Неточные совпадения
Расспросивши подробно будочника, куда можно пройти ближе, если понадобится, к
собору, к присутственным местам, к губернатору, он отправился взглянуть на реку, протекавшую посредине
города, дорогою оторвал прибитую к столбу афишу, с тем чтобы, пришедши домой, прочитать ее хорошенько, посмотрел пристально на проходившую по деревянному тротуару даму недурной наружности, за которой следовал мальчик в военной ливрее, с узелком в руке, и, еще раз окинувши все глазами, как бы с тем, чтобы хорошо припомнить положение места, отправился домой прямо в свой нумер, поддерживаемый слегка на лестнице трактирным слугою.
Чем ниже по реке сползал бойкий пароход, тем более мило игрушечным становился
город, раскрашенный мягкими красками заката, тем ярче сверкала золотая луковица
собора, а маленькие домики, еще умаляясь, прижимались плотнее к зубчатой стене и башням кремля.
Было что-то нелепое в гранитной массе Исакиевского
собора, в прикрепленных к нему серых палочках и дощечках лесов, на которых Клим никогда не видел ни одного рабочего. По улицам машинным шагом ходили необыкновенно крупные солдаты; один из них, шагая впереди, пронзительно свистел на маленькой дудочке, другой жестоко бил в барабан. В насмешливом, злокозненном свисте этой дудочки, в разноголосых гудках фабрик, рано по утрам разрывавших сон, Клим слышал нечто, изгонявшее его из
города.
Город был как и все
города: такие же дома с мезонинами и зелеными крышами, такой же
собор, лавки и на главной улице магазины и даже такие же городовые.
Недели за три перед тем, как матушке приходилось родить, послали в
город за бабушкой-повитухой, Ульяной Ивановной, которая привезла с собой мыльца от раки преподобного (в городском
соборе почивали мощи) да банку моренковской мази.
Затем, разве для полноты описания, следует упомянуть о том, что
город имеет пять каменных приходских церквей и
собор.
Собор славился хором певчих, содержимых от щедрот Никона Родионовича, да пятисотпудовым колоколом, каждый праздник громко, верст на десять кругом, кричавшим своим железным языком о рачительстве того же Никона Родионовича к благолепию дома божия.
Не успели мы получить известия от кого-то из бегущих мимо, что «государыня скончалась», как раздался в
соборе колокольный звон и, подхваченный другими десятью приходами, разлился по всему
городу.
— Постой, что еще вперед будет! Площадь-то какая прежде была? экипажи из грязи народом вытаскивали! А теперь посмотри — как есть красавица! Собор-то, собор-то! на кумпол-то взгляни! За пятнадцать верст, как по остреченскому тракту едешь, видно! Как с последней станции выедешь — всё перед глазами, словно вот рукой до города-то подать! Каменных домов сколько понастроили! А ужо, как Московскую улицу вымостим да гостиный двор выстроим — чем не Москва будет!
Ему противно сознаться, что Исакиевский
собор лучше и выше
собора в его
городе, что зала Дворянского собрания больше залы тамошней.
И вот во время уже проповеди подкатила к
собору одна дама на легковых извозчичьих дрожках прежнего фасона, то есть на которых дамы могли сидеть только сбоку, придерживаясь за кушак извозчика и колыхаясь от толчков экипажа, как полевая былинка от ветра. Эти ваньки в нашем
городе до сих пор еще разъезжают. Остановясь у угла
собора, — ибо у врат стояло множество экипажей и даже жандармы, — дама соскочила с дрожек и подала ваньке четыре копейки серебром.
Венчание происходило в городском
соборе, потому что Катерина Петровна считала низким для себя венчаться в своей сельской церкви, а потом все духовенство, все чиновники, в том числе и я, поехали к молодым в усадьбу, которая, вы знаете, верстах в пяти от
города.
Но казалось однако, что весь
город принимает издали участие в этих похоронах без блеска, без певчих: всюду по улицам, точно жучки по воде устоявшегося пруда, мелькали озабоченные горожане, на площади перед крыльцом «Лиссабона» и у паперти
собора толклись по камням серые отрёпанные люди, чего-то, видимо, ожидая, и гудели, как осы разорённого гнезда.
Прелестный вид, представившийся глазам его, был общий, губернский, форменный: плохо выкрашенная каланча, с подвижным полицейским солдатом наверху, первая бросилась в глаза;
собор древней постройки виднелся из-за длинного и, разумеется, желтого здания присутственных мест, воздвигнутого в известном штиле; потом две-три приходские церкви, из которых каждая представляла две-три эпохи архитектуры: древние византийские стены украшались греческим порталом, или готическими окнами, или тем и другим вместе; потом дом губернатора с сенями, украшенными жандармом и двумя-тремя просителями из бородачей; наконец, обывательские дома, совершенно те же, как во всех наших
городах, с чахоточными колоннами, прилепленными к самой стене, с мезонином, не обитаемым зимою от итальянского окна во всю стену, с флигелем, закопченным, в котором помещается дворня, с конюшней, в которой хранятся лошади; дома эти, как водится, были куплены вежливыми кавалерами на дамские имена; немного наискось тянулся гостиный двор, белый снаружи, темный внутри, вечно сырой и холодный; в нем можно было все найти — коленкоры, кисеи, пиконеты, — все, кроме того, что нужно купить.
