Неточные совпадения
Тогдашние тузы в редких случаях, когда говорили на родном языке, употребляли одни — эфто,другие — эхто: мы, мол, коренные русаки, и в то же время мы вельможи, которым позволяется пренебрегать школьными
правилами), я эфтим хочу доказать, что без чувства
собственного достоинства, без уважения к самому себе, — а в аристократе эти чувства развиты, — нет никакого прочного основания общественному… bien public…
— Простите, Татьяна Марковна, а у вас дело обыкновенно начинается с старого обычая, с старых
правил, да с справки о том, как было, да что скажут, а
собственный ум и сердце придут после.
— Сейчас бы сказала: пожалуйста, пожалуйста, — досказал Райский. — А вы что скажете? — спросил он. — Обойдитесь хоть однажды без «ma tante»! Или это ваш
собственный взгляд на отступления от
правил, проведенный только через авторитет ma tante?
Но когда Райский пригляделся попристальнее, то увидел, что в тех случаях, которые не могли почему-нибудь подойти под готовые
правила, у бабушки вдруг выступали
собственные силы, и она действовала своеобразно.
— Нет, не нахожу смешным, — повторил он ужасно серьезно, — не можете же вы не ощущать в себе крови своего отца?.. Правда, вы еще молоды, потому что… не знаю… кажется, не достигшему совершенных лет нельзя драться, а от него еще нельзя принять вызов… по
правилам… Но, если хотите, тут одно только может быть серьезное возражение: если вы делаете вызов без ведома обиженного, за обиду которого вы вызываете, то тем самым выражаете как бы некоторое
собственное неуважение ваше к нему, не правда ли?
Воспитанная в самых строгих
правилах беспрекословного повиновения мужней воле, она все-таки как женщина, как жена и мать не могла помириться с теми оргиями, которые совершались в ее
собственном доме, почти у нее на глазах.
В терроре 93, 94 года выразился внутренний ужас якобинцев: они увидели страшную ошибку, хотели ее
поправить гильотиной, но, сколько ни рубили голов, все-таки склонили свою
собственную перед силою восходящего общественного слоя.
Еще преподам некоторые исполнительные
правила жизни. — Старайтеся паче всего во всех деяниях ваших заслужить
собственное свое почтение, дабы, обращая во уединении взоры свои вовнутрь себя, не токмо не могли бы вы раскаяваться о сделанном, но взирали бы на себя со благоговением.
Он сам видел, что после дедушки полевые работы пошли хуже, и хотел
поправить их
собственным надзором.
Однако с течением времени и это скромное
правило перестает уж казаться достаточным. Солидный человек все больше и больше сближается с ненавистником, благоговейно выслушивает его и поддакивает. По-видимому, он находит это и небезвыгодным для себя. Наконец, он и за
собственный счет начинает раздувать в своем сердце пламя ненавистничества.
— Я, голубчик, держусь того
правила, что каждый сам лучше может оценивать
собственные поступки. Ты знаешь, я никогда не считал себя судьей чужих действий, — при этом же убеждении остался я и теперь.
А через неделю вызывает меня уж мой
собственный начальник:"Знаете ли вы, говорит,
правило: Tolle me, mu, mi, mis, si declinare domus vis?.."8 [Возьми me, mu, mi, mis, если хочешь склонять domus (дом)] — Знаю, ваше превосходительство!
Первое: вы должны быть скромны и молчаливы, аки рыба, в отношении наших обрядов, образа правления и всего того, что будут постепенно вам открывать ваши наставники; второе: вы должны дать согласие на полное повиновение, без которого не может существовать никакое общество, ни тайное, ни явное; третье: вам необходимо вести добродетельную жизнь, чтобы, кроме исправления
собственной души, примером своим исправлять и других, вне нашего общества находящихся людей; четвертое: да будете вы тверды, мужественны, ибо человек только этими качествами может с успехом противодействовать злу; пятое
правило предписывает добродетель, каковою, кажется, вы уже владеете, — это щедрость; но только старайтесь наблюдать за собою, чтобы эта щедрость проистекала не из тщеславия, а из чистого желания помочь истинно бедному; и, наконец, шестое
правило обязывает масонов любить размышление о смерти, которая таким образом явится перед вами не убийцею всего вашего бытия, а другом, пришедшим к вам, чтобы возвести вас из мира труда и пота в область успокоения и награды.
— А еще и на следующее могу указать, — продолжал победоносный Прудентов, — требуется теперича, чтобы мы, между прочим, и
правила благопристойного поведения в
собственных квартирах начертали — где, спрошу вас, в каких странах вы соответствующие по сему предмету указания найдете? А у нас — без этого нельзя.
