Неточные совпадения
Этот случай произвел у нас впечатление гораздо более сильное, чем покушение на царя. То была какая-то далекая отвлеченность в столице, а здесь событие в нашем
собственном мире. Очень много говорили и о жертве, и об убийце. Бобрик представлялся или героем, или сумасшедшим. На суде он держал себя шутливо, перед
казнью попросил позволения выкурить папиросу.
— Не сам ли он создал свое могущество? какая слава, если б он избрал другое поприще, если б то, что сделал для своей личной мести, если б это терпение, геройское терпение, эту скорость мысли, эту решительность обратил в пользу какого-нибудь народа, угнетенного чуждым завоевателем… какая слава! если б, например, он родился в Греции, когда турки угнетали потомков Леонида… а теперь?.. имея в виду одну цель — смерть трех человек, из коих один только виновен, теперь он со всем своим гением должен потонуть в пучине неизвестности… ужели он родился только для их
казни!.. разобрав эти мысли, он так мал сделался в
собственных глазах, что готов был бы в один миг уничтожить плоды многих лет; и презрение к самому себе, горькое презрение обвилось как змея вокруг его сердца и вокруг вселенной, потому что для Вадима всё заключалось в его сердце!
Изменить такое положение дел нельзя было одним указом, запрещавшим лихоимство, или местничество, или своевольное разорение
собственной страны в военное время, — под опасением жестокой
казни.
в ярости за
собственное свое бесполезное унижение, за напущенный на себя добровольно самим собою обман,
казнит всех, а ей бросает жестокое и несправедливое слово...
В «Египетских ночах» Пушкина Клеопатра вызывает желающих купить ее любовь ценою
казни на следующее утро. Достоевский по этому поводу вспоминает о «сладострастии насекомых, сладострастии пауковой самки, съедающей своего самца». О «сладострастии насекомых» нередко вспоминает он и по поводу любви
собственных своих героев.
И для этой цели он не остановился перед
казнью собственного сына, приверженца старины.
В глазах его Брут есть только убийца детей своих [Имеется в виду осуждение на
казнь римским консулом Брутом Луцием Юнием (ум. в 509 г. до н. э.)
собственных сыновей за участие в заговоре...
И в церковь, по утрам, он шел так, как идут люди на позорную и страшную
казнь, где палачами являются все: и бесстрастное небо, и оторопелый, бессмысленно хохочущий народ, и
собственная беспощадная мысль.