Неточные совпадения
Дьякон углубленно настраивал гитару. Настроив, он встал и понес ее в угол, Клим увидал пред собой великана, с широкой, плоской грудью, обезьяньими лапами и костлявым лицом
Христа ради юродивого, из темных ям
на этом лице отвлеченно
смотрели огромные, водянистые глаза.
Он
посмотрел, стоя
на коленях, а потом, встретив губернаторшу глаз
на глаз, сказал, поклонясь ей в пояс: «Простите,
Христа ради, ваше превосходительство, дерзость мою, а красота ваша воистину — божеская, и благодарен я богу, что видел эдакое чудо».
Она величественно отошла в угол комнаты, украшенный множеством икон и тремя лампадами, села к столу,
на нем буйно кипел самовар, исходя обильным паром, блестела посуда, комнату наполнял запах лампадного масла, сдобного теста и меда. Самгин с удовольствием присел к столу, обнял ладонями горячий стакан чая. Со стены, сквозь запотевшее стекло,
на него
смотрело лицо бородатого царя Александра Третьего, а под ним картинка: овечье стадо пасет благообразный
Христос, с длинной палкой в руке.
Она сделала утвердительный знак головой, и сама, кажется, во взгляде
Христа искала силы, участия, опоры, опять призыва. Но взгляд этот, как всегда, задумчиво-покойно, как будто безучастно
смотрел на ее борьбу, не помогая ей, не удерживая ее… Она вздохнула.
Да, несмотря
на арестантский халат,
на всё расширевшее тело и выросшую грудь, несмотря
на раздавшуюся нижнюю часть лица,
на морщинки
на лбу и
на висках и
на подпухшие глаза, это была несомненно та самая Катюша, которая в Светло-Христово Воскресение так невинно снизу вверх
смотрела на него, любимого ею человека, своими влюбленными, смеющимися от радости и полноты жизни глазами.
С того самого дня они уже более не расставались. (Деревня Бесселендеевка отстояла всего
на восемь верст от Бессонова.) Неограниченная благодарность Недопюскина скоро перешла в подобострастное благоговение. Слабый, мягкий и не совсем чистый Тихон склонялся во прах перед безбоязненным и бескорыстным Пантелеем. «Легкое ли дело! — думал он иногда про себя, — с губернатором говорит, прямо в глаза ему
смотрит… вот те
Христос, так и
смотрит!»
Характерен католический срыв св. Лидвины: она
смотрит на свои страдания как
на искупительную жертву, подобную жертве
Христовой.
Ведь я говорил тебе, что надо
посмотреть, как солнышко
на восходе играет и радуется
Христову воскресенью».
С тем я и ушел. Много я слез через эту бабу пролил! И
Христос ее знает, что
на нее нашло! Знаю я сам, что она совсем не такая была, какою передо мной прикинулась; однако и денег ей сулил, и извести божился — нет, да и все тут. А не то возьмет да дразнить начнет:"
Смотри, говорит, мне лесничий намеднись платочек подарил!"
— Да полно тебе вины-то его высчитывать! — сказала она Иоанну сердито. — Вместо чтоб пожаловать его за то, что он басурманов разбил, церковь
Христову отстоял, а ты только и
смотришь, какую б вину
на нем найти. Мало тебе было терзанья
на Москве, волк ты этакий!
Но
посмотришь на плоды, чтобы оценить дерево, как учил
Христос, и увидишь, что плоды их были злы, что последствием их деятельности было извращение христианства, и не можешь не признать, что, как ни добры были люди, — дело церкви, в котором эти люди участвовали, было нехристианское.
Такой взгляд
на Христа и его учение вытекает из моей книги. Но, к удивлению моему, из числа в большом количестве появившихся
на мою книгу критик, не было ни одной, ни русской, ни иностранной, которая трактовала бы предмет с той самой стороны, с которой он изложен в книге, т. е. которая
посмотрела бы
на учение
Христа как
на философское, нравственное и социальное (говоря опять языком научных людей) учение. Ни в одной критике этого не было.
Такого рода суждений я ожидал от светских, вольнодумных критиков, которые ничем не связаны с учением
Христа и могут свободно
смотреть на него.
— Гордей Евстратыч… голубчик…
Христос с тобой, опомнись! — умоляла Татьяна Власьевна. — Вон соседи-то все
смотрят на нас… Ведь отродясь такого сраму не видывали…
Лука. Погоди-ка, пусти… Погляжу я
на Анну… чего-то она хрипела больно… (Идет к постели Анны, открывает полог,
смотрит, трогает рукой. Пепел задумчиво и растерянно следит за ним.) Исусе
Христе, многомилостивый! Дух новопреставленной рабы твоей Анны с миром прими…
Колебались в отблесках огней стены домов, изо всех окон
смотрели головы детей, женщин, девушек — яркие пятна праздничных одежд расцвели, как огромные цветы, а мадонна, облитая серебром, как будто горела и таяла, стоя между Иоанном и
Христом, — у нее большое розовое и белое лицо, с огромными глазами, мелко завитые, золотые волосы
на голове, точно корона, двумя пышными потоками они падают
на плечи ее.