Эти
поправили дело, написав от редакции объяснение, в котором удостоверили, что все сказанное в предыдущем нумере об рюмках есть плод недоразумения и что новая редакция"Удобрения"(меня и Глумова Кубышкин уже уволил) примет притчу о роковой рюмке лишь для
собственного поучения.
— Покуда — все-с. А там пойдут
правила о благопристойном поведении в банях и других публичных местах, и наконец, о благопристойности в
собственных квартирах.
В деле управления вверенной мне гимназией я руководствуюсь
собственными моими наблюдениями и смею надеяться, что моя служебная опытность достаточна для того, чтобы с должною правильностью оценивать то, что я вижу и слышу, тем более, при том внимательном отношении к делу, которое я ставлю себе за непременное
правило, — говорил Хрипач быстро и отчетливо, и голос его раздавался сухо и ясно, подобно треску, издаваемому цинковыми прутьями, когда их сгибают.
Можно сделать одно общее
правило: жало крючка должно быть так скрыто в насадке, чтоб его не было видно глазами и слышно осязанием; чтоб оно не укололо рта рыбы при самом первом ее прикосновении, но чтоб в то же время выход жала был свободен и чтоб при подсечке или
собственном движении рыбы (которая, взявши в рот насадку, иногда вдруг бросается в сторону), жало мгновенно высовывалось и впивалось во внутренние части рта рыбы.
Я долго и слепо этому верил; но впоследствии, при
собственном внимательном наблюдении, убедился, что это
правило никак нельзя принимать безусловно.
Хозяева вообще не щедры на похвалы: «Похвала — та же потачка, — рассуждает хозяин, извлекая, вероятно, это
правило из наблюдений
собственной природы, — зазнается еще, чего доброго!
— Аttrape! — промолвил Ратмиров с притворным смирением. — Шутки в сторону, у него очень интересное лицо. Такое… сосредоточенное выражение… и вообще осанка… Да. — Генерал
поправил галстух и посмотрел, закинув голову, на
собственные усы. — Он, я полагаю, республиканец, вроде другого вашего приятеля, господина Потугина; вот тоже умник из числа безмолвных.
— Но честное слово — это долг, Григорий Михайлыч. Особенно для людей с вашими, с нашими
правилами! Коли мы долга признавать не будем, что ж у нас останется? Этого нельзя нарушать — так, по
собственной прихоти, не соображаясь с тем, что каково, мол, другому! Это бессовестно… да, это — преступление; какая же это свобода!
Дядя в это решительно не мешался и даже не показывал ни малейшего вида, что он в этом отношении чем-нибудь недоволен Я не думаю, чтобы ему их воспитание нравилось; нет: он, как я уже позволила себе о нем выразиться, будучи лицом; которое неизвестно откуда принесло с собою в жизнь огромный запас превосходных
правил и истин, не мог быть доволен тем, что делала из его детей его
собственная жена.
По отношению образования крепостных людей, отец всю жизнь неизменно держался
правила: всякий крестьянин или дворовый по достижении сыном соответственных лет обязан был испросить позволения отдать его на обучение известному ремеслу, и бывший ученик обязан был принести барину на показ
собственного изделия: овчину, рукавицы, подкову, полушубок или валенки, и только в случае одобрения работы, отцу дозволялось просить о женитьбе малого.
Это был художник, каких мало, одно из тех чуд, которых извергает из непочатого лона своего только одна Русь, художник-самоучка, отыскавший сам в душе своей, без учителей и школы,
правила и законы, увлеченный только одною жаждою усовершенствованья и шедший, по причинам, может быть, неизвестным ему самому, одною только указанною из души дорогою; одно из тех самородных чуд, которых часто современники честят обидным словом «невежи» и которые не охлаждаются от охулений и
собственных неудач, получают только новые рвенья и силы и уже далеко в душе своей уходят от тех произведений, за которые получили титло невежи.
Мы упраздняем тайную экспедицию, говорит указ, потому, что «хотя она действовала со всевозможным умерением и правилася личною мудростью и
собственным государыни всех дел рассмотрением, но впоследствии времени открылося, что личные
правила, по самому существу своему перемене подлежащие, не могли положить надежного оплота злоупотреблениям, и потребна была сила закона, чтобы присвоить положениям сим надлежащую непоколебимость», и притом вообще в «благоустроенном государстве все преступления должны быть объемлемы, судимы и наказываемы общею силою закона» (П. С. З., № 19813).
Они рабы
собственных, ими изобретенных
правил; они, не живя, отжили; не испытав жизни, тяготятся ею! не видав еще в свой век людей, они уже удаляются от них; не насладясь ничем, тоскуют о былом, скучают настоящим, с грустью устремляют взор в будущность…
Видя ее в первый раз, вы бы сказали, если вы опытный наблюдатель, что это женщина с характером твердым, решительным, холодным, верующая в
собственное убеждение, готовая принесть счастие в жертву
правилам, но не молве.