— Что ты! какой он изменник! Когда
город взяли, все изменники и бунтовщики заперлись в
соборе, под которым был пороховой погреб, подожгли сами себя и все сгибли до единого. Туда им и дорога!.. Но не погневайся, я пойду и доложу о тебе боярину.
Вероятно, под влиянием дяди Петра Неофитовича, отец взял ко мне семинариста Петра Степановича, сына мценского соборного священника. О его влиянии на меня сказать ничего не могу, так как в скорости по водворении в доме этот скромный и, вероятно, хорошо учившийся юноша попросил у отца беговых дрожек, чтобы сбегать во мценский
собор, куда, как уведомлял его отец, ждали владыку. Вернувшись из
города, Петр Степанович рассказывал, что дорогой туда сочинил краткое приветствие архипастырю на греческом языке.
Фетинья. Я раз иду
городом, а он у Казанского
собора с нищими стоит.
С горки, от здания окружного суда, вид на
город почти необыкновенный, в смысле «настоящей» Европы: широкий пруд окаймлен гранитной набережной; в глубине его тонут в густой зелени дачи; прямо — красивый
собор, направо — массивное здание классической гимназии, налево — целый ряд зданий с колоннадами — это помещение горного управления.
Делу полицейской расправы в
городе эта неформенность не мешала, но вопрос становился совершенно иным, когда пришла весть о приезде «надменной фигуры». Александр Афанасьевич в качестве градоначальника должен был встретить губернатора, принять и рапортовать ему о благосостоянии Солигалича, а также отвечать на все вопросы, какие Ланской ему предложит, и репрезентовать ему все достопримечательности
города, начиная от
собора до тюрьмы, пустырей, оврагов, с которыми никто не знал, что делать.
И крепкий ее сон и детская беспомощность тела вызвали у него доброе удивление. Поглядывая на нее сбоку и успешно побеждая непроизвольные движения своих длинных рук, он долго, почти до света, смирненько сидел около нее, слушая, как в доме ревели и визжали пьяные люди, а когда в
городе, на колокольне
собора, пробило четыре часа, разбудил ее, говоря...
Называет старик благоверного князя Георгия внуком равноапостольного Владимира, читает, как ездил он по Русской земле и по всем
городам, ставил
соборы Успенские: в Новгороде, в Москве, в Ростове и Муроме.
По
городу стало известно, что в следующее воскресенье владыка в последний раз будет литургисовать в кафедральном
соборе. Эта литургия смущала несколько полковника Пшецыньского и Непомука. И тот и другой ожидали, что старик не уйдет без того, чтобы не сказать какое-нибудь громовое, обличающее слово, во всеуслышание православной паствы своей. И если бы такое слово было произнесено, положение их стало бы весьма неловким.
Обыкновенная и прямая дорога, ведущая из
города в монастырь, вьется белой лентой между дачами и садами. Она вымощена гладким камнем, и по ней все ходят или ездят в церковь. Та же дорога через горы, по которой приехали моряки, специально назначена для иностранцев — охотников до видов и до сильных ощущений. Для туриста, бывшего на Мадере, эта прогулка так же обязательна, как посещение лондонского туннеля или
собора св. Петра в Риме.
На плане значился громадный
город — правда, в проекте — с внушительными зданиями, похожими на дворцы, с
собором, с широкими улицами и площадями, носящими громкие названия, в числе которых чаще всего встречалось имя Наполеона, тогдашнего императора французов, с казармами, театром и разными присутственными местами, — и вместо всего этого Ашанин увидел большую, широко раскинувшуюся деревню с анамитскими домиками и хижинами, из которых многие были окружены широкой листвой тропических деревьев.
— Не в том ее горе, Марко Данилыч, — сказал на то Петр Степаныч. — К выгонке из скитов мать Манефа давно приготовилась, задолго она знала, что этой беды им не избыть. И домá для того в
городе приторговала, и, ежели не забыли, она тогда в Петров-от день, как мы у нее гостили, на ихнем
соборе других игумений и стариц соглашала, чтоб заранее к выгонке готовились… Нет, это хоть и горе ей, да горе жданное, ведомое, напредки́ знамое. А вот как нежданная-то беда приключилася, так ей стало не в пример горчее.
— Показал маленько, — отозвался Зиновий Алексеич. — Всю, почитай, объехали: на Сибирской были, Пароходную смотрели, под Главным домом раз пяток гуляли, музыку там слушали, по бульвару и по Модной линии хаживали. Показывал им и церкви иноверные,
собор, армянскую, в мечеть не попали, женский пол, видишь, туда не пущают, да и смотреть-то нечего там, одни голы стены… В
городу́ — на Откосе гуляли, с Гребешка на ярманку смотрели, по Волге катались.