Старухи — молятся:
смотрят на эту троицу, прекрасную, как сон, и, зная, что
Христос — столяр из улицы Пизакане, Иоанн — часовщик, а мадонна — просто Аннита Брагалья, золотошвейка, — старухи очень хорошо знают всё это и — молятся, шепчут увядшими губами хорошие слова благодарности мадонне за всё… за всё… и больше всего за то, что она есть…
Вот они
на столе: тысяча сто. Ты съезди к ней сегодня и отдай собственноручно. Нате, мол, Зинаида Савишна, подавитесь! Только,
смотри, и виду не подавай, что у меня занял, храни тебя бог! А то достанется мне
на орехи от кружовенного варенья! (Всматривается в лицо Иванова.) Ну, ну, не надо! (Быстро берет со стола деньги и прячет в карман.) Не надо! Я пошутил… Извини, ради
Христа!
Профессор строго
посмотрел на них поверх очков, выронил изо рта папиросу и тотчас забыл об их существовании.
На Пречистенском бульваре рождалась солнечная прорезь, а шлем
Христа начал пылать. Вышло солнце.
Священник. Да, если
смотреть так, ну, рационалистически, что ли,
на учение
Христа, то это так.
Рябинин. Да ведь он — бесплотен, бог-отец-то! Мы о
Христе говорили, о боге, который пил, ел, по земле ходил. В местах, откуда я родом,
на незаконнорождённых нехорошо
смотрят. А у вас как?
Нет, слишком мрачно
смотрел любимец Его с Патмоса, когда, увлеченный своим восторгом, он писал огненные строки Откровения. Сион божий, весь
Христова еще здесь,
на сем мире, осуществится, она уже началась и вспять идти не может.
— Побывайте в степях,
посмотрите, — молвил Василий Борисыч. — Да… Вот что я вам, Михайло Васильич, скажу, — продолжал он, возвыся голос, — когда
Христос сошел
на землю и принял
на себя знак рабий, восхотел он, Владыко, бедность и нищету освятить. Того ради избрал для своего рождества самое бедное место, какое было тогда
на земле. И родился Царь Небесный в тесном грязном вертепе среди скотов бессловесных… Поди теперь в наши степи — что ни дом, то вертеп Вифлеемский.
— Иван Дмитрич, прости! Когда меня кнутом секли, мне легче было, чем теперь
на тебя
смотреть… А ты еще пожалел меня — не сказал. Прости меня, ради
Христа! Прости ты меня, злодея окаянного! — и он зарыдал.
Главное в учении
Христа это то, что он всех людей признавал братьями. Он видел в человеке брата и потому любил всякого, кто бы он ни был и какой бы он ни был. Он
смотрел не
на внешнее, а
на внутреннее. Он не
смотрел на тело, а сквозь наряды богатого и лохмотья нищего видел бессмертную душу. В самом развращенном человеке он видел то, что могло этого самого падшего человека превратить в самого великого и святого человека, такого же великого и святого, каким был он сам.
«Вам сказано, — сказал
Христос, поминая слова закона Моисея, — не прелюбодействуй. А я говорю вам, что всякий, кто
смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем» (Мф. V, 27—28).
«Вем человека о
Христе, который вознесен был
на третье небо» [2 Кор. 12:2.]… Читали ли эти слова? задумывались ли, что они означают? Если это не бред или самообман, если правда то, что здесь написано, и было, как написано, то что же это значит для видавшего? каким взором должен был он
смотреть на мир после виденного, когда небо открылось!..
— Не сглазил ли ее кто? Мудреного тут нет. Народу много, а
на нее, голубоньку, есть
на что
посмотреть, — молвила Дарья Сергевна. — Спрысну ее через уголек — Бог даст, полегчает… Ложитесь со
Христом, Марко Данилыч; утро вечера мудренее… А я, что надо, сделаю над ней.
Все они, сами даже Луповицкие,
смотрели на его выходки как
на юродство
Христа ради и нимало не соблазнялись.
— Знаю, родная, все знаю, — со вздохом ответил Герасим. — Только ты
смотри у меня, невестушка, не моги унывать… В отчаянье не вдавайся, духом бодрись,
на света
Христа уповай…
Христос от нас, грешных, одной ведь только милости требует и только
на нее милости свои посылает… Все пошлет он, милосердный, тебе, невестушка, и пашню, и дом справный, и скотинушку, и полные закрома…
— Ты
смотри, — уже строго увещевала ее, волнуясь, благоразумная девушка, — ты роль-то не забудь… Да говори громче…
На репетициях едва под нос себе что-то шептала. Ведь пойми, ради господа, Маша, попечители, гости, все будут… Не осрами, ради самого
Христа… За тебя да за мою Дуняшу пуще всего боюсь я… Ну да, та ежели и сробеет, Антониночка подскажет. Сбоку за кулисой будет она сидеть. А вот ты уж и не знаю, право, как справишься, — сокрушалась девушка.
Между тем как толкам народным не было умолку, Паткуль просил духовника своего, прибывшего к нему в четыре часа утра, приступить во имя Христа-спасителя к святому делу, пока около тюрьмы шум народный не увеличился. По принятии святых тайн он выглянул в окно,
посмотрел на восходящее солнце и сказал, вздохнув...
Христос не мог представить себе людей, которые бы
смотрели на работу как
на проклятие, и потому не мог и представить себе человека, неработающего или желающего не работать.
Как в первой заповеди против гнева дан совет тушить этот гнев вначале, совет, разъясненный сравнением с человеком, ведомым к судье, так и здесь
Христос говорит, что блуд происходит оттого, что мужчины и женщины
смотрят друг
на друга как
на предмет похоти.
— А!.. Алпатыч… А! Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради
Христа. Важно! А?.. — говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов
посмотрел на пьяных мужиков и улыбнулся.
Справляюсь с тем, как первые ученики
Христа, апостолы,
смотрели на суды человеческие, признавали ли, одобряли ли их?