоблачным:
на беспредельной его синеве не было ни одного облачка. Через несколько минут
пятно изменило свою форму и немного передвинулось в сторону.
В 12 часов я проснулся. У огня сидел китаец-проводник и караулил бивак. Ночь была тихая, лунная. Я
посмотрел на небо, которое показалось мне каким-то странным, приплюснутым, точно оно спустилось
на землю. Вокруг луны было матовое
пятно и большой радужный венец. В таких же
пятнах были и звезды. «Наверно, к утру будет крепкий мороз», — подумал я, затем завернулся в свое одеяло, прижался к спящему рядом со мной казаку и опять погрузился в сон.
— «Рост два аршина пять вершков» — кажется, так; «лицо чистое» — так; «глаза голубые, волосы
на голове белокурые, усы и бороду бреет, нос и рот обыкновенные; особая примета:
на груди возле левого соска родимое
пятно величиною с гривенник»… Конька! возьми свечу!
посмотри!
Однако ж
посмотреть на спину и плечи: я думаю, синие
пятна есть.
Мой сосед Кроль, тоже бросивший грамматику Перевлесского, долго и сосредоточенно жевал во рту бумажную жвачку. Наконец это ему надоело. Он вынул изо рта нажеванный комок,
посмотрел на него с некоторым недоумением и, по внезапному вдохновению, швырнул в противоположную стену. Комок влипает и расплющивается над самой кафедрой большим серым
пятном. Смех.
По возбужденному лицу Прасковьи Ивановны румянец разошелся горячими
пятнами, и она старалась не
смотреть на доктора, пока он залпом выпил две рюмки.
Однажды, когда он спал после обеда в кухне
на полатях, ему накрасили лицо фуксином, и долго он ходил смешной, страшный: из серой бороды тускло
смотрят два круглых
пятна очков, и уныло опускается длинный багровый нос, похожий
на язык.
Небо тоже изменилось. Оно стало беловатым. Откуда-то сразу появились тонкие слоистые тучи. Сквозь них еще виднелся диск солнца, но уже не такой ясный, как раньше.
На него можно было
смотреть невооруженным глазом. Тучи быстро сгущались. Когда я второй раз взглянул
на небо, то местонахождение солнца определил только по неясно расплывчатому светлому
пятну. Кое-где у берега появились клочья тумана. Скоро начал моросить дождь.
Но для мужчины подобные отношения не гибельны;
на них все так и
смотрят, как
на невинное развлечение, они не оставляют
на нем
пятна позора перед обществом.
Ипполит вдруг опустил глаза и схватился за рукопись; но в ту же секунду поднял опять голову и, сверкая глазами, с двумя красными
пятнами на щеках, проговорил, в упор
смотря на Фердыщенка...
Вихров велел его просить к себе. Вошел чиновник в вицмундире с зеленым воротником, в самом деле с омерзительной физиономией: косой, рябой, с родимым
пятном в ладонь величины
на щеке и с угрями
на носу. Груша стояла за ним и делала гримасы. Вихров вопросительно
посмотрел на входящего.
Она протянула руку к чашке, увидала, что пальцы ее покрыты
пятнами запекшейся крови, невольным движением опустила руку
на колени — юбка была влажная. Широко открыв глаза, подняв бровь, она искоса
смотрела на свои пальцы, голова у нее кружилась и в сердце стучало...
Когда его увели, она села
на лавку и, закрыв глаза, тихо завыла. Опираясь спиной о стену, как, бывало, делал ее муж, туго связанная тоской и обидным сознанием своего бессилия, она, закинув голову, выла долго и однотонно, выливая в этих звуках боль раненого сердца. А перед нею неподвижным
пятном стояло желтое лицо с редкими усами, и прищуренные глаза
смотрели с удовольствием. В груди ее черным клубком свивалось ожесточение и злоба
на людей, которые отнимают у матери сына за то, что сын ищет правду.
Рябое лицо Николая покрылось красными
пятнами, его маленькие серые глаза не отрываясь
смотрели на офицера.
Хохол, высокий и сухой, покачиваясь
на ногах, стоял среди комнаты и
смотрел на Николая сверху вниз, сунув руки в карманы, а Николай крепко сидел
на стуле, окруженный облаками дыма, и
на его сером лице выступили красные
пятна.
Ромашов придвинулся к ней ближе. Ему казалось, что от лица ее идет бледное сияние. Глаз ее не было видно — вместо них были два больших темных
пятна, но Ромашов чувствовал, что она
смотрит на него.
Так он и не притронулся к чаю. Просидел с час
на верстаке и пошел
на улицу. Сначала
смотрел встречным в глаза довольно нахально, но потом вдруг застыдился, точно он гнусное дело сделал, за которое
на нем должно лечь несмываемое
пятно, — точно не его кровно обидели, а он всем, и знакомым и незнакомым, нанес тяжкое оскорбление.
На барже тихо, ее богато облил лунный свет, за черной сеткой железной решетки смутно видны круглые серые
пятна, — это арестанты
смотрят на Волгу.
Когда комнаты стояли пустые, в ожидании новых насельников, я зашел
посмотреть на голые стены с квадратными
пятнами на местах, где висели картины, с изогнутыми гвоздями и ранами от гвоздей. По крашеному полу были разбросаны разноцветные лоскутки, клочья бумаги, изломанные аптечные коробки, склянки от духов и блестела большая медная булавка.
