[Да, я
совершила ошибку, — твердит она, — я скомпрометировала себя, женщина, уважающая себя, не должна заходить слишком далеко… позволять себе (фр.).] — «Mais qu’as tu donc fait, mon enfant?» [Но что ты сделала, дитя мое? (фр.)] — спрашиваю я. «J’ai fais un faux pas…
Неточные совпадения
Такую же
ошибку делали, когда
совершали революцию во имя природы; ее можно делать только во имя духа, природа же, т. е. присущий человеку инстинкт, создавала лишь новые формы рабства.
— Что вы мне очки втираете? Дети? Жена? Плевать я хочу на ваших детей! Прежде чем наделать детей, вы бы подумали, чем их кормить. Что? Ага, теперь — виноват, господин полковник. Господин полковник в вашем деле ничем не виноват. Вы, капитан, знаете, что если господин полковник теперь не отдает вас под суд, то я этим
совершаю преступление по службе. Что-о-о? Извольте ма-алчать! Не ошибка-с, а преступление-с. Вам место не в полку, а вы сами знаете — где. Что?
Он не знал за собой никакой вины и мог поручиться, что и в будущем никогда не убьет, не подожжет и не украдет; но разве трудно
совершить преступление нечаянно, невольно, и разве не возможна клевета, наконец судебная
ошибка?
Но дело в этот раз шло почему-то плохо. С неприятным чувством, что он
совершил какую-то крупную, даже грубую
ошибку, он несколько раз возвращался назад и проверял игру почти сначала.
Ошибки не находилось, но чувство совершенной
ошибки не только не уходило, а становилось все сильнее и досаднее. И вдруг явилась неожиданная и обидная мысль: не в том ли
ошибка, что игрою в шахматы он хочет отвлечь свое внимание от казни и оградиться от того страха смерти, который будто бы неизбежен для осужденного?
С откровенностью гения он рассказал в этой «исповеди практического врача» о всех своих
ошибках и промахах, которые он
совершил во время заведования клиникою.
Я знаю только одно: судьба
совершила роковую
ошибку, создав меня женщиной.
Совершив, в силу роковой ограниченности своей,
ошибку в оценке частных проявлений теократического принципа, оно осталось вполне правым в общем определении религиозной природы власти, и его прозрения заслуживают здесь глубокого, проникновенного внимания.
— Хороша
ошибка… Почитайте газеты и вы увидите, как дважды два четыре, что никто, кроме него, не мог
совершить растраты…