Отпуском меня отсюда не торопились: денег, за которыми я приехал, не было в сборе, — их свозили в губернский
город из разных уездов; все это шло довольно медленно, и я этим временем свел здесь несколько очень приятных знакомств; во главе их было семейство хозяина, у которого я пристал с моими двумя присяжными солдатами, и потом чрезвычайно живой и веселый живописец Лаптев, который занимался в это время роспискою стен и купола местного
собора и жил тут же, рядом со мною, в комнате у того же самого небогатого дворянина Нестерова.
На заборах и фонарных столбах расклеены объявления, приглашающие жителей
города Пожарска принять участие в имеющем произойти сегодня в
соборе «молебствии об избавлении от болезни, называемой холерой, за коим последует торжественный крестный ход по всему
городу».
Толпа, где все так же пахло мужиком и бабой, вытеснила его из Троицкого
собора, и он опять очутился на площадке, где на мостовой сидели богомольцы и нищие, и где розовая колокольня, вытянутая вверх на итальянский манер, глядела на него празднично и совсем мирски, напоминала скорее о суетной жизни
городов, о всяких парадах и торжествах.
В четверг служил он обедню в
соборе, было омовение ног. Когда в церкви кончилась служба и народ расходился по домам, то было солнечно, тепло, весело, шумела в канавах вода, а за
городом доносилось с полей непрерывное пение жаворонков, нежное, призывающее к покою. Деревья уже проснулись и улыбались приветливо, и над ними, бог знает куда, уходило бездонное, необъятное голубое небо.
Древняя Москва только скользнула по мне. Кремль,
соборы, Чудов монастырь, Грановитая палата — все это быстро промелькнуло предо мною, но без старины Москва показалась бы только огромным губернским
городом, не больше. Что-то таинственное и величавое осталось в памяти, и в этой рамке поездка в Москву получила еще большее значение в моей только что открывающейся юношеской жизни.
Город пересекается длинною, прихотливо изгибающеюся горою, — она называется Домберг; на ней — чудесный парк и развалины старинного немецкого
собора.
В уездном
городе С. остановились мы посмотреть на известные кожевенные заводы Красильникова. Нетрудно было отыскать дом богатого заводчика, каменный, двухэтажный, лучший во всем
городе; стоит он недалеко от древнего
собора, обезображенного пристройками в «новейшем» вкусе.
Велико было смущение жителей
города и его именитых граждан, когда в их присутствии в Софийском
соборе, их же выборный староста Плотницкого конца, муж сановитый и пользовавшийся общим почетом в
городе, вынул, по указанию Петра Волынского, из-под ризы иконы Богоматери бумажный столбец, который, когда, по приказанию Григория Лукьяновича, тот же староста стал читать, оказался изменническою грамотою.
— В
городе измена, — объявил царю, бывшему у обедни в городском
соборе, вбежавший Малюта, — народ бунтуется, бьет твоих верных слуг!
Собор Успенский, церковь Благовещения, Грановитая палата, Теремный дворец, Кремль с своими стрельницами, множество каменных церквей и домов, рассыпанных по
городу, — все это, только что вышедшее из-под рук искусных зодчих, носило на себе печать свежести и новизны, как бы возникло в один день волею всемогущею.
Главным фасадом пассаж выходит на соборную площадь, на которой стоит знаменитый Миланский
собор, составляющий единственную артистическую достопримечательность
города.
Со скамеечки Ваня видит почти всю панораму
города с золотой главой старинного
собора и многими церквами.
Он присовокупил, что этот документ положен также в Успенский
собор в Москве, и что генерал-губернатор этого
города и епархиальный архиерей имели поручение взять его оттуда тотчас после кончины императора.
В то время, когда в алтаре
собора и других городских церквей священники приносили бескровную жертву, в
городе началась кровавая резня.
Уверяю вас, это так: задорный человек — он и храпит задорно, точно он и во сне сердится; а товарищ у меня по академии весельчак и франт был — так тот и храпел как-то франтовски: этак весело как-то, с присвистом, точно в своем
городе в
собор идет новый сюртук обновлять.
Каменный
собор на грязной, немощеной базарной площади, нескончаемые заборы, незатейливой наружности бревенчатые домики, дырявые тротуары, заваленные всякой гадостью и травой поросшие улицы, каменные присутственные места, развалившаяся больница, ветхий навес с пустыми рассохшимися бочками, с испорченными пожарными трубами, — словом, то, что каждый видал не в одном десятке русских
городов.
Я принял известие об усилении лам «к сведению» и только вытребовал, как мог поскорее, к себе назад из степей зырянина и, навесив ему за успехи набедренник, яко меч духовный, оставил его в
городе при
соборе ризничим и наблюдателем за перезолоткою иконостаса; а своих ленивеньких миссионеров собрал да, в пояс им поклонясь, сказал...
На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из
города, мимо стоящего на горе направо
собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком.