Ефим минуту щурит свой глаз на рыболовов, затем
снимает лапти, сбрасывает с плеч мешочек и снимает рубаху. Сбросить порты не хватает у него терпения, и он, перекрестясь, балансируя худыми, темными руками, лезет в портах в воду… Шагов пятьдесят он проходит по илистому дну, но затем пускается вплавь.
Неточные совпадения
Настя и тут ей помогла: она
сняла мерку с Лизиной ноги, сбегала в поле к Трофиму-пастуху и заказала ему пару
лаптей по той мерке.
На площадь приходили прямо с вокзалов артели приезжих рабочих и становились под огромным навесом, для них нарочно выстроенным. Сюда по утрам являлись подрядчики и уводили нанятые артели на работу. После полудня навес поступал в распоряжение хитрованцев и барышников: последние скупали все, что попало. Бедняки, продававшие с себя платье и обувь, тут же
снимали их, переодевались вместо сапог в
лапти или опорки, а из костюмов — в «сменку до седьмого колена», сквозь которую тело видно…
Дед
снял две темные комнатки в подвале старого дома, в тупике, под горкой. Когда переезжали на квартиру, бабушка взяла старый
лапоть на длинном оборе, закинула его в подпечек и, присев на корточки, начала вызывать домового...
Молодой малый, белесоватый и длинный, в синих узких портках и новых
лаптях,
снял с шеи огромную вязку кренделей. Другой, коренастый мужик, вытащил жестяную кружку, третий выворотил из-за пазухи вареную печенку с хороший каравай, а четвертый, с черной бородой и огромными бровями, стал наливать вино, и первый стакан поднесли деду, который на зов подошел к ним.
Прохожие
сняли мокрые
лапти и принялись перекладывать их соломой; между тем Глеб и молодые помощники его уселись за работу.
Дорогу нам загородила артель бурлаков с котомками. Палки в руках и грязные
лапти свидетельствовали о дальней дороге. Это был какой-то совсем серый народ, с испитыми лицами, понурым взглядом и неуклюжими, тяжелыми движениями. Видно, что пришли издалека, обносились и отощали в дороге. Вперед выделился сгорбленный седой старик и,
сняв с головы что-то вроде вороньего гнезда, нерешительно и умоляюще заговорил...
— Успел
снять один-то
лапоть, сердяга, а другой не успел, — заметил Савоська, оглядываясь назад, где колыхалась в волнах темная масса. — Эх, житье-житье! Дай, господи, царство небесное упокойничку! Это из-под Мултыка плывет, там была убившая барка.
Петр (Акиму). Что ж, дядя Аким, коли такое дело, тоже женить незачем. Ведь не
лапоть, с ноги не
снимешь, хоть бы сноху.
Снял Мартын с своей седой головы порыжелый шлык, положил на себя широкий крест и стал творить краткую молитву, а вокруг него, крестяся, вздыхая и охая, зашевелились мужики, и на том самом месте, где бил в груду Мартынов
лапоть, высился уже длинный шест и на нем наверху торчал голый коровий череп.