Над столом висит лампа, за углом печи — другая. Они дают мало света, в углах мастерской сошлись густые тени, откуда
смотрят недописанные, обезглавленные фигуры. В плоских серых
пятнах,
на месте рук и голов, чудится жуткое, — больше, чем всегда, кажется, что тела святых таинственно исчезли из раскрашенных одежд, из этого подвала. Стеклянные шары подняты к самому потолку, висят там
на крючках, в облачке дыма, и синевато поблескивают.
Горюшина, в голубой кофточке и серой юбке, сидела
на скамье под яблоней, спустив белый шёлковый платок с головы
на плечи,
на её светлых волосах и
на шёлке платка играли розовые
пятна солнца; поглаживая щёки свои веткой берёзы, она задумчиво
смотрела в небо, и губы её двигались, точно женщина молилась.
Когда старик поднимает голову —
на страницы тетради ложится тёмное, круглое
пятно, он гладит его пухлой ладонью отёкшей руки и, прислушиваясь к неровному биению усталого сердца, прищуренными глазами
смотрит на белые изразцы печи в ногах кровати и
на большой, во всю стену, шкаф, тесно набитый чёрными книгами.
Огни в домах ещё не зажигались, тусклые
пятна окон
смотрели друг
на друга хмуро, недоверчиво, словно ожидая чего-то неприятного.
Матвей
смотрел в сторону города: поле курилось розоватым паром, и всюду
на нём золотисто блестели красные
пятна, точно кто-то щедро разбросал куски кумача. Солнце опустилось за дальние холмы, город был не виден. Зарево заката широко распростёрло огненные крылья, и в красном огне плавилась туча, похожая
на огромного сома.
…Ночь. Лампа зачем-то поставлена
на пол, и изо всех углов комнаты
на её зелёное
пятно, подобное зоркому глазу Тиунова, сердито и подстерегающе
смотрит тёплая темнота, пропахнувшая нашатырём и квашеной капустой. Босый, без пояса, расстегнув ворот рубахи,
на стуле в ногах кровати сидит Максим, то наклоняя лохматую голову, то взмахивая ею.
Убедившись, что имею дело с действительностью, я отошел и сел
на чугунный столб собрать мысли. Они развертывались в такой связи между собой, что требовался более мощный пресс воли, чем тогда мой, чтобы охватить их все — одной, главной мыслью; ее не было. Я
смотрел в тьму, в ее глубокие синие
пятна, где мерцали отражения огней рейда. Я ничего не решал, но знал, что сделаю, и мне это казалось совершенно естественным. Я был уверен в неопределенном и точен среди неизвестности.
Снег валил густыми, липкими хлопьями; гонимые порывистым, влажным ветром, они падали
на землю, превращаясь местами в лужи, местами подымаясь мокрыми сугробами; клочки серых, тяжелых туч быстро бежали по небу, обливая окрестность сумрачным светом; печально
смотрели обнаженные кусты; где-где дрожал одинокий листок, свернувшийся в трубочку; еще печальнее вилась снежная дорога, пересеченная кое-где широкими
пятнами почерневшей вязкой почвы; там синела холодною полосою Ока, дальше все застилалось снежными хлопьями, которые волновались как складки савана, готового упасть и окутать землю…
Колебались в отблесках огней стены домов, изо всех окон
смотрели головы детей, женщин, девушек — яркие
пятна праздничных одежд расцвели, как огромные цветы, а мадонна, облитая серебром, как будто горела и таяла, стоя между Иоанном и Христом, — у нее большое розовое и белое лицо, с огромными глазами, мелко завитые, золотые волосы
на голове, точно корона, двумя пышными потоками они падают
на плечи ее.
Он
смотрит вокруг полинявшими глазами, словно считая
пятна солнца
на стенах домов и
на всем, что движется по темной дороге, по широким плитам бульвара.
Сизые камни
смотрят из виноградников, в густых облаках зелени прячутся белые дома, сверкают
на солнце стекла окон, и уже заметны глазу яркие
пятна;
на самом берегу приютился среди скал маленький дом, фасад его обращен к морю и весь завешен тяжелою массою ярко-лиловых цветов, а выше, с камней террасы, густыми ручьями льется красная герань.
— Утешила? Вот видите! — она тихонько засмеялась,
на щеках у неё вспыхнули красные
пятна, и глаза несколько секунд неподвижно
смотрели в лицо Ильи.
Весёлое солнце весны ласково
смотрело в окна, но жёлтые стены больницы казались ещё желтее. При свете солнца
на штукатурке выступали какие-то
пятна, трещины. Двое больных, сидя
на койке, играли в карты, молча шлёпая ими. Высокий, худой мужчина бесшумно расхаживал по палате, низко опустив забинтованную голову. Было тихо, хотя откуда-то доносился удушливый кашель, а в коридоре шаркали туфли больных. Жёлтое лицо Якова было безжизненно, глаза его
смотрели тоскливо.
В то же время в
пятне света
на воде явилось большое, страшное человеческое лицо с белыми оскаленными зубами. Оно плыло и покачивалось
на воде, зубы его
смотрели прямо
на Фому, и точно оно, улыбаясь, говорило...