Тут же историк замечает, что отсутствие письменных постоянных
правил суда зависело от того, что князья «судили народ по необходимости и для
собственного прибытка» и потому старались избирать кратчайший и простейший способ решения тяжеб…
Им мы и предоставим подобное перечисление всех ошибок г. Жеребцова; они, верно, не пропустят ничего, что заметить и
поправить позволит им состояние их
собственных познаний.
В день отъезда он сперва очень храбрился и уверял, что куда его ни пошли, хоть туда, где бабы рубахи моют да вальки на небо кладут, он все не пропадет, но потом упал духом, стал жаловаться, что его везут к необразованным людям, и так ослабел наконец, что даже
собственную шапку на себя надеть не мог; какая-то сострадательная душа надвинула ее ему на лоб,
поправила козырек и сверху ее прихлопнула.
В твоих
правилах я уверен, как в моих
собственных…» и очень удивлялся, как это ему самому не пришло в голову.
Я начал
поправлять ему подушку и одеяло по его
собственным указаниям, которые он делал очень придирчиво, уверяя, что где-то около левого локтя есть маленькая дырочка, в которую дует, и прося получше подсунуть одеяло. Я старался сделать это как можно лучше, но, несмотря на все мое усердие, Кузьме все-таки дуло то в бок, то в ноги.
Правила, подобные указанному, усваиваются лишь одним путем, — когда не теория, а
собственный опыт заставит почувствовать и сознать всю их практическую важность.
Я должен поступать так, как я думаю, а не так, как думают люди.
Правило это одинаково необходимо как в повседневной, так и в умственной жизни.
Правило это трудно, потому что всегда встретишь таких людей, которые думают, что они знают твои обязанности лучше, чем ты сам. В мире легко жить согласно мирскому мнению, а в одиночестве легко следовать своему
собственному; но счастлив тот человек, который среди толпы живет так, как он в своем уединении решил, что надо жить человеку.
— И если стать на эту точку зрения, то я должен бы не спешить на помощь товарищу, а думать о
собственном благополучии. Многие адмиралы одобрили бы такое благоразумие, тем более что и
правила его предписывают… Но все вы, господа, конечно, поступили бы точно так, как и я, и наплевали бы на
правила, а торопились бы на помощь бедствующему судну, не думая о том, что скажет начальство, хотя бы вы знали, что оно и отдаст вас под суд… Не правда ли, Ашанин?
Опасаясь, чтоб это не скомпрометировало его как в глазах
собственного правительства, находившегося с императрицей Екатериной в добрых отношениях, так и в глазах графа Алексея Орлова, с которым сам он был в коротких сношениях, английский резидент решился
поправить ошибку.
Но учение
правилам благочестия Гиезию давалось плохо и не памятливо. Несмотря на свое рождение по священному обету, он, по
собственному сознанию, был «от природы блудлив». То он сны нехорошие видел, то кошкам хвосты щемил, то мирщил с никонианами или «со иноверными спорился». А бес, всегда неравнодушный ко спасению людей, стремительно восходящих на небо, беспрестанно подставлял Гиезию искушения и тем опять подводил его под мокрую веревку.
«Однако ж, — подумал он, — одарил же меня Господь кой-каким рассудком,
правил я успешно хозяйством на корабле, вынес и
собственное хозяйство от крушения, к тому ж, грех таить, писать охотник, да и отказываться от чести, мне сделанной, постыдно» — и решился принять должность, на которую вызвал его голос дворянства целого уезда.
Этот покой дается лишь чистой, освященной церковью взаимной любовью, прямой и открытой, без трепета тайны, без страха огласки и людского суда — это тот покой, который так образно, так кратко и вместе так красноречиво выражен апостольскими
правилами: «Жены, повинуйтесь мужьям своим», и «Мужья, любите своих жен, как
собственное тело, так как никто не возненавидит свое тело, но питает и греет его».
Таких взглядов Александр Васильевич держался постоянно, почти всю свою жизнь; это доказывает, что в молодости он обладал уже полным самосознанием и
правилами, выработанными близким знакомством с историей и работой
собственной мысли.
Я, следуя сему священному
правилу и милосердию моей самодержицы, объявляю всем и каждому, что если город будет отдан добровольно, то все без вреда, с
собственным имением, отпущены будут к Дунаю, куда захотят; казенное же все долженствует быть отдано нам.
Затем они расставались: отец протопоп уходил в свою гостиную, запирал за собою на крючок дверь и,
поправив собственными руками свое изголовье, садился в одном белье по-турецки на диван и выкуривал трубку, а потом предавался покою.